Ботаник, заметив открытое окошко, просунул в него руку и попытался схватить водителя. Он сошёл с ума, подумал я. Мы можем разбиться!
Водитель с трудом удерживал машину на дроге, а очкарик схватил его за шиворот и попытался притянуть к себе. Он с силой рванул водителя на себя, машину резко кинуло влево, и она подскочила на сугробе между двумя наезженными колеями, тряхнула своё содержимое и приземлилась на все свои четыре колеса. Может было бы лучше угодить в большой сугроб у обочины, тогда бы мы выбрались и всё это закончилось, но была ли гарантия, что ни один из нас не получит при ударе о бордюр травму несовместимую с жизнью. А девочка? Разве она смогла бы перенести даже не самый сильный удар головой о стоящее впереди сиденье, когда машина врежется в бордюр? Нет, рисковать было нельзя. Не то что бы каждый из нас заботился о жизни другого. Просто на месте того неудачника, которому повезёт меньше всех, мог оказаться любой из нас. Это было бы похоже на ситуацию, когда в комнату, размерами 3 на 3 метра, посадили за один стол четырёх враждебно настроенных людей и перед ними лежал револьвер со всего лишь одной пулей. Независимо от того, кто первый схватит его, всегда будет всего лишь одна жертва, и нет никаких гарантий, что ей не станешь ты сам. Аварию НУЖНО предотвратить, иначе – жертва.
- Отпусти его! Отпусти же! – кричал я, схватив ботаника за пальто и с силой потянув на себя. Хватка его была мёртвой. Он тянул к себе водителя, а тот уже нащупал в бардачке рукой нужный предмет и потянул его наружу.
- Отпусти! Мы разобьёмся!
Ботаник кричал, если эти звуки можно было назвать криками. Он стонал, визжал, кряхтел, притягивая к себе водителя, но не отпускал его. В следующие мгновение я увидел холодный блеск стали. Из бардачка водитель вытащил пистолет. Я отпустил очкарика и отпрянул. Он тоже ослабил хватку, когда заметил, как демонстративно блеснул пистолет в тусклом свете ночного фонаря.
- Сядь на место! – отчаянно прокричал наш извозчик обезумевшему ботанику. Но тот и не подумал сдаваться.
Издав свой боевой клич, он с новой силой дёрнул водителя на себя через маленькое окошко.
Машину снова рвануло в сторону. Женщины пронзительно закричали, а я, до боли стиснув зубы, изо всех сил схватился за своё сиденье. При таком резком рывке водитель ударился головой об треснувшую перегородку. Оружие чуть не выпало из его рук, но он крепко сжал его, так, чтобы оно не смогло выпасть, затем переложил его в левую руку и через плечо прицелился в ботаника.
Раздался выстрел, породивший в салоне новую волну криков и смертельного ужаса, а я машинально поймал то, что падало мне прямо в руки. Я держал обмякшее тело ботаника. Практически обезглавленное оно лежало у меня на руках. То, что когда-то было его головой, сейчас обильно поливало меня кровью, из раздробленного черепа на меня сползала густая бурая жижа. Ещё никогда я не видел смерть так близко, никогда не держал её в руках. Современный кинематограф, а так же книги ужасов, показывают нам все «прелести» человеческих внутренностей закаляя наши нервы, но ничто не сравнится с тем, что происходит в реальности, когда пуля разрывает человеческую плоть. Ничто более не сравнится с тем, что довелось пережить мне.
Я отбросил от себя труп. Он шмякнулся на пол, судороги ещё били мёртвое тело. В следующую секунду я сблевал прямо на этот труп и ослабший откинулся в своём кресле. В глазах потемнело. Ни криков, ни визгов, ни плача. Тишина. И только стук в моей голове. Тук… тук… тук… Он раздавался всё тише и тише, дальше и дальше, будто ему удалось выбраться из моей головы, и теперь остался где-то далеко позади нас. Густая, словно осязаемая тьма, забрал меня в свои объятия. Я упал в кресле без чувств.
Не знаю, сколько прошло времени. Когда я открыл глаза, туманная дымка расступилась, но недостаточно хорошо, чтобы увидеть всю картину. Какое время суток: ночь или раннее утро, я не знал. Через несколько минут после того как ко мне полностью вернулась ориентация в пространстве, мне удалось привстать и оглядеть салон. На полу всё так же лежал, изредка покачиваясь на кочках, труп, только сейчас он лежал в луже собственной крови. На задних сиденьях расположились женщины. Они сидели, забившись там словно мыши, и испуганно, но не без надежды смотрели на меня. Треснутое оргстекло болталось на ослабших болтах.
Я встал. Осознав, что координация не совсем вернулась ко мне, шатаясь, прошёл по салону и уселся рядом с женщинами. Поближе к живым, подальше от трупа. Глаза их были заплаканы, тушь грязными комками расползлась по лицу, макияж испортился, и теперь они были похожи на загримированных актрис какой-нибудь мыльной оперы, на жён мужей-тиранов. Девочка спала, прижавшись к груди матери. Она время от времени хмурила брови. Малышка видит дурные сны, подумал я. Неудивительно.
- В милицию звонили? – тихо спросил я, переводя взгляд с одной дамы на другую.
Ответила та, что моложе.
- Да. Но мы не могли громко говорить и они ничего не расслышали и повесили трубку.
- А когда мы позвонили второй раз, - подхватила вторая, - и попытались говорить громче, он нас услышал, - она кивнула в сторону водителя, выдержала некоторую паузу и выдавила сквозь слёзы: - Он сказал, что убьёт мою девочку, если мы ещё раз сделаем это.
Этот человек посмел бы убить маленькую девочку? Нет, он блефовал, но знал, на что надавить, и добился своего. Вариант спасения при помощи телефона отпал. Сама женщина не позволила бы никому из нас взять в руки телефон. Жизнь дочери для неё важнее собственной.
Я ещё раз посмотрел на труп. Затем на оргстекло. Затем на сиденье, что было справа от меня. Пуля, выпущенная из пистолета, разбила череп бедняги так же легко, как и перегородку, оставив в ней отверстие диаметром в семь миллиметров. Если бы она не застряла в железном каркасе сиденья, уверен, девочка и её мама распрощались с жизнью в тот же момент, что и ботаник. Чудо – только так можно назвать эту счастливую случайность.
Я почувствовал, как к горлу подкатывает ком и отвернулся от обезображенного тела.
Внимание привлекла двойная дверь в задней части салона – там, где мы сидели. Можно было бы её незаметно открыть и на каком-нибудь повороте, когда водитель сбросит скорость, выпрыгнуть из этой адской машины. Я уже почувствовал вкус победы при этой мысли, это было подобно глотку свежего воздуха после долгого нахождения в душной закупоренной комнате. Тихо, чтобы не услышал водитель, я предложил девушке поменяться местами: она была ближе к двери. Она не сразу поняла моей мысли и ещё секунду смотрела на меня испуганным непонимающим взглядом, но затем спокойно пересела на соседнее кресло, а я - на её.
