– Мне идти к Светочке?
– Нет, – махнула рукой Елена. – Ляжешь со мной. У нас и кровать пошире и места в спальне побольше.
Проснулась Завадская от смутного беспокойства, не отпускавшего ее даже во сне. Сказалось, видимо, пережитое вечером потрясение. Все-таки она здорово испугалась, надо это признать. Особенно в первые минуты, когда еще не знала, жив сбитый ее машиной человек или мертв. Хорошо еще, что все обошлось. Если, конечно, обошлось. Кирилл слишком долго находился в бессознательном состоянии, что могло быть следствием не только шока, но и сотрясения головного мозга. Осторожно, стараясь не разбудить спящую Зою, Елена выскользнула из спальни в холл и прислушалась. Снизу неслись странные звуки, очень напоминающие дыхание астматика. Завадская замерла в предчувствие беды, а потом, опомнившись, рванулась к лестнице, ведущей в гостиную. В гостиной горел торшер. И хотя свет его оказался не очень ярким, Елена отшатнулась и даже вскрикнула от неожиданности. Однако ее крик не был услышан сладкой парочкой, предающейся блуду прямо на столе, стоящем посреди просторного помещения. Точнее, на столе расположилась Светочка, а подкидыш пристроился сзади, но по движениям их раскрепостившихся от всяких норм приличий тел становилось очевидным, что обоим сейчас очень хорошо, гораздо лучше, чем Елене Семеновне, вынужденной наблюдать за срамным зрелищем сверху. У Завадской, впрочем, хватило такта не прерывать акт любви в самом разгаре. Она просто стояла и слушала охи и вздохи Светочки, которые поначалу приняла за приступ тяжело хворающего человека. Вот негодяи! Ну ладно этот подкидыш, ходок, судя по всему, еще тот, но Кобякова-то, будь она неладна, – замужняя дама! А ведь Елена по простоте душевной считала ее верной женой. Отчасти, возможно, по той причине, что Светочка не выглядела писаной красавицей. И если личико еще можно было назвать симпатичным, то с фигурой возникали проблемы. У Кобяковой были короткие ноги и большая задница. При этом она обожала ходить в джинсах, не боясь насмешек окружающих. Плюс маечка с дурацкой надписью, обтягивающая бугорки, которые при желании конечно можно назвать грудью. Сейчас эти прелести вяло болтались перед глазами Елены, в такт движениям наглого подкидыша. В какой-то миг Завадская даже пожалела, что не задавила распутного негодяя. Во всяком случае, она знала одного человека, который был бы ей за это благодарен. К сожалению, на решительный протест у Елены не хватило сил. Она уже хотела покинуть свой наблюдательный пост, когда почувствовала за спиной шорох. Похоже, сдавленные стоны вакханки долетели до ушей Зои, вызвав у нее раздражение и законный протест.
– Что это? – спросила Верещагина шепотом.
– Молодежь, – усмехнулась Завадская. – Чтоб им пусто было.
Валерий Игоревич Страхов мог бы и не ехать на место преступления. В конце концов, сбор улик, это обязанность оперативников, а не следователя. К сожалению, потерпевшим, а точнее уже покойным, оказался хорошо знакомый ему человек. Но не это было главным. Валентина Васильевича Брагинского, видного бизнесмена, председателя правления ЗАО «Осирис» знала в городе и области каждая собака. Иными словами он был вхож в самые высокие кабинеты, как губернские, так и муниципальные. А потому уже к обеду Страхова наверняка призовут на ковер с отчетом непосредственные начальники, а может быть, и более высокопоставленные деятели, перед которыми сам Бог велел, не ударить в грязь лицом.
Ворота, ведущие в усадьбу бизнесмена, оказались распахнуты настежь. Чего, конечно, следовало ожидать. Оперативник, вышедший навстречу следователю, кивнул на машину «Скорой помощи»:
– Я распорядился, чтобы грузили. Картина, в общем-то, ясна.
Страхов открыл двери видавшего виды уазика и заглянул внутрь. Тело покойного еще не накрыли простынею, и следы преступления оставались на виду. Шея Брагинского была буквально разобрана в клочья, а рубашка на груди казалась коричневой от засохшей крови.
– Он пролежал на улице несколько часов, прежде чем его обнаружили, – пояснил старший лейтенант Кузнецов.
– Показывай, – распорядился Страхов и, обернувшись к фельдшеру, добавил: – Увозите труп, он нам больше не понадобиться.
Брагинского обнаружил на заднем дворике охранник. Случилось это уже на рассвете, хотя по прикидкам старшего лейтенанта бизнесмен погиб гораздо раньше – где-то около часа ночи.
– А кроме охранника в доме кто-то был?
– Кухарка, – с готовностью отозвался оперативник на вопрос следователя. – Собственно, она и подняла тревогу, когда заглянула в пустующую спальню хозяина.
Страхов не поленился и тщательно осмотрел едва ли не все помещения обширного особняка. Вошел он, естественно, с парадного крыльца. В холле имелись две лестницы, одна из которых вела на второй этаж, вторая – в подвал. Туалетом следователь пренебрег, зато не постеснялся заглянуть в комнату охранника, расположенную рядом с входной дверью.
– Окно с видом на ворота, – констатировал он очевидное. – Так ты говоришь, Володя, что Козинцев не слышал, как хозяин покинул дом?
– Брагинский вышел на улицу через террасу, – пояснил оперативник. – К парадной двери он даже не подходил.
Гостиная оказалась едва ли не самым большим помещением в доме. К тому же она была соединена проемом с кухней и столовой, что создавало пространственный эффект, столь любимый архитекторами-проектировщиками. Если судить по беспорядку в столовой и гостиной, пирушка затянулась, и прислуга не успела убрать посуду со стола и расставить по местам сдвинутые в угол кресла.
– Гостьи разъехались около двенадцати ночи, – подтвердил Кузнецов. – Брагинский провожал их с крыльца.
– А мужчин среди них не было? – удивился Страхов.
– Нет, только женщины.
Валерий Игоревич, хорошо знавший покойного, этим утверждением был слегка шокирован. Брагинский никогда не числился в ловеласах, скорее уж его считали женоненавистником. И вдруг такой загул с девочками…
– О девочках даже речи нет, – поправил следователя дошлый оперативник и, откашлявшись, зачитал список имен: – Завадская Елена Семеновна, супруга финансового директора ЗАО «Осирис», солидная дама лет сорока. Верещагина Зоя Васильевна, супруга начальника департамента мэрии, она лет на десять моложе Завадской, и, наконец, Светлана, дочь Петра Петровича Мокшина, которого вы, конечно, знаете.
Солидная компания, ничего не скажешь. Хорошо, что женщины покинули усадьбу раньше, чем погиб хозяин, иначе скандала не избежать. Вице-губернатор Мокшин отличался тяжелым и склочным характером, и уж конечно ринулся бы на защиту своего единственного чада со всем пылом закаленной в бесчисленных политических баталиях натуры.
