Эти болезненные, давно подавленные воспоминания обрушились на Эрика, срывая покровы с памяти, когда он вдруг осознал, что стоит на том самом пляже, в том самом месте, где вышеупомянутая Синди Хиггинс — которая не была его первой девушкой из летнего Мэна его детства, но была лучшей подругой младшей сестры его первой девушки, и это он затянул ее на орбиту Роберта Тиллингаста и его дружков, пообещав веселое времяпровождение, — встретила свою ужасную судьбу, которая, скорее всего, поджидает и ту девушку, что сейчас оказалась на этом берегу.
Эрик, из-за физической и эмоциональной усталости впавший в полубессознательное состояние, только и смог воскликнуть:
— Боже, что за идиотский штамп!
Он и его хозяин присоединились к группе из дюжины точно так же одетых сектантов, при свете факелов стоящих вокруг каменного алтаря, на котором, привязанная кожаными ремнями, лежала обнаженная девственница, бледная светловолосая девочка-подросток, на вид — ровесница Синди или его собственной младшей дочери. Она кричала и плакала, умоляя отпустить ее, обещая, что она никому ничего не расскажет, как будто теперь это имело какое-то значение.
Все как тогда, понял Эрик. Есть в жизни вещи, которые ты не можешь так просто отшвырнуть прочь, и принадлежность к секте, совершающей человеческие жертвоприношения, — чуть ли не первая из них. Нет смысла говорить, что ты не хотел ничего такого или что ты сожалеешь. Слишком поздно.
Этот раз отличался от того случая с Синди только тем, что теперь в воде, почти не видимые за пределами освященного факелами пятна, ползали твари размером с небольшого слона, их угловатые тела были покрыты шипами и лишь отдаленно напоминали человеческие. Если бы не светящиеся глаза, разглядеть их было бы почти невозможно. Их легко было принять за камни, если бы не издаваемое ими шипение и пощелкивание.
В тот последний раз, когда все закончилось и какая-то тварь из темноты утащила Синди прочь, Роберт что-то прокричал над водой, и издалека пришел ответ, которому вторили раскат грома и вспышка света на горизонте, а потом налетел внезапный порыв холодного пронизывающего ветра, всколыхнувший волны.
— Мы слегка приоткрыли врата, — сказал тогда Роберт. — Это только начало.
Сейчас, когда сектанты начали читать заклинания, а девушка снова захныкала, Роберт шепнул Эрику:
— Нам надо полностью открыть врата, чтобы стать полезными нашим новым господам, и тогда мы будем допущены в новый мир.
Он помолчал, потом добавил, указав на девушку:
— Кстати, она не девственница. Уже не девственница. Выяснилось, что разницы никакой. Так что я сам о ней позаботился. Один из плюсов в нашей деятельности.
Он кивнул в сторону ползающих в полосе прибоя чудовищ:
— Я всегда говорил: «Не можешь победить — присоединяйся». Поэтому мы и собрались сегодня здесь, возлюбленные избранники в глазах Дагона.
Когда безумная церемония подошла к своей неизбежной развязке — Эрик присоединился к ритуалу, распевая и размахивая руками вместе со всеми, потому что он уже был здесь раньше и знал свою роль, — Роберт Тиллингаст извлек из складок одежды широкий ритуальный нож с блестящим изогнутым лезвием, который хорошо подготовленный глава культа всегда приносит на подобные мероприятия; и только когда Тиллингаст стал над алтарем с ножом в занесенной руке, обретя при этом сходство с изображением на плакатах, которые светятся в темноте и продаются во всех оккультных лавках, Эрик смог составить некое подобие плана.
Он бросился вперед, схватил Тиллингаста за запястье и не дал тому опустить нож:
— Нет! Дай я!
Тиллингаст, вздрогнув, отшатнулся назад. Остальные сектанты перестали петь.
— Ты?
— Позволь мне, — сказал Эрик. — Ты же понимаешь. Чтобы показать причастность. Я должен быть частью всего этого. Я здесь не для красоты стою.
— Верно, — ответил Роберт Тиллингаст. — Не для красоты. Постарайся вырезать сердце целиком. Так им больше нравится.
Эрик посмотрел вниз, на притихшую девушку, вспомнил Синди Хиггинс и своих дочерей, а потом внезапно воткнул нож Тиллингасту в живот так глубоко, как только смог, и резким рывком потянул его вверх, пока не почувствовал под лезвием расходящиеся ребра, затем повернул рукоятку, зная, что, скорее всего, задел сердце.
И все же Тиллингаст еще несколько секунд упрямо цеплялся за жизнь. Его хватило на то, чтобы выдохнуть:
— Что ты делаешь..? Ритуал должен быть завершен…
Возможно, он был жив и тогда, когда Эрик прошептал ему на ухо:
— Нет! Это уже не имеет значения. Разве ты не видишь? Ты тоже участвуешь в танце мертвецов, как и все остальные. Ты — самый главный из этих чертовых танцоров, погрязших в самообмане. Не Папа, ты!
Но он почти наверняка был мертв, когда Эрик вздернул его вверх, по-прежнему наколотого на нож, повернул, словно собираясь показать потрясенной стайке верующих, а потом швырнул лицом вперед в прибой.
— Смотрите! — прокричал Эрик. — Смотрите! Это дерьмо вас не спасет!
Он указал на тварей, неуклюже двигающихся к берегу.
— Им плевать, на чей вы там стороне, и никакое «Если не можешь победить — присоединяйся» вам не поможет, потому что они не дадут вам присоединиться, разве что в виде ваших ошметков, застрявших у них между зубами!
Чудовища с ревом выбирались из бурлящей воды, и вскоре над берегом раздались вопли сектантов, которых твари клыками и когтями рвали на кусочки. Эрик начал ножом пилить стягивающие девушку ремни. Со стороны океана донесся громкий пронзительный вой, похожий на звук сирены или корабельного ревуна, но Эрик знал, что дело не в них.
Прогремели выстрелы. Что-то с силой ударило его в бок, он почувствовал обжигающую боль, которая начала распространяться по всему телу. Но он уже освободил девушку и поволок ее прочь с песчаного пляжа, вверх по заросшему травой холму, туда, где был дом, его машина и возможность убраться прочь. Дышать становилось все труднее. Он закашлялся, выплевывая кровь. У него не получится. Но может получиться у нее. Эрик попытался стянуть с себя балахон, чтобы отдать ей, но лишь выпустил ее руку и упал на раненый бок, ощутив вспышку боли, потом перекатился на спину. Сунув руку под балахон, он нашарил ключи от машины.
Туман над ним рассеялся, стали видны далекие звезды, сияющие холодным безжалостным светом. Он не знал, удалось ли ему сделать хоть что-нибудь. Возможно, это все тот же танец мертвецов, но попытаться определенно стоило.
Он схватил девушку за лодыжку. Она опустилась на колени рядом с ним. Эрик передал ей ключи. Над пляжем заполыхало безумное северное сияние.
