– А моим совершенно до меня нет дела. Ну и что, по-твоему, хуже? – сухо ответил Джеймс.
– Твои разрешают тебе жить отдельно.
– Да, в доме, который принадлежит им. Это дешевле, чем нанимать сторожа. – Джеймс покачал головой, пристально разглядывая диск, который ставил на проигрыватель. – Не кати бочку на своих родителей, детка, ты счастливее, чем думаешь.
Об этом и думала Поппи, когда зазвучала музыка. Они с Джеймсом предпочитали транш – альтернативное направление, пришедшее из Европы. Джеймс любил ритмы техно, Поппи тоже любила эту музыку, потому что она была настоящая, необузданная и неприглажен-мая, созданная людьми, которые в нее верили, людьми, которых веда страсть, а не жажда наживы.
Кроме того, благодаря музыке Поппи чувствовала себя частью большого мира. Она любила его многообразие и непохожесть разных стран и народов.
И Джеймса она на самом деле любит за это, за то, что он так непохож на остальных людей. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, в то время как странные ритмы Бурунди наполняли ее комнату.
Она знала Джеймса лучше, чем кто-либо другой, но даже она чувствовала, что в его душе есть закрытые для нее заповедные уголки. В нём была тайна, недоступная окружающим.
Люди часто принимали ее за высокомерие, холодность или безразличие, но они ошибались. Просто он был другой» Он так отличался от своих соучеников из школы Эль Камино. Время от времени Поппи казалось, что она вот-вот проникнет в его тайну, но разгадка всегда ускользала от нее. Не раз она чувствовала, что он готов рассказать ей о себе, особенно когда они вдвоем слушали музыку поздно вечером или смотрели на океан.
Ей всегда казалось, что если бы он раскрыл ей свою душу, то это оказалось бы прекрасным и удивительным, чем-то из ряда вон выходящим, как если бы с ней вдруг заговорила бродячая кошка.
Теперь же она просто смотрела на Джеймса, на его благородный точеный профиль, на волны каштановых волос и чистый лоб и вдруг заметила, что он очень грустный.
– Джейми, что с тобой? Ничего не случилось? Может быть, дома или что-то другое? – На всем белом свете только она одна имела право называть его «Джейми». Жаклин и Микаэла даже и не пытались.
Что может случиться дома? – сказал он, улыбаясь одними губами. Затем рассеянно покачал головой, словно пытаясь отделаться от неприятной мысли. – Не волнуйся, Поппи. Ничего не случилось, просто один родственник обещает нагрянуть, мерзкий тип. – И вдруг улыбка осветила все его лицо. – А может быть, я просто беспокоюсь о тебе, – сказал он.
Поппи чуть было не выпалила: «Ох, если бы!», но вовремя удержалась и произнесла странно изменившимся голосом:
В самом деле?
Джеймс вдруг стал необыкновенно серьезен. Его улыбка погасла, и Поппи вдруг поняла, что они просто смотрят друг другу в глаза, и между ними уже нет преград, даже иллюзорной преграды из колкостей и насмешек. Они просто сидели и смотрели друг на друга. Джеймс казался взволнованным, почти невменяемым.
Поппи…
– Да… – Поппи судорожно сглотнула.
Он открыл было рот, но вдруг резко поднялся и направился к музыкальному центру, чтобы настроить звук. Когда он вернулся, его серые глаза были темными и непроницаемыми.
– Конечно. Если бы ты серьезно заболела, я бы очень беспокоился, ведь для этого и нужны друзья, верно? – беспечно сказал он.
– Верно. – Поппи вздохнула и наградила его преданной улыбкой.
* * *
– Но ведь с тобой все в порядке, – сказал он, – просто нужно подлечиться. Доктор пропишет тебе антибиотики или что-то вроде того, а еще уколы огромным шприцем, – с издевкой добавил он.
– Заткнись! – завопила Поппи.
Джеймс знал, что она панически боится уколов, сама мысль о том, что тонкая игла вонзится в ее тело…
– Твоя мама идет, – произнес Джеймс, глядя на закрытую дверь.
Поппи никогда не могла понять, как он умудряется так хорошо все слышать: музыка играет громко, а полы в холле застланы ковролином, заглушающим шаги. Однако через минуту дверь распахнулась, и миссис Хилгард действительно вошла в комнату.
– Все в порядке, дорогая, – коротко сообщила она. – Доктор Франклин пригласил нас приехать прямо сейчас. Извини, Джеймс, но Поппи едет к врачу.
– Ничего, я зайду после обеда.
Поппи достойно приняла поражение. Она позволила маме отвести себя в гараж и усадить в машину и не обращала никакого внимания на Джеймса, который гримасничал, изображая несчастного пациента в ожидании укола огромной иглой.
Спустя час она лежала на кушетке доктора Франклина, вежливо глядя в сторону, в то время как он аккуратно ощупывал ее живот. Доктор Франклин, высокий, худощавый, седеющий мужчина, напоминал сельского врача, такого, которому всецело доверяешь.
Здесь болело? – спросил он.
– Да, и в спину отдавало. Может, я потянула мышцу или еще что-нибудь такое.
Нежные пальцы осторожно ощупывали живот Поппи, потом вдруг остановились, и доктор Франклин изменился в лице. Поппи сразу поняла, что дело не в потянутой мышце. Случилось что-то серьезное, что навсегда изменит всю ее жизнь.
Знаете, я хотел бы провести некоторые обследования, – вот и все, что сказал доктор Франклин.
Его голос был сух и задумчив, но Поппи охватила паника. Она не могла объяснить свои чувства, просто ее сковал страх, как будто черная пропасть разверзлась у ее ног, преградив дорогу.
– Зачем? – спросила доктора ее мама.
Ну, – доктор Франклин улыбнулся, поднял очки на лоб и побарабанил пальцами по кушетке, – чтобы исключить возможные варианты. Поппи сказала, что у нее боли в верхней части брюшной полости, отдающие в спину и усиливающиеся ночью. В последнее время она потеряла аппетит и похудела. Ее желчный пузырь прощупывается… то есть я хочу сказать, что он увеличен. Такие симптомы могут быть при многих заболеваниях, и я хочу сделать ультразвуковое обследование, чтобы прояснить ситуацию.
Поппи успокоилась. Она не помнила, за что отвечает желчный пузырь, но была совершенно уверена, что ей он без надобности. Все, что происходит с органом, имеющим такое смешное название, не может быть по-настоящему серьезным. Доктор Франклин продолжал говорить, он рассказывал о поджелудочной железе и панкреатитах, а миссис Хилгард кивала головой, как будто все понимала. Поппи не понимала ровным счетом ничего, но паника исчезла, как если бы через черную пропасть перекинули спасительный мост.
– Ультразвук можете сделать в детской клинике через дорогу, – сказал доктор Франклин, – а потом возвращайтесь сюда.
Мама Поппи кивала, мол, конечно, мы так и поступим. Спокойная, уверенная и серьезная. Как Фил. Как Клифф.
Поппи даже почувствовала себя значительной персоной. Никому из ее друзей не приходилось проходить обследования в клинике. Когда они выходили из кабинета доктора Франклина, мама погладила ее по голове.
