Матвей на секунду-другую задумался, интуитивно понимая, что все идет не так, не по правилам вестернов и детективных романов. И этот холеный аристократ ведет себя слишком спокойно и нагло, и этот замухрышка в мундирчике второй свежести... ох, ты... он так и не бросил пистолет... просто опустил его, будто спрятал в тени зеркальной рамы...
- И чего так орать, как пьяный в кабаке, - продолжил подполковник, брезгливо морща нос. - Разве это обяза...
Тут Голицын повел руками, вроде бы опуская их с груди вниз, но на полпути делая стремительное, едва заметное глазу движение... И Ворон плавно, будто в замедленной съемке, распластался то ли в прыжке, то ли в падении, ловя стволом пистолета беззащитные ноги Матвея.
Что-то стремительное, матово-черное сверкнуло в мерцающем, трепещущем мраке, а злые пули уже кромсали, рвали ноги Матвея... и вороненый, короткий стилет входил в правую глазницу...
- Прошу вас, поднимайтесь, барышня, - сказал Голицын, вырывая из правого глаза убитого тонкий черный стилет, свое "секретное оружие последнего шанса".
Нина, которую ликвидированный оборотень повалил в последнем своем, уже неосознанном движении, с большим трудом, опираясь на руку подполковника, поднялась на ноги и, непритворно охнув, жалобным голоском сказала:
- Каблук... сломался...
- Каблук починим, - уверенно ответил Голицын. - Или найдем вам новую обувь, верно?
- Да-да, конечно, - марионеткой закивала репортерша, все еще пребывая в шоке от стремительного и смертельно опасного развития событий.
Будто остолбеневшая сразу после захвата Сова, простоявшая все это время неподвижно, как памятник самой себе, неожиданно опустилась на пол, уселась, подтянув ноги к подбородку и высказалась, как всегда, невпопад:
- Западня... он нас заманил в западню, из которой нет выхода...
14 Лицо убитого не было похоже на тот классический стереотип оборотня, навязываемый обывателем многочисленными мистическими романами и кинематографом. Никакой лохматости, звериной, заостренной морды, круглых волчьих глаз с вертикальными зрачками. На первый взгляд, да и при более внимательном осмотре оказалось, что у лежащего на полу мертвого тела самое обычное лицо, разве что, малость вытянутое вперед, да еще из-под губ поблескивали белоснежные, гораздо длиннее простых, человеческих, клыки. И еще необычными были глаза, когда-то разноцветные. Теперь на Голицына, осматривающего труп, невесело смотрел лишь один уцелевший, застывший, будто подернутый морозцем, светлый глаз.
Услышав слова Совы про западню, подполковник резко выпрямился, оборачиваясь к сидящей на полу девушке, и переспросил:
- Что значит - западня? Вы не могли бы изъясняться точнее?
- А то и значит, что выхода в прежний мир отсюда нет, - сердито отозвалась Сова.
И будто бы подчеркивая её неожиданно резкие слова, колокольным ударом раздался лязг металла о металл. Впрочем, звук этот, показавшийся чуточку зловещим в мистической потусторонней атмосфере Зеркальной Комнаты, имел самое естественное происхождение. Воронцов, стоящий поодаль от остальных, сменил в пистолете едва ли на четверть опустевшую обойму на свежую и привычно загнал в ствол первый патрон.
- Как же нет? - слегка удивленно спросил Алексей. - Вот же он - выход...
И штурмовик ткнул стволом пистолета в направлении черной бархатной портьеры, за которой, по его мнению, должна была находиться сауна в подвале "Черного дома", наполненная жертвами только что ликвидированного субъекта.
- Вы не понимаете, - все так же сердито, но уже с каким-то оттенком безнадежности в голосе, сказала Сова. - Выход есть всегда, и отсюда тоже, но куда?..
- А можно пояснить так, чтобы мы поняли? - спокойно, но настойчиво переспросил Голицын.
- Можно... попробую. Видите - зеркала... в них отражаются варианты будущего... и прошлого тоже, будущее так же влияет на прошлое, как и прошлое на будущее...
Сова задрала голову и попыталась поймать своими круглыми птичьими глазами взгляд жандармского подполковника. На какую-то долю секунды ей это удалось, и девушка заметила в глубине глаз Голицына бешеную работу мысли. Приободренная этим, она продолжила:
- Я не знаю, как, но все эти варианты отражаются на нас, пока мы находимся здесь, в этой комнате. Меняется наше прошлое, меняется наше будущее, каждую секунду, каждое мгновение. Причем так, что это невозможно предугадать... без всякой логики... без всяких причинно-следственных связей...
"Какие она слова-то знает, - удивился Воронцов. - А по виду - шарамыжка шарамыжкой базарная... удачно как прикидывается..."
- Мы все-таки выйдем из Зеркальной Комнаты? - уточнил главное на сей момент Голицын.
- Конечно, - кивнула Сова. - Замкнутых пространств не бывает, бывают запертые, но это - открытое, без ограничений.
- И сколько же шансов на то, что там, - вмешавшийся вновь в разговор Ворон опять махнул пистолетом в сторону портьеры, - что там - сауна?
- Как в любой игре - пятьдесят на пятьдесят, - нарочито усмехнулась Сова. - Или сауна, или нет. И самое худшее, что я не вижу этих вариантов, как видела до сих пор.
- Послушайте, Кассандра, - спросил Голицын. - И сколько же людей знали про эту Зеркальную Комнату?
- Да все знали, - приподняла бровки Сова. - Только кто-то верил, кто-то пропускал мимо ушей. А таким вот, как тот Степка... им и дела никакого не было ни до зеркал, ни до вариантов будущего. Пожрать, выпить, с женщиной покувыркаться... ну, еще иной раз показать своим дружкам, какой за ним папашка стоит - вот вся его жизнь.
- Наверное, потому, что знали все, не знала моя служба, - хмыкнул недовольно подполковник. - Значит, выхода отсюда, да и того, что с нами произойдет, ты теперь не видишь?
- А я и раньше не видела, - успокоившись немного, честно ответила Сова. - Чувствовала, знала, ощущала... но ведь это - совсем не то, что видеть... по-вашему...
- Но здесь оставаться тоже не имеет смысла, - Голицын, выслушав девушку, просто принял её слова к сведению, теперь предстояло не говорить, а действовать.
- Так чего проще? - спросил Воронцов, привычно уже тыкая стволом в сторону портьеры. - Выходим и - смотрим...
- А если попадаем не туда? - спросила Сова.
- А там и увидим - куда, - железно возразил Алексей.
- Ну, что ж, так и поступим, - согласился жандарм и двинулся было к выходу.
- А как же я? - жалобно спросила Нина, стоя практически на одной ноге, сжимая в руках туфельку с обломанным каблучком.
- Милая барышня-репортер, снимите вторую туфельку и выбросьте обе, - посоветовал Голицын чуть язвительно. - Прогуляйтесь немного босиком, в газетах пишут, что это полезно...
