Тот пришёл в себя и огляделся. Что ему нужно в этом пыточном зале?
— Но где же тётушка? — потрясённо вскрикнул Фредерик.
Тётушки не было на дощатом столе, только смятый и разорванный чепец валялся на полу.
Остолбенев от ужаса, пастор озирался по сторонам, оглядывая мерзкую нору некроманта.
— Неужели в наше просвещённое время возможна такая дьявольщина? — заикаясь, спрашивал он.
— Боюсь, что нас сейчас найдёт ещё один мертвец. — озабоченно сообщил ему неверующий Фредерик. — Кажется, тётушка поднялась и отправилась в поиск. Седрик дал своим мертвецам приказ отыскать в доме живых людей и доставить к нему в подвал. А мы и сами постарались прибыть. Здесь нас принесут в жертву духу зла, и Седрик получит обещанное ему богатство и возродится в новом теле — для этого здесь, как рождественский поросёнок, припасён я вместе со своими деньгами, бумагами и свидетельством о браке.
Всё это Фредерик говорил, расшвыривая у стены корзины и отыскивая свой потерянный пакет. Он полагал, что утратил его в то время, пока прятался за всяким барахлом.
— Вы говорите это так спокойно? — изумился пастор, держась за сердце и глядя на молодого человека круглыми глазами. Он был перемазан сажей и извёсткой, отчего утратил свой чинный вид служителя Господа. Редкие волосики пастора были растрёпаны, рукав разорван, белый воротничок выбился и теперь болтался сбоку, и вообще он был похож на потерявшегося в лесу ребёнка.
— Да, падре. — ответил Фредерик, садясь на край дощатого помоста. — дело обстоит именно так: пакет свой я не нашёл. Так что давайте выбираться отсюда, пока мертвецы нас не поймали. Вы же не хотите пожертвовать своей живой кровью ради дьявольских забав проклятого Богом некроманта.
— Это предрассудки. На самом деле никакой магии не существует, а некромантия — занятие для сумасшедших. — отозвался просвещённый пастор, но поспешил следом за молодым человеком.
Оба человека выбрались обратно в помещение, откуда расходились норы коридоров.
— А где же молодая леди? — опомнился пастор. — Что с ней случилось?
Фредерик тяжело вздохнул и обернулся к пожилому человеку.
— Мне не хотелось говорить вам. — признался он. — Но Глория замешана в этих кознях Макгибуров в не меньшей мере, нежели Седрик. Я слышал многие слова и видел отвратительные вещи. Я убедился, что она прекрасно знает то, что здесь творится. Она пыталась остановить своего преступного брата, пыталась также убедить меня уехать, но делала то и другое слишком слабо. Она не пожелала открыть мне всей тайны дома Макгибуров, но я и сам прекрасно понял, что отец и сын самые настоящие разбойники. Старый Гордон грабил женихов своей дочурки, а молодой топил их в озере. Лишь один жених избегнул общей доли, о чём жалел все пять лет, которые провёл в застенке здесь, в этом проклятом подвале.
Пастор ничего не мог сказать в ответ на горькие слова молодого Уоллеса, он только безмолвно ловил губами воздух и цеплялся пальцами за стену.
— Держитесь за меня. — промолвил Фредерик, тронутый беспомощностью этого пожилого и наивного человека, полагающего, что весь мир вполне описывается теми простыми словами, в которых можно составить воскресную проповедь. Молодой негоциант усмехнулся, подумав, что и сам не так давно был полон таких же милых и простых мнений о реальности. Он подхватил пастора под руку, помогая ослабшему от переживаний человеку подниматься по крутым ступеням подземелья.
— Вот этот подвал и есть остатки прежнего дома Макгибуров. — продолжал он. — Огромного и мрачного замка, стоящего на страже холодных вод озера. Здесь они прятали свои тайны, пока обозлённая их колдовством толпа не порушила этот мерзкий вертеп. Придёт ли разрушение на старые камни, из которых построен новый дом Макгибуров? Сколько гнуси прячется за гобеленами его, сколько тайн скрывают его стены! Как крысиными норами, источен он тайными ходами. В каждой стене скрывается глазок, в который смотрят за беспечными гостями алчные глаза хозяев. Они охотятся на человека, как зверь на добычу. И Глория всё это знала и молчала.
— Ох, не судите столь строго. — пробормотал пастор, тащась следом за молодым человеком, которого словно несла какая-то неистовая сила.
— И это всё, что можете сказать мне вы — служитель Бога? — во гневе вскричал Уоллес. — Где воздаяние за те бесчисленные злодеяния, что творились в этой змеиной норе многие годы?! Где был ваш Бог, когда его спасения искал несчастный Кларенс?! Сколько же молитв шептали в тёмной нише его искусанные в страдании губы?! И вот в последний миг, когда спасение его уже приблизилось — он умирает! А Франциск Медина — беззаботный щеголь, добрый малый, любимец муз, король Латинского квартала — он за что погиб?! Так страшно, так бесславно, так мучительно!
— Откуда знать нам, мелким тварям, как и какими тайными путями творится справедливость господня? — держась рукой за сердце и запрокинув бледное лицо, ответил пастор. — И я верю — о да, я верю! — что моя вера выведет меня.
— Так отчего же тётушку Лауру не спасла её святая вера?! — в бешенстве вскричал Фредерик. — Или она была не слишком доброй христианкой?!
На это пастор лишь взглянул в глаза молодому человеку с жалким видом, и скорбная гримаса исказила его простое и невзрачное лицо. О, если бы наказание за грех и воздаяние за веру было столь же скорым, как пожелания людей! О, если б было бы оно столь последовательным и очевидным, как проповедуемые истины! Но, где же потерялся ангел, охраняющий простые души — прибежище наивной веры?
Дверь подземелья распахнулась и выпустила двоих людей наружу — в сырую свежесть поздней ночи.
— Ох, погодите, — пробормотал пастор, бессильно опускаясь у стены. — Дайте передохнуть.
— Нам некогда. — безжалостно ответил Фредерик, снова подхватывая пожилого человека под руку. — Надо уходить.
Он потащил последнего оставшегося в живых гостя дома Макгибуров к каретному сараю.
Твёрдой рукой он запряг в коляску лошадей, затащил в неё пастора и вдруг задумался.
— Ну что вы медлите? — взмолился пастор. — Я умираю со страху!
Но Фредерик колебался — он пытался понять, в самом ли деле ненавидит Глорию или только разжигает в себе неприязнь ко лживой дочери Макгибуров.
— Если я не вернусь через час, уноситесь отсюда. — сказал он пастору. — Вы умеете править лошадьми?
Тот судорожно кивнул в ответ, читая в глазах молодого человека решимость.
— Я буду ждать вас, Фредерик. — прошептал пастор. — Но умоляю вас: вернитесь!
Он снова шёл в проклятый дом, которым теперь владел по свадебному договору. О, если бы в его власти было разнести по камушкам этот ненавистный склеп! С каким бы наслаждением похоронил он здесь все тайны и позор семейства Макгибуров! Но что он делает, зачем он возвращается сюда? На что надеется, чем себя обманывает? Не пакет же с документами, в самом деле, влечёт его под эти ослизлые стены!
