Как я сразу же убедился, мистер Аллан не был новичком в астрономии. Внимательно следя за ходом моих рассуждений, он то и дело дополнял их своими, порой крайне оригинальными репликами. Мимоходом, как совершенно очевидную и не требующую доказательств, он высказал мысль о возможности космических путешествий и о том, что некоторые планеты нашей Солнечной системы, а также бесчисленное множество миров в других звездных системах, населены живыми существами.
— Человеческими существами? — переспросил я не без скептической усмешки.
— Разве это так обязательно? — в свою очередь спросил он. — Уникальна сама жизнь в целом, но уж никак не человек, являющийся всего лишь одной из ее форм, которых, кстати, на одной только этой планете можно найти предостаточно.
Я поинтересовался, не приходилось ли ему читать труды Чарльза Форта.
Оказалось, что нет. Он вообще ни разу не слышал об этом ученом, и я по его просьбе вкратце пересказал некоторые из теорий Форта, упомянув также фактические сведения, которыми тот оперировал в качестве доказательств своей правоты. Неоднократно по ходу рассказа я замечал, как мой собеседник слегка кивает головой, словно соглашаясь; при этом лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. Только один раз он, не удержавшись, вставил короткое замечание:
— Да, верно. Этот человек знает, что говорит.
В тот момент речь шла о неопознанных летающих объектах, замеченных над морем у берегов Японии во второй половине прошлого века.
— Как вы можете утверждать это с такой уверенностью! — вскричал я.
В ответ он разразился пространной фразой, суть которой сводилась к тому, что, мол, всякий ученый, достаточно глубоко проникший в тайны астрономии, не может не понимать того факта, что наличие жизни на Земле отнюдь не является чем-то исключительным; если же допустить, что на некоторых планетах существуют хотя бы примитивные формы жизни, то почему не пойти дальше и не признать, что на каких-то иных, возможно, более отдаленных планетах, могут существовать формы жизни, намного превосходящие по уровню развития земные, и что они могут, освоив межпланетные полеты, установить постоянное наблюдение за живыми существами на Земле или в иных обитаемых мирах.
— Но с какой целью? — спросил я. — Чтобы нас завоевать?
— Высокоразвитым цивилизациям нет нужды прибегать к столь простым и грубым формам вмешательства, — сказал он. — Они наблюдают за нами точно так же, как мы наблюдаем поверхность Луны или пытаемся уловить радиосигналы из космоса. Отличие состоит только в том, что масштабы и уровень их исследований намного превосходят наши.
— Вы говорите об этом так, будто знаете все из первых рук.
— Просто я не сомневаюсь в своей правоте. Уверен, что когда-нибудь и вы придете к сходным заключениям.
— Может быть, — сказал я.
— Вы, судя по всему, считаете себя человеком без предрассудков?..
Не понимая, куда он клонит, я на всякий случай кивнул.
— …и сможете отнестись серьезно к некоторым доказательствам, если они будут вам предъявлены?
— Само собой разумеется, — сказал я, но уже с ноткой недоверия, которая вряд ли ускользнула от его внимания.
— Отлично, — сказал он тем не менее. — В таком случае, если вы позволите мне и моим братьям посетить ваш дом на Энджел-Стрит, мы беремся убедить вас в существовании космической жизни — разумеется, отличающейся от человека по своему внешнему облику и многократно превосходящей его интеллектуально.
Уверенность, с которой он говорил, порядком меня позабавила, но я ничем не выдал своих чувств. Мистер Аллан, как и всякий человек, одержимый какой-либо бредовой идеей, безусловно, должен был стремиться обратить иных людей в свою веру — такова уж психология всех этих чудаков, которых я немало повидал за время ночных странствий по городу.
— Заходите, когда вам будет угодно, — сказал я. — Хотя нет, лучше попозже, когда моя мать уже будет в постели. Я не хотел бы ее пугать разного рода экспериментами.
— Ночь с понедельника на вторник вас устроит?
— Договорились.
После этого мой спутник вновь замолчал, предоставив мне говорить все, что взбредет в голову — вероятно, ничего особенно интересного мистер Аллан больше не услышал, ибо через три квартала он, коротко распрощавшись, свернул в боковую аллею и вскоре исчез в темноте.
«Неплохо было бы узнать, где он живет», — подумал я и, ускорив шаг, обогнул квартал и укрылся в тени домов, откуда хорошо был виден выход из аллеи.
Не успел я перевести дух, как появился мистер Аллан. Вопреки моим ожиданиям, он не проследовал дальше по аллее, а свернув, направился вниз по улице в сторону реки. Я пошел за ним, держась на приличном расстоянии, что впрочем, было не столь уж необходимым, ибо он ни разу не оглянулся — время давно уже перевалило за полночь, и я не сомневался, что он возвращается к себе домой.
Еще в детстве я часто бывал в этом районе города и сейчас без труда ориентировался в переплетениях узких улочек. Немного не доходя набережной Сиконка, мистер Аллан поднялся на вершину пологого холма и исчез в дверях стоявшего на отшибе давным-давно заброшенного дома. Я подождал еще несколько минут в надежде увидеть свет в одном из окон, но тщетно — видимо, мой ночной приятель улегся в постель, не утруждая себя возней с керосиновой лампой.
Последнее предположение, как вскоре выяснилось, было ошибочным. — по счастью, я все это время стоял в тени, иначе не избежать бы мне столкновения нос к носу с мистером Алланом, который, по всей вероятности, воспользовался черным ходом и, успев обойти вокруг квартала, вновь приблизился к дому с той же стороны, что и накануне. Он прошел мимо, не заметив меня, и скрылся в доме; окна так и остались неосвещенными.
Простояв в своем укрытии еще минут пять, я решил, что ждать здесь больше нечего, и зашагал по направлению к Энджел-Стрит, чувствуя себя вполне удовлетворенным, поскольку был уверен, что мистер Аллан в прошлый раз точно так же выслеживал меня до дверей моего дома и наша нынешняя встреча не была случайной. Теперь я отплатил ему той же монетой.
Представьте себе мое удивление, когда уже на подходе к Бенефит-Стрит увидел идущего мне навстречу — кого бы вы думали? — все того же вездесущего мистера Аллана! Пока я стоял в полном остолбенении, силясь сообразить, каким образом сей джентльмен умудрился, сделав немалый крюк, оказаться на этой улице раньше меня, он преспокойно проследовал мимо, даже не показав виду, что узнает меня.
И все же это был он, я не мог ошибиться — то же лицо и тот же нелепый старомодный наряд, тщательно скопированный с портрета Эдгара По. Я уже готов был его окликнуть, но сдержался и долго молча наблюдал, как он удаляется вниз по улице, не поворачивая головы, ровным спокойным шагом — даже походка его, вне всяких сомнений, была той же самой. Превосходно зная все здешние улицы и проходные дворы, я вновь и вновь прокручивал в голове возможные варианты его маршрута и с каждым разом все больше убеждался в том, что он мог меня опередить, только проделав весь путь бегом; но вот вопрос — зачем он это сделал? Ради того только, чтобы, повстречавшись, разойтись со мной без единого слова или хотя бы кивка головы? Все это выходило за рамки моего понимания.
