В тот день я еще не задался вопросом, может ли человек, страстно желающий держать в руках звезду, довольствоваться ее отображением в воде. Я и не мог задуматься об этом, ибо тогда еще не сознавал отличий между звездой и ее отражением, тем более, что различия эти не так уж и велики.
Спустя пол часа с работы вернулась Тома… Моя жена Тамара, которую я, в кругу хороших знакомых, обычно именую Томагавком. Старая добрая шутка — жена у меня не из индейцев, просто зовут ее Тамарой, и гавкает она часто. На самом деле, это, конечно же, всего лишь шутка, но в каждой шутке, как известно, есть лишь доля шутки…
Тома вернулась, а значит прекрасный день закончился. Начинался обыденный вечер.
Помните «Щоу Трумэна»? Историю человека, однажды обнаружившего, что всю жизнь он прожил в нереальном мире. Что всю жизнь, от самого его рождения, он был героем реалити-шоу, длившегося 24 часа в сутки. Миллионы телезрителей во всем мире наблюдали, как Трумэн растет, влюбляется, спит и чистит зубы… На него делались ставки — в каком возрасте он впервые переспит с девушкой, набьет ли морду своему сопернику и т. д. Ради него построили целый город, ставший одной громадной декорацией. Город, все обитатели которого — актеры.
Наибольшую прибыль приносила реклама, но так как показ «Шоу Трумэна» не прерывался ни на секунду и вставить ролики очередных прокладок с крылышками было некуда — рекламу вставляли в само шоу! Компании-производители платили баснословные деньги за то, чтобы Трумэну навязывали именно их продукты, и в результате его жена, приходя домой из магазина, комментировала каждую жестянку, которую доставала из сумки. «Это, дорогой, новый „Пэдигри-комплит меню“! Он сделает твою шерсть мягкой и шелковистой! И если раньше твои волосы были сухими и безжизненными, то теперь они будут жирными и шевелящимися!»
И Трумэн жил в этом сумасшедшем доме, искренне полагая, что так живут все.
Но я-то не Трумэн! И про меня никто не снимает шоу!
Или снимает?!
Нет, моя Тома — не сериальная жена, получающая деньги за каждую ночь со мной. И доставая продукты из сумки, она не нахваливает их картинно-рекламными фразами. У нее есть другая любопытная особенность — она говорит, совершенно не интересуясь вопросом, слушают ли ее…
Впрочем, в этом Томогавкином пороке отчасти виноват я. Уже в первые пол года брака мы оба почувствовали, что начинаем отдаляться друг от друга, но оба старались не подавать виду. И вот итог — я провожу весь день с Сашей, а Тома, приходя домой, рассказывает как прошел день у нее. Она — радио. Она — звуковой фон, который сопровождает мой ужин. Я редко задумываюсь, о чем она говорит. Как правило лишь поддакиваю в нужно время, и все…
А Тома продолжает говорить, совсем как сериальная жена Трумэна, которая просто не имела права молчать, ведь контракт обязывает…
— И ты представляешь, она еще смеет обвинять меня в том, что это мой отдел плетется в хвосте фирмы! Да видела бы она годовой отчет, который, кстати, я и составляла! Да ее бы к такому документу и на километр не подпустили! Кралья!
— Точно! — соглашаюсь я, пережевывая пельмень и думая о Саше, — Кралья! Самая настоящая кралья…
Интересно, как эта самая «кралья» пишется? С мягким знаком, или без? И вообще, есть ли такое слово в словаре русского языка? Впрочем, наверное все же есть. Иначе как, кральи есть, а слова нет?
— А Сергей Анатольевич мне, значит, говорит: «Тамара Петровна, а не могли бы вы…»
Нет, не Томагавк. Гавкает она, на самом деле, редко. Зато трандычит постоянно.
— Тома, а ты слышала, вчера Владимир Кличко под машину попал.
— Да ты что? Хороший был человек… А он в нашем подъезде жил? Ну ничего, все там будем… Так вот, я Сергею Анатольевичу говорю…
Я давно замечал, что она слышит меня также, как я ее. Между нами слишком широкая пропасть. Ее уже не только не перепрыгнешь — через нее уже невозможно даже докричаться друг до друга. И Томина болтовня — это, пожалуй, всего лишь защитная реакция. Ее способ врать самой себе, что все хорошо. Что у нас счастливая семья, и вот сейчас мы оба пришли с работы и оживленно обсуждаем сегодняшний день.
Пусть так… Побуду немного Трумэном. Пусть Тома убеждает саму себя в том, что ее семья близка к идеалу, если ей это нужно. Хотя в глубине души и она знает, что брак по любви (а точнее — по мимолетно вспыхнувшей страсти), давно превратился в брак по расчету.
Тамара — начальник какого-то отдела в какой-то крупной дизайнерской компании. Никто этого не афиширует, но отбор кандидатов на высокие посты там ведется очень и очень строго. По заданию совета директоров кадровики тщательно проверяют личное дело каждого претендента, вплоть до его родословной и связей на стороне. Мне это больше напоминает какой-то шпионский роман, ибо по рассказам Томы каждое брошенное в стенах компании слово будет кем-то подобрано и подшито в специальную папочку.
Пять лет назад напился и по пьяни разбил машину? — Тебе не место в руководящем звене. Твоя троюродная сестра сидит за убийство, а ты смеешь носить ей передачки? — Ты недостоин того, чтобы подняться выше повдала это фирмы. Тебе двадцать пять, а ты еще не замужем? — Ты можешь претендовать только на место старшего менеджера…
У Томы блестящий послужной список, два высших экономических и папа — директор одного из крупнейших банков в Медянске, с которым, кстати, близко сотрудничает Томина компания. Она — финансовый гений, но она точно знает, что весть о ее разводе тут же облетит совет директоров, и за ней начнут приглядывать…
Логическая цепочка: неблагополучная семья — развод — нервы — сотрудница на взводе — она допускает ошибки — фирму ждет скорое банкротство.
Да, в теории это так. А на практике? На практике Тому ненавязчиво «уйдут», как только она совершит первую же ошибку. И та же «кралья», быть может, работающая с ней на одном этаже, с готовностью донесет на нее вышестоящему начальству. Быть может, ей отдадут Томино место. А быть может, она просто получит от этого моральное удовлетворение.
«Пациент, вспомните, пожалуйста, самый счастливый случай в Вашей жизни. — О, да, доктор! Вчера сосед на новеньких „Жигулях“ в столб въехал!»
Кроме чужих неприятностей есть и другие радости в жизни… народная мудрость, однако.
Поэтому, спустя три года, последний из которых мы спим на разных кроватях и в разных комнатах (Тома жутко пинается во сне, а я — храплю как ржавая газонокосилка), мы все еще муж и жена. И Тому ценят на работе уже только за то, что она — бизнес леди, под каблуком которой живет ее мелкий и незаметный муженек. Она — сильный человек, а ее конторе нужны сильные люди.
