— Это здесь.
Машина остановилась.
Бэт расплатилась с водителем, радуясь, что у нее нашлось двадцать долларов. Сумасшедшие деньжищи Рэта валялись на заднем дворе. Так что он был временно неплатежеспособен.
Неужели она и вправду идет к нему домой?
Такси отъехало, они двинулись вдоль чистенького тротуара. Резкая смена декораций отдавала театром абсурда. От насилия и жестокости в темном переулке — к обрамленному лужайками и цветочными клумбами дому.
Можно биться об заклад, что люди, живущие в этом респектабельном районе, никогда не бегали от полиции.
Бэт обернулась и посмотрела на Рэта. Он шел поодаль и сканировал местность, словно ожидая нападения. Она не понимала: как можно что-то рассмотреть ночью сквозь темные очки? Зачем он вообще их носит? Даже если плюнуть на вред, наносимый зрению, очки были особой приметой. Одного взгляда достаточно, чтобы потом описать его без особого труда. А впрочем, длинные черные волосы и огромный рост также вносили в его словесный портрет немалую лепту.
Бэт отвернулась. Рэт не отставал ни на шаг, впечатывая тяжелые ботинки в асфальт, как будто садил кулаками в железную дверь.
— Вернемся к вопросу о копе. — Низкий голос прозвучал совсем рядом. — Он твой любовник?
Бэт еле сдержала смех. Боже, да он еще и ревнивец!
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.
— Почему?
— Потому что не обязана. Тебя я совсем не знаю, так что ничего тебе не должна.
— Прошлой-то ночью мы познакомились ближе некуда, — с усмешкой проворчал он.
«Срочно меняем тему, — подумала Бэт, ощутив жар внизу живота. — Господи, этот человек может свести с ума одним только языком».
Скрестив на груди руки, она присмотрелась к домам. Ухоженные особнячки в колониальном стиле манили светящимися окнами, рождая в душе довольно теплые чувства. Неплохо провести тут недельку-другую.
— Прошлая ночь была ошибкой, — сказала Бэт.
— Интуиция мне подсказывает, что это не совсем так.
— Она нагло врет, твоя интуиция.
Все произошло так быстро, что Бэт не успела опомниться. Только-только она шла по дороге, и вдруг — раз! — и очутилась в его объятиях. Одна рука легла на ее шею, вторая обхватила бедра и намертво впечатала их в его тело. Твердая плоть ощутимо уперлась в живот.
Бэт закрыла глаза. Каждый дюйм ее тела ожил, температура подскочила. Как она ненавидела себя за эти животные инстинкты. Но контролировать их она не могла — как, похоже, и он.
Она ждала поцелуя, но обманулась. Губы скользнули к уху.
— Можешь мне не доверять. Можешь ненавидеть. Дело житейское. Но не пытайся мне врать.
Он глубоко вздохнул, втягивая ее аромат.
— Я чувствую твое желание здесь и сейчас. Хочешь, повалю тебя на землю и возьму, всего лишь задрав юбку? Ты ведь не станешь сопротивляться?
Похоже, что нет.
А все потому, что она — дура, которой обрыдло жить.
Рэт скользнул губами вдоль шеи, лаская кожу языком.
— Выбирай: или мы будем цивилизованными и потерпим до дома, или займемся этим сейчас. Как бы то ни было, я умираю от желания войти в тебя. Ты ведь не скажешь мне «нет»?
Бэт уперлась в плечи, покрытые черной кожей, но, передумав, притянула его ближе и выгнулась навстречу.
Стон вырвался из широкой груди. Брачный зов самца, обезумевшего от страсти, полный радости и отчаянной мольбы.
«Ха!» — подумала Бэт, собирая волю в кулак.
Стряхнув с себя чары, она мрачно усмехнулась.
— Единственное, что примиряет меня с этой дикой ситуацией, — это то, что ты хочешь меня сильнее, чем я тебя.
И, гордо вскинув голову, она зашагала прочь. Рэт тронулся следом, обжигая взглядом ее тело так, словно касался его руками.
— Это правда, — произнес он. — За тебя я убью любого.
Бэт мигом обернулась и ткнула в него пальцем.
— Так вот в чем дело. Ты видел, как мы с Бучем целовались?
Рэт поднял бровь и суховато улыбнулся. Но промолчал.
— Поэтому ты на него и бросился?
— Я просто не дал ему себя арестовать.
— М-да, именно так и было, — пробормотала Бэт. — Но все же скажи: ты видел, как мы целовались?
Рэт придвинулся вплотную, излучая угрозу.
— Да, я видел каждое прикосновение и чуть не умер от ненависти. Что, тебе полегчало? Или хочешь добавить, что, как любовник, он даст мне сто очков вперед? Это будет враньем, но боль причинит все равно.
— А тебе-то что за забота? — спросила Бэт.
— Мы переспали с тобой только одну ночь. Даже меньше. Пару часов.
Рэт стиснул кулаки. Бэт увидела, как заходили челюсти, стирая зубы в порошок. Она впервые обрадовалась, что он носит очки, иначе взгляд напугал бы ее до полусмерти.
Мимо промелькнула машина, и Бэт вспомнила, что их обоих наверняка уже ищет полиция.
А они?.. Собачатся на улице, как… ну, как любовники со стажем.
— Послушай, Рэт, я не хочу загреметь в тюрьму. — (Кто бы мог подумать, что она скажет это вслух.) — Давай шевелиться, пока нас не поймали.
Рэт крепко схватил ее за руку.
— Об этом ты еще не догадываешься, — зловеще произнес он, — но ты уже моя.
Бэт вздрогнула, покачала головой и закрыла лицо руками.
Доигралась, голубушка: пометили. Самое страшное, что ведь и ты не прочь предъявить на него права.
Да, окончательно спятила.
Боже, если бы можно было прожить заново эти два дня. С того самого вечера в офисе, когда рядом вертелся Дик.
Она поступила бы по-другому. Во-первых, поехала бы домой на такси и никогда бы не познакомилась с Билли Риддлом. Во-вторых, собрала бы вещи и перебралась в отель, чтобы этот ловелас-наркоторговец в черной коже, заявившись к ней домой, остался с носом.
Назад, к убогой и скучной жизни!.. А ведь еще так недавно мечтала вырваться из нее любой ценой.
— Эй! — Голос рядом смягчился. — Посмотри мне в глаза.
Бэт покачала головой. Рэт медленно отвел ее руки от лица.
— Поверь: все будет хорошо.
— Ага, лучше некуда. Ордер на мой арест, думаю, уже подписан. Шляюсь по ночам черт знает с кем. И все потому, что приспичило узнать, кем были мои покойные родители. Всю жизнь пустила под откос ради сомнительного шанса хоть что-то о них узнать. Боюсь, мы очень по-разному понимаем, что такое хорошо.
Кончиками пальцев он коснулся ее щеки.
— Я не причиню тебе зла. И другим не позволю.
Бэт потерла лоб, гадая, надолго ли затянется это безумие.
— Какой черт принес тебя ко мне в дом? Глаза бы мои не глядели…
Рэт отдернул руку и коротко бросил:
— Мы почти на месте.
Отчаявшись подняться, Буч сел на землю и попытался восстановить дыхание.
Голова раскалывалась, ноги едва слушались. Он чувствовал себя раздавленным.
