Утром Виктор встретился с незнакомцем на пляже. Тот ничего не сказал, и Виктор ничего не сказал. Незнакомец бросился в воду, и Виктор бросился в воду. Незнакомец уплыл в море на полкилометра, и Виктор уплыл в море на полкилометра.
– А вы неплохо плаваете, – сказал незнакомец, покачиваясь рядом с Виктором на волнах.
– Пожалуй, за вами не угонюсь, – сказал Виктор, с искренним уважением поглядывая на пловца.
– А ну! – воскликнул незнакомец. – Попробуем! Он повернул к берегу, но поплыл не к песчаному пляжу, а к обрывистым скалам, выступающим из воды. Виктор с трудом догнал незнакомца.
– Полезли! – воскликнул тот, влезая на камни и карабкаясь по скользким скалам.
Виктор ухватился рукой за камень и закричал из воды:
– Бросьте! Легко сорваться! Разобьетесь! Незнакомец все-таки взобрался на скалу…
Он понравился Виктору своей ловкостью и силой, и на другой день они еще дальше уплыли в море и потом у берега незнакомец вновь удивлял Виктора своей ловкостью; на третий день повторилось то же, и Виктор видел, что рассказы о таком бесцельном времяпровождении почему-то доставляют Ивану Николаевичу удовольствие.
Всего лишь еще один раз незнакомец встретился на пляже все с тем же военным. Они посидели рядышком на песочке и разошлись, и с тех пор Виктор больше этого военного не видел.
Сам Пронин гулял больше пешочком по окрестностям и почти не спускался к морю. Только однажды он удивил Виктора, рассказав о прогулке по морю на моторной лодке, потому что Пронин недолюбливал моторки и обычно предпочитал прогулки в весельных лодках.
Один Чейн безвыходно сидел дома под присмотром хозяйки. Казалось, пес искренно привязался к Пронину, но тот не отпускал Чейна с Виктором на пляж и не брал его с собой на прогулки.
В выходной день Иван Николаевич не отпустил Виктора после обеда к морю.
– Выспись, – сказал Пронин. – Вечером предстоит работа.
– Я все равно не засну, – сказал Виктор. – Я лучше выкупаюсь.
– Ты что-то много стал в последнее время рассуждать, – сказал Пронин. – Ложись и спи.
Они легли на кровати. Обоим не спалось. Но Пронин молчал. Виктор ворочался, вздыхал, снова ворочался. Пронин упрямо молчал. Тогда Виктора начало клонить в сон…
Пронин разбудил его в сумерках.
– Пойдем, освежимся, – сказал он.
Они сходили к морю, окунулись, вернулись домой, поужинали.
Стало совсем темно.
– Пора, – сказал Пронин.
Он прицепил сворку к ошейнику Чейна.
– Разве Чейн пойдет с нами? – удивился Виктор.
– Да, – подтвердил Пронин. – Пришло время и ему вступить в дело.
Они втроем вышли из дома. Землю окутывала теплая южная ночь. В кустах звенели цикады. В черном бархатном небе мерцали звезды. Глухо шумело море. Сквозь зелень из домов отдыха доносились голоса и звяканье посуды.
– Куда мы идем? – спросил Виктор.
– Мы идем в военно-летную школу, – сказал Пронин. – Она находится отсюда километрах в пяти. Думаю, твой новый знакомый уже отправился туда.
– А мы не опоздаем? – озабоченно спросил Виктор.
– Нет, он отправился туда вплавь, – объяснил Пронин. – Поэтому, как тихо ни идти, все равно мы придем вовремя.
Они вышли на шоссе. Каменистая дорога едва серела во мраке. Шум поселка как-то сразу растаял в ночи, и слышнее стало море. Оно стенало и ухало так же однообразно и монотонно, как вчера, как тысячу лет назад. С моря подул ветерок…
– За дорогу я расскажу тебе, за кем мы охотимся, – сказал Пронин, удерживая Чейна на сворке. – Когда в Ботаническом саду на глазах у тебя унесли конверт и ты ничего не заметил, было естественно заподозрить всех, кто находился поблизости от агавы. Ты занялся четырьмя людьми, и, признаюсь, я тоже поинтересовался ими. Но они не возбудили во мне подозрений. В твоей исполнительности и точности я не сомневался. Было очевидно, что конверт похищен или ночью, или утром, до открытия сада для публики. Тогда я принялся присматриваться ко всем сотрудникам Ботанического сада. Все это были честные люди и добросовестные работники. Но как-то в саду на глаза мне попалась собака… В разговоре со мной ты обмолвился, что ни одна собака не приближалась к агаве. А что, если это действительно была собака, подумал я. Тогда я обратил внимание на сотрудников, имеющих собак, и мое внимание привлек живший тут же при саде, в одном из служебных помещений, садовник Коробкин, владелец чрезвычайно дисциплинированной и умной таксы. Несколько странно только звучала его фамилия в сочетании с иноземной кличкой собаки…
Виктор схватил Пронина за руку.
– Так значит моим противником был…
– Чейн, – подтвердил Пронин – Ты приглядись к нему только…
– А ведь действительно! – восхищенно воскликнул Виктор. – Он бежит рядом и совсем теряется в темноте!
– Чейн удивительно слушался своего хозяина, – продолжал Пронин. – Такса была вымуштрована как хорошая овчарка. И тут мне вспомнилась другая собака, которую мне когда-то пришлось застрелить. Та тоже была необыкновенно умна и дисциплинированна. В обоих случаях это был высший класс дрессировки. Что я мог сделать? Чейн не отходил от хозяина. Тогда я принялся наблюдать за Коробкиным. Он был культурнее и умнее других садовников. Но образ жизни его был прост и безупречен. С присущим мне педантизмом я не оставлял за ним наблюдения. В один прекрасный день Коробкин отправил телеграмму на юг, в этот самый городок, в военно-летную школу, какому-то Авдееву. «Семнадцатого день рождения Люси не забудьте поздравить». В этой телеграмме не было ничего особенного. Мало ли у кого бывают общие знакомые! Но одновременно мне стало известно, что Коробкин собирается в отпуск и получил путевку в дом отдыха в этот же городок. Уехать он должен был пятнадцатого, а приехать, следовательно, семнадцатого… Я решил ехать вслед за ним. На юге собака была бы Коробкину только обузой, и на время отъезда он поручил одной из сотрудниц сада присматривать за Чейном. Ну а нам Чейн мог сослужить службу. Я заехал к этой сотруднице, сказал, что мы едем с Короб-киным вместе, что он передумал, решил взять Чейна с собой, просил меня заехать за собакой, и в подтверждение показал ей железнодорожный билет. Часом позже Коробкина со следующим поездом выехали на юг и мы… Приехав сюда, нетрудно было убедиться, что Коробкин проследовал прямо в дом отдыха… Что касается Авдеева, он служит в военно-летной школе бортмехаником. Раньше он работал техником на заводе. Это был легкомысленный мальчишка, неутомимый посетитель и устроитель всевозможных вечеринок, пьяница и ловелас. На заводе его называли пижоном. У него были подозрительные знакомства, он не отличался чистоплотностью в отношениях с людьми, сорил деньгами. Прилежанием он тоже не отличался, и создалась обстановка, при которой ему надо, было уйти с завода… Но все это выяснилось только теперь. На заводе он все же получил удовлетворительную характеристику, его приняли в военно-летную школу, и в школе он сумел прикинуться добросовестным и хорошим парнем… На следующий день по приезде Коробкина Авдеев получил открытку: «Федя! Приходите завтра на пляж. Буду ждать вас в шесть часов возле киоска с мороженым. Люся». Кто явился на это свидание, тебе известно. Меня интересовало другое: встречались ли они друг с другом прежде. Судя по тому, как встретились, не встречались. Надо полагать, что Авдеев был завербован кем-то другим. Вероятно, Авдеев знал только, что, когда в нем явится надобность, его известят от имени пресловутой Люси. Что могло понадобиться Коробкину от Авдеева? Чертежи? Но ни к каким чертежам Авдеев не имел доступа. Диверсия? Что-нибудь взорвать или сжечь?.. Бессмысленно! В руках у Коробкина находился важнейший документ, владея которым, он мог стремиться только скорее перебраться через границу. Ему нужен был самолет…
– Нет, это уж слишком! – воскликнул Виктор. – Как это возможно?
– Для такого человека, как Коробкин, возможно многое, – сказал Пронин. – Авдееву он и поручил подготовить похищение самолета. Я побывал в школе. Она превосходно охраняется, и постороннему невозможно попасть туда без специального разрешения. Со своими зданиями и аэродромом школа расположена на большом пространстве, часть которого в виде отвесного мыса выдается в море. Я обследовал все побережье, объехав его на моторке. Мыс – единственное место, которое не охраняется, потому что без помощи сверху подняться по отвесной каменной стене невозможно.
У Виктора перехватило дыхание от волненья.
– Так вот для чего он лазил по скалам! – воскликнул он. – И вы думаете, что сегодня…
– Помощь будет оказана, – досказал Пронин. – Сегодня Коробкин получил местную телеграмму. Телеграмма была сдана каким-то военным, хотя в ней опять фигурирует Люся. «Люся приедет вечером двадцать четвертого встречайте» – значилось в ней. Сегодня вечером Коробкин очутится на территории школы…
– И что же произойдет дальше? – нетерпеливо спросил Виктор.
