темный "форд-пикап" и такой же темный "плимут" двадцатилетней давности.
Холли остановилась перед устаревшими газовыми насосами. Никто не появился, и, подождав минуту, она вышла из машины и вошла в здание. Трое мужчин, каждому из которых было не меньше семидесяти, сидели вокруг — нет не печки, — а электрического обогревателя. Внутри помещения было невероятно жарко. За разбитым деревянным прилавком на табуретке сидела грубая толстая женщина с усами и читала роман под названием "Любовь ранит сердце".
Когда Холли вошла, мужчины подняли головы. Женщина же продолжала читать. Никто не заговорил.
— Послушайте, — сказала наконец Холли. — Я надеюсь, это Медвежья Лапа?
— Конечно, милая, — ответила женщина. Она закрыла книгу указательным пальцем и взглянула на Холли. — Что мы можем сделать для вас?
— Не могли бы вы сказать, есть ли здесь клиника, принадлежащая доктору Вейну Пастори?
Один из мужчин пожевал губами над беззубыми деснами.
— Вы его друг?
— Не совсем. Мы иногда работаем вместе. Клиника где-то здесь?
Теперь заговорил другой мужчина. У него были узловатые, искривленные артритом, руки. Они неловко лежали на его коленях, как будто ему не принадлежали.
— Что вам там надо?
Холли хотела сказать, что его это не касается, но сдержалась.
— Мне нужно видеть доктора Пастори по делу, — сказала она так вежливо, как только могла.
— Вы его пациент? — спросила женщина.
— Нет, я врач.
— Вы не похожи на врача, — вступил в разговор третий мужчина. Один глаз у него был стеклянный, причем из дешевого стекла.
— И тем не менее я врач, — Холли начали раздражать эти неприятные провинциалы.
— Если вы больны, вам лучше обратиться к доктору Силену в Клерионе, — проговорил мужчина с артритом, — Доктор Силен — хороший человек. Я к нему несколько раз обращался. А ваш доктор, как его, Пасторини…
— Пастори.
— Все равно. По имени он явно иностранец.
— Слушайте, — начала Холли более властным тоном. — Я тороплюсь. Не могли бы вы объяснить, где находится эта клиника?
— Вам не следовало бы искать ее. Но если вы так хотите попасть туда, это ваше дело. Мы не будем вас останавливать.
— Так где же она?
Холли поразилась визгливости своего голоса. Четверо людей уставились на нее, как будто впервые увидели.
Наконец женщина заговорила:
— Вам надо проехать по этой дороге примерно полторы мили. Затем свернете направо. Там будет тропинка. Ее не так-то легко заметить, если не знать о ней. Проедете две, может быть, три мили. И будете на месте.
Они еще долго смотрели на нее, но больше никто не произнес ни слова.
— Большое спасибо, — поблагодарила Холли. Она поспешно вышла, села в машину и поехала по дороге.
Примерно в это же время, когда Холли выехала из Пиньона, чтобы найти клинику доктора Вейна Пастори, сам Пастори забрал Малколма из его комнаты и повел в то отделение клиники, где он еще ни разу не был. Они вошли в комнату с высоким потолком и скудным интерьером. Из мебели там было всего два простых деревянных стула. Одна дверь и высокое окно, из которого ничего не было видно, кроме темных деревьев снаружи.
Внутри комнаты находилась клетка с измерительными приборами, с сетью стальных проводов, протянутых к одной из стен. В клетке, вся площадь которой была не более семи шагов, стояла застеленная койка и ночной горшок.
Открыв дверь клетки, Пастори ввел туда мальчика.
— Мне жаль, Малколм, но придется тебя здесь запереть до моего возвращения. Мне нужно съездить в Клерион. Полагаю, что не задержусь больше, чем на три часа, и, надеюсь, ты спокойно дождешься меня.
— Для чего меня надо здесь запирать? — спросил Малколм. Он все еще находился под воздействием наркотика, введенного ему накануне ночью.
— Для безопасности, мой мальчик, для безопасности, — проговорил Пастори, слегка похлопывая его по плечу. — Для твоей же собственной безопасности.
Доктор вышел из клетки, закрыл за собой стальную дверь и запер ее на замок.
— Если тебе что-нибудь понадобится, прежде чем я вернусь, обратись к Кругеру, — и, повернувшись, он крикнул в открытую в комнате дверь: — Кругер!
Тот вошел так быстро, как будто стоял за дверью и слушал.
— Я хочу, чтобы ты остался здесь с нашим юным другом, — сказал ему Пастори. — Давай ему все, что он захочет. Все, что пролезет через прутья. Дверь не открывать, если только возникнет критическая ситуация. Это понятно?
— Не беспокойтесь, доктор. Я прослежу за ним. И я его не выпущу.
У Кругера задрожали губы, и он облизнул их.
Пастори немного постоял, переводя взгляд с одного на другого, затем кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум отъезжающей машины, под колесами которой хрустели сухие сосновые иголки, ковром устилавшие дорогу. Пастори свернул к городу, и звуки постепенно затихли.
Кругер придвинул стул к клетке и сел, не сводя глаз с Малколма. Он улыбнулся. Жирные складки вокруг его глаз превратили их в щелки.
— Мы с тобой остались вдвоем, маленькое чудовище. Больше никого нет. Как тебе это нравится?
Малколм сидел на койке и молчал.
— Ты не возражаешь, что я называю тебя маленьким чудовищем? Ты ведь знаешь, почему я тебя так называю. Чудовище, дьявольское отродье.
Малколм по-прежнему молчал, и улыбка на лице Кругера увяла. Он вытер губы мозолистой рукой.
— Доктор обращается с тобой как с принцем, но ты же дьявольское отродье. О, я видел, что с тобой происходило, когда ты был на столе. Твое лицо вытягивалось. На пальцах вырастали ногти. Как у женщины, или что-то в этом роде. И на теле появлялись волосы, там, где их не должно быть. Что ты скажешь об этом, маленькое чудовище?
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— А, не знаешь, ты не знаешь? Зато я знаю, как это происходит. Я наблюдал за доктором. Хочешь, чтобы я сделал это? Хочешь, чтобы я превратил тебя в дьявольское отродье?
— Оставьте меня в покое.
— "Оставьте меня в покое", — пропищал Кругер, передразнивая мальчика. — Знаешь ли ты, что я был здесь важной фигурой, пока не появился ты. До тебя доктор намного лучше относился ко мне. Он заботился обо мне. Он забрал меня из дурного места и пообещал, что мне ни о чем не придется беспокоиться. И он сдержал свое слово. Но затем доктор нашел тебя, привез сюда и теперь у него нет для меня времени. Он только приказывает принести то или убрать это. Теперь в центре внимания ты, маленькое чудовище. Но знаешь что? Так больше продолжаться не будет. Так или иначе, но я положу этому конец.
Малколм чувствовал, как внутри него начинает закипать ярость.
