- Да, ты правильно понимаешь, - раздраженно произнес Аба, словно эти слова были горькими, и ему приходилось выплевывать их прочь. - Я не привык ощущать себя беспомощным у себя дома.
- А где она, оно сейчас? - Спросил Уцур, глядя в его лицо.
- На самом дне. - Мрачно ответил Ник.
- Ты не хочешь спросить его, что оно такое? - Произнес Уцур и тут же умолк, словно сам испугавшись своих слов.
- Верно, Уцур, бойся, потому что это уже слишком. Но я не рассержусь на тебя за сказанное. Просто, если это все-таки чья-то глупая выходка, чья бы то ни было, - он сделал паузу, постукивая по шару, - ему никто не позавидует, никто.
Холодная волна пробежала по спине Уцура - он полностью верил сказанным словам, и в этот момент чаша, доверху наполненная кровью, такая ненавистная ему во все дни его жизни здесь, вдруг показалась детской игрушкой. Он невольно испуганно взглянул на Абу.
- Никто, Уцур. - Подтвердил тот.
- Ты сказал, на самом дне? - Немного помедлив, спросил Уцур.
- В индивидуальных слоях. - От ответа царь передернулся. Он удостоился великой чести побывать там краткосрочно единожды, после чего с радостью согласился быть компаньоном хозяина на всю оставшуюся вечность.
- Желаешь ли ты, чтобы я сходил за ней? - Голос подвел его, и звучал хрипло и по-чужому.
- После того, как она прошла все предыдущие? - Аба с сомнением покачал головой. - Не думаю, что ты вернешься оттуда, а я не готов еще расстаться с тобой, халдей.
- Тогда кто? - Он не мог скрыть явного облегчения. - Дреги?
- Я не хочу об этом распространяться. - Ник поднялся из-за стола, и Уцур невольно повторил его движение, вытянувшись во весь свой немаленький рост перед креслом. - Придется самому. - При этом его глаза загорелись недобрым огнем.
Уцур внутренне сжался, подумав о том, что не хотел бы, чтобы за ним когда-нибудь пришел сам хозяин, потому что за такое неудобство - а какие ужасы ни создала бы больная суть отбывающей души, для хозяина это было бы всего лишь неудобством - за него слишком дорого пришлось бы расплачиваться после.
- Что ж... - Уцур сделал неопределенный жест рукой в воздухе, не зная, что следует, а чего не следует говорить в данной ситуации.
- Хотел пожелать мне удачи? - Иронично заметил Ник, проходя мимо царя. - Пожелай лучше удачи ей.- Недобро рассмеялся он, и вышел из комнаты, с легкостью жонглируя сферой.
- Если она разобьется, - подумал Уцур, провожая их взглядом, - она снова будет свободна. Сфера Идиа, если бы он только способен был отыскать свою, тогда его вечность смогла бы стать немного короче. Но никто, кроме Джареда, демонов судьбы и хозяина, не способен был отличить один шар от другого. Он даже не знал, насколько черный его. И черный ли вообще, возможно, густо серый? Или сейчас уже такой же клубящийся, как у этой девушки. Девушки - откуда он знал, кто она и как выглядит? Но ему казалось, что из тех картин, которые он успел увидеть в сфере, открытой в руках хозяина, на него смотрела молодая симпатичная девушка. Нет, не красавица, которые в избытке окружали Абу, и близко не такая прекрасная, как Сибилла, но было в ней что-то... чистое, что ли, светлое, как надежда на спасение, как лица ангелов, которых он никогда не видел, но какими их представлял себе. Он хотел бы однажды сходить по поручению хозяина на встречу с Уриэлем, он даже не шипел и не плевался бы на того, не изрыгал несусветные проклятия, как остальные обитатели их чудесных земель, но Аба никогда не отправлял его, словно знал его мечты, и нарочно не позволял им сбыться.
- О, черт, - он вздрогнул, когда перед ним неожиданно возник Самаэль.
- Чего ты дергаешься, как девственница в первую брачную ночь? - Усмехнулся молодой мужчина, складывая перепончатые крылья, которые спустя несколько мгновений срослись с его спиной, не оставив и следа.
- Ты все трансорфмируешься, - пробормотал Уцур.
- Разве это трансформация, царь? - Улыбнулся Самаэль, намекая на скользящих тварей. Он никогда не страдал от приступов плохого настроения, и даже в самых мерзких ситуациях сохранял свою белозубую улыбку на смуглом лице.
- Не упоминай к ночи. - Машинально произнес Уцур.
- Как-будто у нас здесь бывает день. - Еще больше развеселился падший. - Куда подевался Аба? - Спросил он, оглядывая комнату. - Вы последний, кто видел пропавшего. - Спародировал он чей-то голос, но Уцур уже давно не выходил на поверхность, и совершенно не понял шутки. - А ты все тот же мрачный сноб. Да, с днем чаши тебя! - Самаэль крепко треснул приятеля по плечу.
- Спасибо, - медленно произнес Уцур, одарив падшего тяжелым взглядом.
- Перестань, - примирительно произнес Самаэль, доставая словно из воздуха бутылку отличнейшего виски с островов, к которому в последнее время пристрастился халдей.
- Что ты делаешь, - зашипел он. - Не в его же комнате...
- Где он? - Спросил Самаэль, так же легко убирая бутылку.
- Ушел по своим делам. - Уцур вздохнул с облегчением.
- На поверхность за развлечениями, - весело подмигнул ему Самаэль. - Ладно, не корчи печальных мин, они не улучшают мне аппетит. Идем ко мне: выпивка есть, пару грешниц я уже заказал, отметим твой день.
Уцур снова скривился при упоминании его больной темы.
- Я к тому, что сегодня ты заслужил того, чтобы расслабиться. - Сказал падший.
- С каких пор ты стал таким заботливым? - С подозрением спросил Уцур. - Я пока не видел за твоей спиной пары белых крыльев.
- На них не принести виски в наш сладкий дом. - Парировал Самаэль. И, едва заметно вздохнув, добавил: - Сегодня столько тысяч взывали ко мне, произнося мое имя, проливая во имя мое кровь, исполняя обряды... Если б ты знал, как звучит эта песня, исполненная голосами, шепотом, стонами тысяч... призыв, сливаясь в один прекрасный призыв.
- Ты купаешься в поклонении, - со знанием дела заметил царь. - Занятие под стать богам, Самаэль, но не нам, не теперь.
- Иногда мне кажется, - ответил падший, - что такому моралисту не место среди нас. Но, я надеюсь, хороший виски и компания это исправят. - Подмигнул он.
Уцур лишь пожал плечами и пошел прочь из комнаты. Он знал, что морали в нем было не больше, чем в тех грешницах, что ждали их в комнатах Самаэля. Никогда не было недостатка в хорошеньких женщинах, предпочитающих провести немного времени с ними, чем в каком-то из гостеприимных слоев ада. Лишь потом, когда следовало их возвращать туда, где им и место, Уцуру тяжко было слушать их истошные вопли и мольбы остаться. Но ни Самаэлю, ни Уцуру они были ни к чему. Обуза, ненужная надоедливая обуза, и только. Зачем? - как говаривал падший, - если завтра нам привезут партию новых. И правда, незачем, ни одна из них не напоминала женщин Вавилона, ни одна не трогала старую унылую душу.
