— Привет, Карина, — через силу улыбнулась Маша, протискиваясь между шкафом и стремянкой.
Та с недовольным видом обернулась. Она была в узком бежевом платье, отчего подросший живот выделялся ещё сильнее.
— А Мифодия Кирилловича сегодня не будет, ты не знаешь? А то мне нужно у него спросить… слушай, а можно я одну книжку возьму? Мифодий Кириллович мне разрешил, честное слово.
— Точно разрешил? — Губы Карины дрогнули. — Ну бери уже.
Маша прошла к его столу: прижатые клавиатурой, там всё ещё лежали её расчеты. Рядом валялись жёлтые листочки для заметок. Записи на них — не разобрать. У Мифа почерк ещё хуже, чем у неё.
Она вытащила с полки какой-то учебник, потеснила фотографию серьёзного человека. Замерла и прислушалась: Карина чем-то шуршала на полках. С её места нельзя было увидеть, что делает Маша за столом Мифа. А реши Карина спуститься с четырёх ступенек, Маша успела бы замести следы.
Она открыла верхний ящик стола. Там громоздилась целая свалка ключей: новых и старых, жёлтых и серебристых. С брелоками и без. Сжав зубы, чтобы не застучали, Маша схватила один, с брелоком в виде ракушки. За ним потянулся второй, почерневший от времени. Оба Маша сунула в карман сумки.
— Ты нашла книжку? — с нажимом спросила Карина.
— Да-да. — Маша выскочила на неё из-за шкафов, прижимая к груди учебник. — Спасибо тебе большое-пребольшое.
Улыбаясь в её заледеневшее лицо, выскочила в коридор. Маша добежала до ближайшего поворота и остановилась там, чтобы перевести дыхание. Надо же было состроить из себя такую идиотку. Переволновалась. Впрочем, Карина вряд ли заметила, у неё же так много дел. Украсть у кого-нибудь статью, например.
Как обычно, уйдя из архива, она решила срезать путь через задний двор института. Разгорались жёлтые пятна фонарей и затмевали ранние звёзды. Холодный ветер влезал под куртку и вёл себя там совершенно безобразно.
Когда Маша пробежала наискосок площадку для построений, со ступенек запасного выхода её навстречу поднялись трое. Их голоса она услышала чуть раньше, чем различила силуэты — женские, с нарочито-грубоватыми нотками. Серая курсантская форма была на троих, на третьей была кожаная куртка.
— Ну наконец-то, мы уж думали, ты никогда не выйдешь, — сказала Пёс, привычными движениями затягивая волосы в хвост на затылке.
Маша отступила на шаг. Онемевшими от холода пальцами сильнее вцепилась в ремешок сумки. С трёх сторон её обступали стены института — тёмные окна. Попробовать бы вернуться назад, но дверь открывалась электронным пропуском, а его она уже положила в сумку. Пока добежит, пока станет искать — не успеть, ох, не успеть.
Вторая девушка была выше её примерно на голову и носила форменную куртку, закатывая рукава, как будто собиралась мыть посуду. Её звали Лида или Лиза, и она сидела с Псом за одной партой. Третью Маша никогда не видела — или видела, но не запомнила.
— Это Маша Орлова, — отрекомендовала её Пёс. — Она ученица Мифа, и поэтому считает, что ей всё позволено.
— Ой, как страшно, — фыркнула Лида-Лиза. — Вдруг она на нас привидение напустит!
— Не напустит, Миф от неё свалил. Небось достала она его вконец.
Маша тяжело перевела дыхание, уговаривая себя быть спокойнее. Если дело закончится оскорблениями, ничего от неё не убудет.
— Ясное дело, что не понравилось. Чему тут нравиться, — сказала третья. Из-под шапки выбивались длинные волнистые волосы. Маша её вспомнила.
Она переступила на месте, чувствуя, как промокли кроссовки. Самое время перейти на сапоги. Но лучше немедленно выбраться из лужи.
— Если вы закончили, то я пойду.
— Стоять. — Пёс взяла её за плечо. — Мы что, зря тут мёрзли весь вечер?
Маша оттолкнула её руку. Жест вышел слишком уж нервным.
— Не мои проблемы, где вы мёрзли.
— Буйная какая, — ласково заметила Пёс, оборачиваясь к подругам. — Ты это, дорогая, лучше не надо. Лучше сразу попроси прощения, и пойдёшь себе, куда ты там шла. Вот честное слово, я добрая, но очень уж ты нехорошо поступила.
Маша смотрела ей в лицо сквозь холодную морось. Правда что ли извиниться? Слова — это просто слова, от неё не убудет. Пёс милостиво улыбнулась.
— Ну? А мы тебя на диктофон запишем, а то вдруг снова захочешь влезть, куда не просят. Аня?
— Угу. — Та протянула вперёд телефон — на экране бежали зелёные секунды.
— Да пошла ты, — огрызнулась Маша и первая ударила.
Голова Пса мотнулась. Похоже, она просто не ожидала, потому что иначе вряд ли пропустила бы удар. Маша бросила сумку на землю и ударила снова. Как любила говорить Горгулья: «Если уж начала, то продолжай, иначе зачем начинала». Но в этот раз удар пришёлся в блок.
Пёс отскочила, налетая на Аню, и та выронила телефон. Он шлёпнулся в лужу — тут же погас зеленоватый свет экрана.
— Вот зараза, — обречённо выплюнула та. — Мы же вроде по-хорошему, а?
Драки как таковой не получилось. Ей едва удалось вывести из строя Аню, чтобы та, шипя, убралась в темноту. Одну руку Маше быстро заломили за спину, а Лида-Лиза держала крепко. Пёс выцарапала из лужи телефон и для ясности ударила Машу по лицу. Закровила губа — не смертельно, но обидно.
— Мои условия всё ещё в силе, — сказала Пёс, приводя телефон в чувства. — Можешь прорепетировать пока. Я подскажу слова, если надо.
Ударила в солнечное сплетение, быстро, без замаха. Как учила Горгулья. Пытаясь вдохнуть, Маша смотрела в лужу под ногами — там отражалось жёлтое пятно фонаря.
В двухсекундной тишине она услышала шаги и, жмурясь от боли, взмолилась, чтобы это был кто-то из преподавателей. Они не могут пройти мимо и не вмешаться. Они обязаны…
Маша подняла взгляд на Пса. Та склонила голову на бок.
— Выпусти меня. Вылететь из института захотела? Так это тебе уже обеспечено.
Она закричала так громко, как смогла, и услышала, что шаги быстро приближаются. Одновременно на первом этаже института вспыхнул свет сразу в нескольких окнах.
Маша вывернулась из рук Лиды-Лизы, но споткнулась о собственную брошенную сумку и чуть не свалилась на асфальт. В эту секунду Пса смело на землю — и над ней возникла Сабрина. Маша поймала её сумасшедший взгляд.
Хлопнула дверь. Ярко вспыхнувший полицейский фонарь ослепил всех пятерых. Маша закрылась от него рукой, слизывая кровь с разбитой губы. Пёс так и осталась лежать на асфальте. Рядом с ней замерла Сабрина. Аня и Лида-Лиза остались за пределами светлого пятна.
— Отлично. Превосходно, — прозвучал голос Горгульи. Против белого света нельзя не разглядеть даже фигуры, но и не узнать её — невозможно. — Все пятеро. Ко мне в кабинет. Немедленно.
