— Присаживайтесь, прошу вас, — отец усадил Катерину во главе стола. — Мы с сыном как раз собирались сыграть в карты, но, разумеется, это можно отложить.
Катерина посмотрела на карты.
— Криббидж! Мы с отцом всегда в него играли. Можно мне с вами? — Улыбнувшись, она села на мое место и взяла мои карты. Потом, нахмурившись, стала их перекладывать.
Как могла она, зная, что речь идет о ее жизни и смерти, оставаться такой беззаботной и пленительной?
— Разумеется, мисс Пирс. Если вы решите сыграть, это будет честью для меня, и я уверен, что мой сын будет счастлив помочь вам.
— О, я знаю, как играть. — И она положила одну из карт на середину стола.
— Отлично, — отец накрыл ее карту своей. — Знаете, я очень беспокоюсь за вас и вашу служанку, вы ведь совсем одни в доме для гостей. Если вы пожелаете переехать в главную усадьбу, только дайте мне знать, и я тотчас же отдам соответствующие распоряжения. Поначалу я думал, что вы предпочтете некоторое уединение, но нынешнее положение вещей таково, что существует опасность… — голос отца затих.
Катерина покачала головой, и по ее лицу пробежала тень.
— Я не боюсь. Я долго жила в Атланте, — сказала она, выкладывая на стол туза. — Кроме того, домик для прислуги стоит очень близко, и, если я закричу, меня обязательно услышат.
Пока отец ходил семеркой пик, Катерина коснулась моего колена и легонько пробежалась по нему пальцами. Такой близкий контакт в присутствии отца заставил меня покраснеть, но я не хотел, чтобы она останавливалась.
Катерина положила на кучу карт бубновую пятерку.
— Тринадцать, — объявила она. — Я думаю, у меня полоса удачи, мистер Сальваторе. — Она передвинула свой колышек на доске для криббиджа на одну позицию вперед.
Отец не смог сдержать восхищенной улыбки.
— Ай да девушка! Стефан, и тот не смог понять всех правил.
Хлопнула дверь, и в комнату вошел Дамон с рюкзаком за плечами. Он швырнул свою ношу на пол, и Альфред поднял ее, чего Дамон, казалось, даже не заметил.
— Я, кажется, пропускаю все самое интересное, — сказал Дамон обвиняющим тоном, переводя взгляд с меня на отца и обратно.
— Да, — просто ответил отец. Затем он, наконец, поднял глаза на Дамона и улыбнулся ему. — Юная Катерина только что доказала, что она не только прекрасна, но и обладает еще и недюжинным умом! Пьянящая, умопомрачительная комбинация, — сказал отец, заметив, что Катерина, пока он отвлекся, успела заработать еще одно очко.
— Благодарю вас, — проговорила Катерина, ловко сбрасывая еще одну карту и беря следующую. — Вы заставляете меня краснеть. Однако я уверена, что ваши комплименты являются частью изощренного плана: отвлечь меня от игры, чтобы выиграть самому, — сказала Катерина, никак не реагируя на появление Дамона. Я подошел к брату. Мы вместе стояли в дверях, наблюдая за отцом и Катериной.
Дамон скрестил руки на груди.
— Что она здесь делает?
— Играет в карты, — пожал плечами я.
— Ты действительно считаешь, что это разумно? — Дамон понизил голос. — Учитывая его взгляды на ее… происхождение.
— Разве ты не видишь? Это же блестяще. Она его очаровывает. Я не слышал, чтобы он так смеялся, с тех пор как умерла мама. — Я вдруг почувствовал себя без ума от счастья. Действительность превзошла мои самые смелые планы. Вместо того чтобы выдумывать изощренные способы убеждения, нужно было всего лишь показать отцу, что Катерина была человеческим существом. Что у нее остались чувства, и она не причинит вреда, ну разве что не даст ему победить в криббидже.
— И что из этого? — холодно спросил Дамон. — Он же сумасшедший, вышедший на тропу войны. Несколько улыбок ничего не изменят.
Отец выложил очередную карту, и Катерина захихикала.
Я понизил голос:
— Я думаю, что, если мы расскажем ему о ней, он изменит свое мнение. Он поймет, что она не несет в себе никакой угрозы.
— Ты с ума сошел? — зашипел Дамон, хватая меня за руку. От него пахло виски. — Если отец узнает правду о Катерине, он тут же ее убьет! Откуда ты знаешь, что он уже не планирует сделать что-нибудь в этом роде?
В этот момент Катерина звонко рассмеялась. Отец, запрокинув голову, хрипло захохотал вместе с ней. Мы с Дамоном замолчали, а она, выглянув из-за карт, посмотрела на нас и подмигнула. А так как мы с Дамоном стояли рядом, то определить, кому именно она подмигивает, было невозможно.
На следующее утро Дамон ушел, коротко объяснив, что помогает отряду добровольцев в лагере. Сам не знаю, поверил ли я в его объяснение, но в отсутствие брата в доме стало намного спокойнее. Катерина приходила каждый вечер, чтобы сыграть с отцом в криббидж, и я время от времени присоединялся к ним, и мы играли двое против одного.
Во время игры Катерина имела обыкновение рассказывать отцу о своем прошлом: о торговом бизнесе своего отца, о матери-итальянке, о скотч-терьере, жившем у них, когда она была ребенком. Мне оставалось только догадываться, что из всего этого было правдой; возможно, Катерина лишь выступала в роли современной Шахерезады, нанизывавшей истории одна на другую, чтобы сохранить себе жизнь.
Перед сном Катерина всегда возвращалась к себе, делая из этого настоящее представление, а я начинал мучительно ждать того момента, когда отец ляжет спать, чтобы последовать за ней. Она никогда не обсуждала со мной своего прошлого и своих планов. Она не рассказывала, чем питается, а я не спрашивал, не хотел этого знать. Мне было намного проще представлять себе, что она обычная девушка.
Однажды, когда отец и Роберт уехали в город, чтобы обсудить дела с Картрайтами, мы с Катериной решили провести вместе весь день вместо обычных нескольких тайных часов под покровом ночи. Приближался октябрь, но из-за теплой погоды и ежедневных предвечерних гроз никто и не вспоминал об этом. Мне не довелось искупаться этим летом, и сейчас не я мог дождаться, когда же, наконец, почувствую на своей коже воду пруда и при дневном свете увижу Катерину в своих объятиях. В мгновение ока сбросив с себя одежду, я нырнул.
— Не брызгайся! — кричала Катерина. Она осторожно подходила к пруду, приподняв до щиколоток прямую голубую юбку. Обувь она сняла на берегу под ивой, и я не мог отвести глаз от ее нежных белых ступней.
— Присоединяйся, вода чудесная! — крикнул я, хотя мои зубы уже стучали от холода.
Катерина продолжала на цыпочках подбираться к пруду, пока не остановилась на полоске голой земли между травой и водой.
— Здесь грязно. — Она сморщила нос, ладонью заслоняясь от солнца.
— Именно поэтому надо зайти в воду. Чтобы смыть грязь, — сказал я, щелчками пальцев брызгая воду на Катерину. Несколько капель попали на корсет ее платья, и я почувствовал прилив острого желания; пришлось нырнуть под воду, чтобы остудить голову.
