— Черт с вами. — буркнул Сергей, выкладывая на стол требуемую сумму, которая тут же исчезла в ладони гадалки.
— А вот этого не надо. — погрозила она пальчиком, — зачем он мне? Да и вам не за чем. Пусть черт остается там, где ему самое место, в Аду.
Сергей почел за лучшее промолчать, дабы не провоцировать эту нахальную прорицательницу на то, чтобы лишний раз выставить его полным кретином.
— А теперь вы, оба, дайте мне свои руки.
Крепко сжав их ладони, гадалка закрыла глаза и откинулась на спинку стула, обратив лицо к потолку палатки.
— О, да вы оба на перепутье. — хорошо поставленным замогильным голосом произнесла она, — Вы оба должны решить, во что теперь верите. С одной стороны от вас — любовь, а с другой — ненависть и презрение. Выбирать вам…
Карьера… Ведь вас волнует прежде всего это, не так ли? Могу сказать, что ничего особо примечательного на поприще работы вы не совершите. Особого карьерного роста вам не видать. Но деньги… Деньги будут. Не миллионы, но и не гроши.
— Старо, как мир. — буркнул Сергей.
Наташа бросила на него весьма красноречивый взгляд, и заговорила, обращаясь к гадалке:
— Не обращайте на него внимания. Он скептик до мозга костей.
— А я и не обращаю. — все тем же замогильным голосом ответила она, словно бы продолжала пророчествовать, — Да и другого мозга, кроме костного, у него, похоже и нет…
Наташа хихикнула и ободряюще взглянула на Сергея — мол, не обижайся, но сам виноват.
— Любовь… Вы и о ней хотели спросить, не так ли? В твоей судьбе, милая, я вижу счастье. Не лучистое, как бывает солнце, а вполне земное, но все же радостное. А вот в твоей… Вижу горечь и обиды, разочарования и презрения, но вот счастья в любви — не вижу.
— Ты мне еще про казенный дом расскажи! — буркнул Сергей, пытаясь вырвать свою руку и цепкой ладони гадалки, и проклиная себя за то, что согласился завернуть в эту палатку. Не стоила пачка «Парламента» этих десяти минут, ох не стоила!
— Казенных домов в твоей жизни вижу много, но вот того, о котором ты говоришь среди них нет. Хотя нет, есть, но не на твоем пути. Может, кто из родственников твоих туда попадет, или из друзей. Связан ты с этим домом, но не крепко, не через свою душу, а через чью-то еще.
— Мы… мы будем вместе? — задала вопрос Наташа, зачарованно глядя прорицательнице в лицо. — Мы с Сережей?
— Извини, милая, но нет. Впрочем, не огорчайся. Мужчина тебе встретится гораздо лучший…
Сергей хотел уже, было, вырвать свою руку у этой нахальной мошенницы, и в двух-трех исконно русских словах объяснить ей, что он думает по поводу этого спектакля вообще, и «лучшего мужчины» в частности, но в этот момент гадалка буквально впилась пальцами в его руку и, откинувшись на стуле, бессмысленно уставилась куда-то ввысь.
Наташа тихо ойкнула, реагируя то ли на резкое пожатие своей руки, то ли на этот спектакль, переходящий в иное русло.
— Я чувствую тепло. — прошептала гадалка. — Нет, не тепло… Жар! Нестерпимый жар, окутывающий все вокруг!..
В пробивающемся сквозь ткань палатки красноватом свете солнца ее глаза казались налитыми кровью или, быть может, тем самым жаром, о котором она сейчас говорила. Зрачки сузились до размера малюсеньких точек, не смотря на достаточно тусклое освещение, а в уголках глаз сверкали, переливаясь, крупные слезы.
— Что со мной?… — на секунду глаза гадалки вновь обрели осмысленно выражение, но секунду спустя она снова окунулась с головой в «транс». Не будь Сергей стрелянным воробьем, которого дважды обкрадывали цыгане, у которых подобные трансы случались по восемнадцать раз на дню, пожалуй, он готов бы был поверить в то, что эта женщина сейчас видит что-то, недоступное его взору.
— Предмет спора… Огонек… Жар… Нить! — забормотала она, словно заклинание, — Предмет спора, Огонек, Жар, Нить! Нить! Нить!
— Какая нить?! — сдавленным шепотом прошептала Наташа, но гадалка, естественно, не ответила. Разве станет порядочный маг выходить из нирваны ради такой мелочи?
— Нить! Огонь! Жар!.. — она сделала грамотно выдержанную театральную паузу, а затем, вдруг, резко перевела свой безумный взгляд на Наташу, заставив ту вздрогнуть. — Смерть!
— Вы же сказали, что не видите моей смерти… — неловко попыталась оправдаться она. — Вы же…
Гадалка снова задергалась, словно в приступе эпилепсии, не выпуская, впрочем, их рук.
— Твоя смерть! Его смерть! Много смерти!!! — она, казалось, задумалась, на секунду, а затем с казавшимся неподдельным отчаянием в голосе, простонала, — Моя смерть!..
Теперь ее безумный взгляд полностью застилали слезы.
— Я не хочу! Не хочу умирать!
— Отцепись от меня, тварь! — рявкнул Сергей, вырывая свою руку и помогая освободиться Наташе.
Лишившись физического контакта с ними, гадалка сразу обмякла и бесформенным кулем растеклась по своему стулу.
— Что ты плетешь, дура? — прикрикнул на нее Сергей, — Не хрена пугать мою девушку! Пойдем отсюда, хватит уже слушать эту чушь.
— Это не чушь! — прорицательница буквально взвилась в воздух, напрочь позабыв о своем имидже степенной леди, и вновь вцепилась в руку Сергея. — не чушь! Я видела море огня, и десятки смертей в нем! И нить! Я видела нить! Она тянется через все смерти, через весь огонь… Начинаясь от… — она выпустила его руку и у в ужасе отпрянула в сторону. — ОТ ТЕБЯ! Ты убийца! Ты убьешь их всех! И ее, и меня!
Она плюхнулась на стул и уронила голову на руки, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
— Я не хочу умирать! Не хочу!
Не желая больше смотреть на это, Сергей вывел Наташу из палатки, на свежий воздух. Выйдя на улицу она смогла, наконец, перевести дыхание…
— Ты понял, о чем она говорила? — спросила она, не отпуская его руку. — Понял хоть что-нибудь?
— Урывками. Наверное, это один из способов получить побольше денег — нагадать смерть, а затем предложить за умеренную плату отвести беду в сторону. Так, наверное… — неуверенно предположил Сергей.
— Но денег-то она больше не просила. Мне показалось, что ей было даже страшнее, чем мне.
— Выкинь из головы. — посоветовал он, — Чушь все это.
— А если не чушь?…
— Чушь. — безапелляционно вынес приговор Сергей, — Или хитрый способ заработка, или бредни спятившей женщины.
Наташа остановилась, задумчиво глядя вглубь парка. С лица ее, понемногу, сходила мертвенная бледность, а руки перестали дрожать.
— да. Ты прав. — согласилась она. — Полная чушь. Ты выиграл спор, с меня «Парламент». - и не дожидаясь возражений она потащила его в сторону ближайшего табачного киоска.
Когда эти двое вышли, наконец, из ее палатки, Надежда Елисеева постаралась взять себя руки и унять дрожь, бьющую все тело. То, что произошло с ней минуту назад, не поддавалось никакому объяснению. Она не верила в предвидение, гадания, астрологию и, даже хиромантию, что и позволяло ей вот уже второй год успешно изображать из себя таинственного медиума. Для нее это была не более чем работа, а заходившие к ней люди — не более, чем клиенты, которым она, за определенную плату, могла нагадать все, что их душа пожелает. Единственное, к чему у нее в самом деле были экстраординарные способности, так это к тому, чтобы по одному взгляду, брошенному на человека, угадывать, чего именно желает его душа. Немного актерского таланта, шаблонные фразы о казенном доме, дальней дороге и змее подколодной, помогающие клиенту выйти на нужную тропу, и все в ажуре. Никто и никогда не уходил от Елисеевой недовольным ее предсказаниями (в связи с чем она искренне верила в то, что помогает людям преодолевать жизненные трудности) и с не испытавшем «кровопускания» кошельком. При чем столь явно и нагло, как иные сниматели порч, денег она никогда не требовала — люди раскошеливались сами, безоговорочно уверовав в ее талант. Поверил бы и этот тупоголовый скептик, недалекий настолько, что даже в слове «хлеб», наверняка делал четыре ошибки, получая в итоге «пиво», к мечтам о котором наверняка сводились все его мысли. Поверил бы, никуда бы не делся, если бы она, вдруг, не ощутила НИТЬ…
