Сегодня не удалось, и машину дернуло, когда гаражная дверь вмазала в задний бампер. Так что теперь, мало ему штрафа с глушителем, придется отдуваться и за царапины – на машине и на двери.
И боль никак не проходит.
Может, вместо того, чтобы идти в дом, он еще немного посидит здесь?
Посидит и посмотрит, что будет.
Понемногу его охватило теплом, боль, которую он устал терпеть, смыло, и показалось, что не так уж все плохо.
Может быть, он все-таки решит свои проблемы.
Без мамы.
Без тренера.
Даже без врача.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и впервые за несколько недель забыл о боли.
* * *
Для женщины этот день прошел не легче, чем для ее сына. Начался он звонком бывшего мужа, предложившего пересмотреть условия алиментов. Что в переводе означало: бабенка, с которой он сошелся, требует денег. Ну, она мигом вправила ему мозги. Б полдень выяснилось, что сослуживец, на целый год ее младше, получает долю в партнерстве, на которую она по праву рассчитывала сама. Так что теперь стоял вопрос: либо высиживать еще год, либо искать другую работу. Однако, по чести говоря, ответ лежал на поверхности: партнерства ей не дадут никогда, так что можно вплотную приступать к поискам.
Потом, когда она было решила, что хуже уже быть не может, позвонил врач и порекомендовал хорошего психоаналитика для ее сына. Ну, прежде чем послать мальчика к психиатру, надо проверить его еще у кого-нибудь из терапевтов. Впрочем, визит к другому терапевту по страховке не оплатить, а новогодняя поездка на Мауи урезала семейный бюджет до предела.
Ладно, она что-нибудь придумает.
Повернув на подъездную дорожку, она нажала на кнопку дистанционного управления и остановилась в ожидании, когда откроется гаражная дверь.
На мысль, будто что-то неладно, натолкнул скорее шум мотора, чем клубящийся из гаража дым. Одной рукой она дернула ручной тормоз, другой распахнула дверь своей машины, выскочила и кинулась в гараж.
Там, в машине сына, она увидела его, обмякшего, привалившегося спиной к дверце, с ногами на пассажирском сиденье, с поникшей на грудь головой.
Придушив крик, она схватилась за ручку дверцы водителя.
Заперто!
Она перебежала попробовать другую дверь, позвала сына по имени.
Тщетно.
Погоди!
Кажется, он шевельнулся!
Она сложила ладони козырьком и вгляделась внутрь салона.
Грудь вздымалась! Он еще дышал!
Задыхаясь, кашляя, она кинулась к запасному ключу, который всегда висел на гвозде под верстаком, отворила дверь в кухню и схватилась за телефон.
– Мой сын! – закричала она, как только по 911 откликнулся оператор. – О, Господи, скорее, «скорую помощь»!
Привычно спокойный голос осведомился об адресе.
Какой у них адрес?
Внезапно разум покинул ее.
– Не помню – о, Господи! Кажется... – Тут вдруг вспомнился номер дома, и, запинаясь, она пробормотала его. – Это на Норт-Мэйпл, между Дэйтон и Клифтон. О, Боже, только быстрей! Он заперся в машине, в гараже и...
– Не волнуйтесь, мэм, – перебил ее спокойный голос. – Помощь уже в пути.
Уронив трубку, она бросилась в гараж. Надо открыть машину! Как? Молот! На том конце верстака должен быть кузнечный молот. Протискиваясь между машиной сына и верстаком, она молча взмолилась, чтобы муженек не прихватил молот с собой. Нет, не прихватил – тот лежал, где следовало. Двумя руками она приподняла его и всадила тяжеленную головку в окно пассажирской дверцы. Стекло разлетелось вдребезги, женщина уронила молот на пол, просунула руку в отверстие, рывком отворила дверь. Потянувшись к сыну, выключила зажигание, и громкий рокот мотора стих, чтобы немедля смениться воем сирены приближающейся «скорой помощи». Она схватила сына за щиколотки и попыталась вытянуть его из машины, но, прежде чем вытащила наполовину, два санитара в белом мягко отстранили ее, вынули мальчика и прижали к его лицу кислородную маску. Когда он шевельнулся, панический страх внутри нее ослабил наконец свою хватку.
– Он приходит в себя, – сказал санитар, когда они вынесли сына из гаража и уложили на каталку. – Похоже, все обойдется.
Когда каталку поместили внутрь «скорой» и стали закрывать дверь, сын забился.
– Возьмите меня с собой, – взмолилась женщина. – Ради Бога! Это ведь мой сын!
Дверь снова открылась, женщина забралась внутрь. С воем сирены машина рванула по направлению к больнице Синайских кедров, расположенной в двадцати кварталах отсюда.
Ехали, казалось, вечность, и женщина беспомощно наблюдала, как сын бьется в руках санитаров, один из которых старался удержать мальчика, а второй твердо прижимал к его лицу кислородную маску. Сжав руку сына, она пыталась успокоить его, и наконец судороги несколько стихли. Но как раз в тот момент, когда «скорая» притормозила у входа в приемный покой, она почувствовала, как рука сына обмякла в ее руке. И все его тело на носилках обвисло.
Кто-то из санитаров тихо выругался.
Ее тело как бы потеряло чувствительность, и когда кто-то распахнул снаружи двери «скорой», она спустилась на землю медленно, словно впала в транс.
Персонал бегом покатил каталку в реанимацию, где ждала наготове команда врачей.
Она последовала за сыном.
Там молча следила за действиями медиков, хотя знала уже, что предстоит.
И наконец услышала от реаниматоров те же слова, что повторял врач ее сына: «Непостижимо – у него все в норме!»
* * *
Но ее сын – ее милый, красивый, единственный сын – не был в норме.
Ее сын умер.
Нью-Йорк
– Что, все надрываешься, Сандквист? Смотри не отдай концы!
Издевка сопровождалась хриплым смешком, который гулко отозвался в голых бетонных стенах школьного спортзала и тем сильней ранил Майкла Сандквиста. Что делать? Бросить штангу и схватиться с этим подонком?
Так себе идея. Подонок, фамилия которого была Слотцки, а имя неведомо, по крайней мере, Майклу, был на целую голову выше и весил фунтов на пятьдесят больше – сплошные мускулы. Связаться со Слотцки значило бы подставиться и потерпеть поражение, а это совсем не входило в план, намеченный Майклом Сандквистом на сегодняшнее утро.
В план же его входило закончить со штангой, пятьдесят раз подтянуться до подбородка, еще пятьдесят отжаться в упоре, а потом сделать как можно больше кругов по треку, проложенному по антресоли спортзала, пока не погонит в душ звонок на десятиминутную перемену. Если плюнуть на Слотцки, избежать драки и думать только о работе, все это вполне достижимо.
Сборная школы...
Вот его голубая мечта.
Он никогда не будет таким высоким, чтобы пойти в баскетбол, или таким массивным, чтобы заняться футболом. Для бейсбола он, пожалуй, уже староват. Так что остается бег. И если он в чем-то превосходит других, так это именно в беге. Даже когда астма донимала его так, что не вздохнуть, все равно ему удавалось на короткой дистанции обогнать всех ребят в классе. У них даже была шутка такая: не пытайся обойти Сандквиста на старте, держись сразу за ним, и рано или поздно он отстанет, как неисправный будильник.
