В случае же с Асакавой — единственным, что приводило его в чувство, заставляя забыть о страхе и заняться собственным спасением, были мысли о жене и дочери. Что они-то будут делать, когда он умрет? Вот и сейчас Асакава встрепенулся и с озабоченным видом бесшумно приоткрыл дверь в спальню, чтобы убедиться, что все в порядке. Сидзука и Йоко безмятежно спали, ничего не подозревая. «Ладно, не время распускать сопли», — подумал Асакава и принялся действовать. В свете последних событий откладывать дела на завтра было по меньшей мере глупо. Чтобы не пожалеть потом об упущенном времени, он, долго не раздумывая, позвонил Ёсино, рассказал обо всех подробностях своего расследования и попросил помочь.
3
Тринадцатое октября, суббота
Сперва он хотел взять отгул на всю неделю, но потом справедливо рассудил, что сидеть в четырех стенах, дрожа от страха, не имеет никакого смысла. Гораздо разумней будет использовать на полную катушку информационную базу и редакционную поисковую систему — может быть, удастся выяснить дополнительные подробности о таинственной кассете. С этими мыслями, несмотря на то что в субботу в редакции был выходной, Асакава отправился на работу.
В его случае «выйти на работу» вовсе не означало «работать». Первым делом нужно было пойти к главному редактору и рассказать ему о своих приключениях.
Вполне вероятно, что тот все поймет и временно освободит Асакаву от редакционных обязанностей. Главное — заручиться поддержкой Огури, тогда вся редакционная машина будет к его услугам. Основная проблема заключалась в том, поверит ли тот его рассказу или снова поднимет на смех, мол, «опять эти твои случайные совпадения…» Можно, конечно, предъявить ему в качестве доказательства саму кассету, но обычно, если Огури с самого начала уперся рогом, то переубедить его почти невозможно: он умеет обрабатывать получаемую информацию таким образом, чтобы еще больше убеждаться в собственной правоте. Хотя… Асакава улыбнулся про себя и на всякий случай сунул кассету в портфель. Ему показалась забавной идея показать кассету начальнику. Как, интересно, Огури отреагирует на подобное предложение? А если ему не предлагать, захочет ли он сам ее посмотреть? В принципе, вчера вечером Асакава проверил действенность своего рассказа — Ёсино сразу же поверил ему и наотрез отказался смотреть пленку. Он даже сказал что-то типа «пожалуйста, не заставляй меня это смотреть, а я уж тебе помогу, чем смогу…» Впрочем, у Ёсино есть все причины верить Асакаве. За то короткое время, что он провел на придорожном пустыре у Камфорной горы, осматривая тела Харуко и Такэхико, Ёсино успел почувствовать пресловутую «отрицательную энергию», о которой толковал Такаяма. ребята из следственного отдела, работавшие на месте происшествия, все как один были уверены, что в деле замешаны потусторонние силы, но никто из них не смог произнести это вслух. Будто что-то сдавило им горло… Как знать — если бы Ёсино сам не столкнулся с этой чертовщиной, может быть, он и не поверил бы Асакаве так быстро.
Как бы то ни было, теперь у Асакавы в руках мина замедленного действия. Если пригрозить этой штукой Огури — просто помахать у него кассетой перед самым носом, — может быть, и удастся от него чего-нибудь добиться. Асакаву так и подмывало постращать начальство видеозаписью. Даже не с какой-то конкретной целью, а так — ради любопытства.
Вечная уничижительная ухмылка в один момент исчезла с лица главного редактора. Глаза его беспокойно забегали. Опершись на столешницу локтями, Огури обдумывал то, что только что услышал от Асакавы.
…Двадцать девятого августа четверо молодых людей — две школьницы и два студента — смотрят загадочную кассету в коттедже на территории некоего туристического комплекса Ровно через неделю после этого, как и сообщалось в кассете, все четверо умирают при странных обстоятельствах. Кассета попадается на глаза гостиничному администратору, и он уносит ее к себе, где она лежит, никому не мешая, пока этот пронырливый Асакава ее не находит. Обнаружив кассету, Асакава конечно же ее просматривает. Таким образом, получается, что через пять дней парень должен умереть… Ну как такому поверишь? С другой стороны, предыдущие четыре смерти — это неоспоримый факт. Как же их логично объяснить, не впадая в мистику?..
Асакава стоял, терпеливо ожидая, что скажет начальник. В то время как он сверху вниз наблюдал за главным редактором, на его лице появилось несвойственное ему выражение собственного превосходства. За долгие годы совместной работы он хорошо изучил Огури и теперь знал почти наверняка, какие именно мысли вертятся у того в голове. Подождав, пока логические размышления заведут Огури в тупик, Асакава не спеша достал из портфеля кассету. Он проделал это эффектным драматическим жестом, преисполненный чувства собственного достоинства, словно выкладывал на игральный стол флэш-рояль.
— Может быть, вы хотите сами удостовериться? — с провокационной улыбкой медленно проговорил Асакава, глазами указывая на видеосистему, пристроившуюся у окна, сбоку от кожаного дивана. Громко сглотнув, Огури вслед за ним покосился в ту сторону, после чего уставился на черный пластиковый параллелепипед — кассету, которую Асакава положил на край стола. Главный редактор честно пытался разобраться в себе: «Ну? Ты хочешь смотреть эту кассету или нет? Если хочешь — смотри. Что тебе стоит? Давай-давай. Как всегда, обидно засмейся, подойди к видаку, вставь кассету и нажми на „play“. Это же несложно. Попробуй один разок…» Огури пытался совладать со своим телом с помощью разума, он почти приказывал себе: «Ты же знаешь, что это полная чушь. Вот у тебя перед самым носом лежит кассета, возьми да посмотри. Что ж такого? Посмотреть кассету — значит не поверить Асакаве, ну а если наоборот… Сам подумай, если ты отказываешься смотреть кассету — значит, ты поверил его нелепым россказням. Поэтому лучше не отказываться. В конце концов, ты же не сомневаешься в силе современной научной мысли! Неужели ты, как сопляк какой-то, испугаешься сказочек о привидениях?!»
Откровенно говоря, Огури на девяносто девять процентов был уверен, что Асакава вешает ему лапшу на уши. Но где-то в глубине души засело сомнение: а что если Асакава не врет? Что если это правда? Мало ли на свете явлений, до которых еще не добралась современная научная мысль? Пока существует этот один процент неуверенности или, если хотите, суеверности, какими бы логичными ни были доводы разума, тело не будет ему повиноваться.
Главный редактор неподвижно сидел в своем конторском кресле. Не от того, что не хотел двигаться, а от того, что не мог. Тело отказывалось внимать разуму. Сработал инстинкт самосохранения. Наклонив голову, Огури сухо спросил:
