- Я все обдумала и решила отказаться.
- Бери! - рявкнул он и прыгнул вперед, но Эша тут же прянула вниз и в сторону, уходя из-под налетающего вишневого купола зонта
любишь?
и попутно впечатав подошву кроссовка в колено Говорящего с зонтами, отчего тот громко охнул и упустил своего вишневого собеседника, который весело покатился по лужам. Денис попытался одновременно поймать и его, и Шталь. Зонт он упустил, а Эшу успел сграбастать за дождевик и рвануть обратно, отчего та наполовину вынулась из дождевика, споткнулась и, полетев кувырком, сшибла с ног Говорящего, и они с громким плеском плюхнулись в одну лужу, а пистолет улетел в другую. Еще в полете Эша исхитрилась всадить локоть Денису в живот, а, уже упав, еще и чихнула в очередной раз, отчего лицо Говорящего, вероятно, усеялось целыми полчищами вирусов. Денис попытался схватить ее за горло, но ему опять достался только дождевик. Эша, дернувшись, вынулась из дождевика окончательно, обрадованно вскочила на ноги, развернулась и замерла. Короткий возглас, едва родившись, тут же застыл у нее на губах, и зонты стоявших перед ней девушек чуть качнулись, словно приветствуя ее. Белый, разрисованный малиновыми розами, оливковый и ярко оранжевый. Она не видела этих зонтов раньше, как и не видела их обладательниц -
или правильно говорить обладаемых?
они подошли тихо и незаметно, как это не так давно сделал сам Денис. Отступив, Эша развернулась. Сидевшие на скамейке шесть девушек, включая и Милу, теперь стояли полукругом позади нее, глядя насквозь, и их глуповато-счастливые улыбки преобразились в бесноватые лисьи гримасы. Шталь стало жутко. Они и впрямь походили на зомби. Девять очень злых тел, чьи хозяйки бродили где-то по зонтиковым холмам и зонтиковым равнинам с любимым зонтиковым человеком, и во всех этих мирах Шталь была врагом.
- Мила, - вкрадчиво, дружелюбно произнесла она. - Девочки... Уйдите. Я не хочу бить детей. Не надо трогать тетю Эшу.
Девушки молча двинулись вперед, заключая ее в кольцо. Яркие, разноцветные зонты покачивались вокруг - мокрые крыши маленьких недобрых миров, шепчущих, напевающих, бормочущих.
Ты не наша... не наша... ты не спрятана... не смей касаться нас, не смей смотреть на нас... мы любим не тебя... ты не наша...
Эша решительно метнулась вперед, попытавшись прорваться сквозь живое кольцо. Чьи-то руки схватили ее за одежду, вцепились в волосы, чьи-то ногти впились в кожу, располосовав ее до крови. Зонтоноски придвинулись вплотную, притискивая ее друг к другу и скаля блестящие зубы. На мгновение Эше подумалось, что сейчас ее действительно разорвут на части и съедят без остатка. А потом сверху, из ниоткуда опустился вишневый купол, и...
Любишь?..
Я люблю...
* * *
- Что?! - Эша вскинулась в кресле, озираясь, и руки, которые сильно, хотя и не без деликатности трясли ее за плечи, исчезли. Ейщаров отступил назад, глядя на нее с не меньшим удивлением, чем она на него. Потом улыбнулся. Улыбка была смущенной и слегка заискивающей. Эша мгновенно насторожилась, решив отложить разъяснение обстоятельств ее попадания из мокрого парка Малых Сосенок в кресло ейщаровского кабинета в Шае - ибо это был именно он. Странная улыбка отодвигала все это на задний план. Ейщаров никогда так не улыбается. Несмотря на то, что сейчас Эше было известно об Олеге Георгиевиче лишь немногим больше, чем в первый день знакомства, она точно знала, что Ейщаров ни при каких обстоятельствах не станет так улыбаться. Не такой это человек. И уж тем более он никогда не станет так улыбаться Эше Шталь. В этом точно был какой-то подвох. Определенно грядет страшное наказание за ослушание, и, внутренне съежившись, Шталь, все же, возликовала. Она здесь, спасена, Ейщаров тоже здесь, ненормальный Говорящий с зонтами отсутствует, а значит - все закончилось хорошо. Правда, не для тех двоих, что остались на мокрых парковых плитах.
- Олег Георгиевич! - воскликнула она, вскакивая. - Как же я рада, что вы приехали!
- Приехал куда? - удивился Ейщаров еще больше.
- Как куда - за мной!
- Но это же моя работа, Эша Викторовна, - Ейщаров быстро, озадаченно заморгал, что тоже было ему совершенно несвойственно. - Я всегда за вами заезжаю. И к чему этот официоз? Я сделал что-нибудь не так? Господи, Эша Викторовна, надеюсь, вы не собираетесь меня уволить.
- Прекратите надо мной издеваться! - возопила Шталь. - Конечно, я понимаю, что надо было вас послушаться, но все получилось совершенно случайно! Я просто... вышла за сигаретами, а тут такое...
- Эша Викторовна, я ничего не понимаю, - Ейщаров довольно искусно изобразил на лице предельное непонимание, почти граничащее с идиотизмом, и начал смущенно переминаться с ноги на ногу. - Простите, что я вас разбудил. Чайку сообразить? Или пивка? Или чего покрепче?
- Может хватит?! - Эша обрушилась обратно в кресло, сверля бывшего начальника бешеным взглядом и пытаясь понять, что он задумал. - Это переходит всякие границы!
Олег Георгиевич, к ее полнейшему изумлению, вдруг съежился, словно провинившийся пес под занесенной дланью, рухнул на колени и запричитал голосом юродивого:
- Да что ж я сделал, что я сделал-то, господи?! Эша Викторовна, в чем я провинился?! Все ж для вас, все - что ни пожелаете! Ой! - он по-бабьи всплеснул руками. - Босоножечек запылился! Сию секунду!
Ейщаров поймал Шталь за ногу и принялся старательно тереть ее босоножек рукавом своего дорогого пиджака. Эша взвизгнула и, взлетев на спинку кресла, громко сказала "мама!" Олег Георгиевич, вероятно, для того, чтобы окончательно ее добить, пал ниц, уткнувшись лицом в ковер и закрыв голову руками, вкрадчиво осведомился:
- Может, желаете интимных услуг?
- Вы с ума сошли?! - пискнула Эша, в панике оглядываясь. - Что происходит?!
- Да ничего, - он перевернулся на спину и не без игривости забросил ногу на ногу, чуть покачивая ею. - Все как всегда. Я здесь лишь для того, чтобы выполнять ваши желания. Приказывайте, топчите, бейте! Можете меня унизить. Или мы можем унизить друг друга. А может, мне исполнить для вас стриптиз? Мое тело очень красиво смотрится в солнечных лучах.
Эша с трудом сдержалась, чтобы не согласиться на последнее предложение, и вцепилась себе в волосы, пытаясь понять, с чего вдруг ее бывшим начальником овладело столь затейливое безумие. Ейщаров безмятежно улыбался ей с ковра, чуть прикрыв глаза и продолжая покачивать ногой, и Эша вдруг окончательно поняла - он не притворялся, не шутил. Он и в самом деле сделает что угодно.
О, сколько фантазий уже успело накопиться у Эши Шталь насчет бывшего начальника! Сколько раз она представляла себе подобные сцены! Сколько раз, выбираясь из очередной передряги или внимая по телефону начальственной и, увы, довольно часто справедливой ругани, она прокручивала в уме разнообразные способы издевательств над Олегом Георгиевичем! Сейчас же, когда это стало возможным, она до смерти перепугалась. Кроме того, ей было неприятно и даже, честно говоря, больно видеть Ейщарова таким. Конечно, Олег Георгиевич тот еще мерзавец! Сколько раз он использовал ее втемную, посылал на опасные дела, бросал на произвол судьбы и лгал ей? Но он не должен быть таким, как сейчас. Он не может быть таким! Он...
