Скалли отметила, что этот Нолет слишком красив для ученого сухаря: большие глаза, прямой нос, квадратный, с ямочкой подбородок. Впрочем, Господь наделяет красотой не только фотомоделей…
— А вы уверены, что осенняя автокатастрофа была несчастным случаем?
Глаза Китса широко распахнулись за стеклами очков:
— Вы к чему это?
— Видите ли… — Скалли помедлила. — Ведь ваша работа представляет собой реальную мишень для промышленного шпионажа.
Китс и Нолет переглянулись. Похоже, такая мысль никогда не приходила им в голову.
— Кто это написал?
Скалли оглянулась. Пока она задавала вопросы ученым, Молдер успел приступить к осмотру лаборатории. Сейчас он стоял перед доской с уравнениями и внимательно разглядывал написанное.
Ученые гуськом вышли из аэродинамической трубы, приблизились к доске.
— Мы пишем здесь все, — сказал Китс. — Вчера писал я.
Молдер показал на нижнюю строчку:
— Смотрите, последнее уравнение, похоже, написано совсем не той рукой, что все остальное.
— Берт оставался работать, когда я уходил вчера домой, — продолжал Китс.
— И этой строчки, по-моему, не было, хотя настаивать не берусь… Во всяком случае, на руку Сорнуэла это не похоже.
Фрэнк Нолет вытащил из кармана футляр для очков. Очки у него оказались старомодными, в толстой роговой оправе. Нацепив их на нос, он сразу стал похож на профессора-маньяка из какого-то голливудского фильма — Скалли не помнила названия.
— Я этого тоже не писал, — сказал профессор-маньяк, ознакомившись с надписями, снял очки и вновь превратился в фотомодель.
Скалли показалось, что голос его чуть дрогнул, но в остальном ученый выглядел абсолютно спокойным.
Молдер заглянул в папку с бумагами:
— А как насчет Роланда Фуллера?.. По данным полиций, Фуллер был единственным человеком, кто присутствовал в лаборатории вместе с доктором Сорнуэлом.
— Да ну, — сказал Китс. — Роланд не смог бы написать такое и во сне.
— Почему вы в этом уверены? — спросила Скалли.
Китс беспомощно оглянулся на коллегу.
— Потому! — красавчик Нолет ухмыльнулся. — Скажем так… Роланд Фуллер не слишком похож на специалиста по реактивным двигателям. Он аутетик.
«Наследие», приют для аутетиков
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994
Роланду было очень грустно. Ночью ему опять приснился истошный сон.
Дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама. Кто-то большой и сильный, держа Роланда за руку, ведет его к черной машине. Роланд не желает идти, ему жутко и хочется вырваться, броситься назад, к дому. К маме…
— До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться.
Но Роланд понимает, что видеться они не будут, и начинает плакать.
Страшный сон снился ему уже тысячу раз, и после него всегда становилось очень грустно. И чтобы грусть ушла, надо было сесть за стол, взять зеленую бумагу и начать клеить звездочки. Зеленая бумага была веселой, и звездочки, ложась на нее, радовались. Им нравилось выстраиваться в цепочки на зеленой бумаге. Так было всегда. Но не сегодня. Сегодня звездочки грустили. И Трейси грустила тоже.
Поэтому Роланд взял красный фломастер и крупно написал на зеленой бумаге ее имя. Имя получилось красивым, но, чтобы сделать его еще красивее, Роланд приклеил вокруг семь звездочек. А потом протянул бумагу Трейси.
— Трейси, вот… Подарок. Тебе.
Трейси отложила фломастер, взяла подарок в руки. Буквы она знала не очень хорошо. Но справилась.
— Трей-си-и, — прочитала она. И улыбнулась.
Роландова грусть тут же убежала назад, в сон. Потому что там ей было самое место.
— Со звездочками!
— Ой, Роланд! — Трейси продолжала улыбаться. — Спасибо!
Роланду стало вдруг неудобно от ее взгляда. И чтобы спрятать это неудобство, он вытащил из кармана другой лист бумаги, развернул его.
Лист был белым, но теперь звездочки станут радоваться и на белом. Ведь там жили циферки. Как в компьютере… А рядом с циферками развеселится кто угодно. Даже самый истошный сон.
— Роланд!
Роланд обернулся.
В комнату вошла миссис Стоуди.
— Роланд, к тебе пришли гости. Они хотят с тобой немного поговорить.
Роланду вдруг стало страшно. Как в истошном сне… И очередная звездочка вместо белого листа с циферками приклеилась прямо на коричневый стол. А там ей было не место.
— Ой-ей-ей! Я промахнулся. Извините…
— Ничего страшного! — Миссис Стоуди улыбнулась ему. — Трейси, помоги мне пожалуйста. Пойдем-ка в комнату с телевизором.
Трейси взяла подарок и двинулась за миссис Стоуди.
— До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться.
Без Трейси Роланду стало еще страшнее.
Миссис Стоуди, хозяйка приюта, сразу воспротивилась желанию незваных гостей побеседовать с Роландом Фуллером. Даже удостоверения агентов Федерального Бюро поначалу не помогли. Судя по всему, она была из тех женщин, что считают, будто вокруг них вертится весь мир. А для них самих на первом месте — собственная семья. Правда, этой даме семью, похоже, заменил приют для аутетиков, но сговорчивости ей сей жизненный факт не добавил. Этакая наседка со своими цыплятами, а они, Молдер и Скалли, надо думать, ястребы в небе, только и думающие, как бы схватить беззащитного цыпленка…
Ну, ястребы не ястребы, но хозяйке все-таки пришлось сдаться: закон — он и в приюте для аутетиков закон.
Впрочем, если не весь мир, то благотворители вокруг миссис Стоуди определенно водились. Хозяйство ее пребывало в полном порядке: коридоры — с ковровыми дорожками; в столовой — большой ковер и камин; очень даже приличная мебель. Нет, эта миссис Стоуди определенно знала свое дело. За такой хозяйкой аутётикам, надо думать, живётся как за родной мамой.
— Пойдемте в комнату для занятий, — сказала миссис Стоуди. — Роланд сейчас должен быть там. Вместе с Трейси. Они любят бывать друг с другом.
Роланд вытащил из коробки звездочку, угостил ее капелькой клея и прилепил на бумажный лист.
— Ты, наверное, любишь звездочки? — спросила Скалли. — У меня тоже есть похожие. — Она сняла с шеи платок и положила на стол. — Вот, видишь?
— Сто сорок седьмая, — в голосе аутетика прозвучало нечто, похожее на восторг.
— Что? — не поняла Скалли. Правая рука Роланда медленно потянулась в сторону платка, длинный палец с обкусанным ногтем указал на одно из серебристых пятнышек.
— Звездочка сто сорок седьмая.
Внимание Молдера вдруг привлек бумажный лист, лежащий перед аутетиком. Тут и там, среди многочисленных звездочек, красовались коряво написанные цифры.
