– Твое пребывание в школе окончено, – сказал Элиот.
– Пожалуйста, не прогоняйте меня. Умоляю.
Он встал. Эмили снова расплакалась, однако в его взгляде не промелькнуло ни капли жалости. Элиот вышел.
Погибший школьник «сам бросился под колеса»Представители полиции утверждают, что ученик, которого в пятницу насмерть сбила машина на Монтбери-авеню, в час пик переходил проезжую часть в неположенном месте, там, где нет светофоров и пешеходных переходов.
Как сообщают инспекторы дорожного движения, водитель, 39-летняя женщина из округа Орандж, ехала с разрешенной скоростью.
В связи с тем, что недавняя трагедия – не первая на этом участке улицы, жители микрорайона наверняка вновь обратятся к властям с требованием установить на этом месте светофор или оборудовать пешеходный переход. В соответствии с Президентской программой по обеспечению безопасности населения Департамент транспорта включил работы по переустройству данного участка в свой план еще в прошлом году, однако местная оппозиция выразила несогласие с таким решением, и дело застопорилось.
Погибший мальчик был учеником выпускного класса в школе для особо одаренных детей Уильямсбурга.
Одиссей, который сначала всячески избегал того, чтобы назвать себя, а потом назвался ложным, несуществующим именем, теперь открывает свое истинное имя: он Одиссей, разрушитель городов, сын Лаэрта, проживает на Итаке. Упоминание Одиссеем своего истинного имени действует на слепого великана как вспышка молнии, и тот внезапно понимает суть давнего пророчества о том, что стало причиной его слепоты. Вооруженный этим знанием циклоп на этот раз отвечает не камнями, а силой слова. У Полифема получается подчинить язык своим нуждам, и он, вознося своему отцу Посейдону молитву наказать Одиссея, тщательно, слово в слово, повторяет имя Одиссея, его прозвище, родовое имя и название его родины.
Дебора Ливайн Гира «Взгляды древних греков на речь, язык и цивилизацию»
Отправлено: 22 минуты назад Смотреть беседу
Итак, две недели назад я отправился на собеседование по поводу работы, и они развернули лэптоп монитором ко мне и спросили: «Это ваше?» И там было все то, что я выкладывал в свой пост даже несколько лет назад, фотки, где я пьян в стельку, или просто поддатый, или с умным видом несу какую-то подростковую чушь; в общем, представляешь…
Понятно, что работу я не получил.
Перед ЭТИМ собеседованием я стер ВСЁ: стер «Фейсбук», стер «Твиттер», все, что смог найти. Вхожу в кабинет, и первое, что они спрашивают: есть ли у меня «Фейсбук». Я отвечаю: нет. Они спрашивают: а как насчет странички на сайте колледжа, в «ЛинкдИн» и все такое. Я отвечаю: нет. Они переглядываются и говорят, что, видите ли, их компания хочет «чувствовать себя спокойно» в отношении происхождения, связей и облика своих новых сотрудников, а у меня, по всей видимости, такой подноготной нет. Они не говорят, что я что-то делаю не так, но когда у кого-то нет «Фейсбука», сразу возникает подозрение, что человек что-то скрывает, и ты заранее в проигрыше.
Самолет круто шел вверх, и Уил ждал, когда вертолет обстреляет их, или врежется в них, или взорвется без всякой причины. Но минуты текли, и ничего не происходило, только мерно гудели двигатели да за бортом простиралась ночь.
– Проскочили? – спросил он у Тома, или у Т.С. Элиота – кто его знает, как его называть. Элиот не ответил, но Уил решил, что проскочили. На него навалилась дикая усталость: минуту назад он дрожал от страха за свою жизнь, и тут вдруг захотел спать. – Я сяду, ладно?
Он прошел в хвост самолета и устроился в одном из кресел. Надо бы пристегнуться. Но концы ремня где-то далеко.
Уил открыл глаза, когда снаружи было светло. Самолет трясло и мотало. Он вцепился в подлокотники, в голове метались остатки сна. Девушка с плохими словами. Кенгуру. Двигатели натужно выли. За круглым окном Уил увидел снег и деревянный забор, и казалось, что все это очень близко и проносится мимо слишком стремительно. Звук двигателей изменился, и скорость начала падать. Мир вокруг замедлился и остановился. Элиот вышел из кабины, откинул крышку на панели сбоку и стал открывать дверь.
– Где мы?
Элиот продолжал заниматься дверью. Дверь превратилась в лесенку, и он спустился по ней.
Уил вскочил. Он не был в восторге от того, что опять придется вязнуть в снегу, но все же спустился. Элиот стоял на обочине и писал. Уил огляделся. Асфальт тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Вдоль шоссе висели провода. И больше ничего не было.
– Отличное приземление, – сказал Уил. В ответ Элиот продолжал выдавать упругую струю мочи. – Где мы?
Элиот застегнул молнию на брюках и прошел вперед по асфальту. Уил двинулся за ним. Он обратил внимание на то, что самолет очень современный, лоснящийся и чистый, что у него вздернутые крылья. Он был на удивление большим, хотя, возможно, производил такое впечатление, потому что стоял на шоссе, там, где не должен был бы стоять.
Уил остановился рядом с Элиотом и сунул руки в карманы. Изо рта его вырывались клубочки пара.
– Что дальше?
– Поймаю попутку, попрошу подвезти. Потом позавтракаю. Очень бекона хочется. Много бекона.
Уил потопал, стряхивая снег с ботинок.
– Договорились.
– Я о себе. А ты можешь делать что хочешь.
Уил удивленно покосился на него:
– В каком смысле?
– С нами покончено. Вот в каком. Ты идешь своей дорогой, а я – своей.
– Что?
– Все кончено.
– Но поэты… Вульф… она же все еще хочет убить меня?
– О, да.
– Тогда мы должны спрятаться. Поехать к другим твоим друзьям.
– Больше никаких друзей нет.
Уил вперил в него ошеломленный взгляд:
– Нет?
– Нет.
– Ты хочешь сказать, что вчера всех твоих соратников по… как бы… сопротивлению, или как его там назвать, – уничтожили? Всех до одного?
– Да.
– И у тебя нет резервной команды в другом городе или…
– Нет.
– Господи, – выдохнул Уил. – Тогда нам нужно держаться вместе.
– Гм, – не без удивления сказал Элиот.
– Она ведь и за тобой охотится, да? Вульф и тебя тоже хочет прикончить.
– Да.
– И что?
– А то, что, с твоей точки зрения, я тот, кто поможет тебе выжить. Но с моей точки зрения, ты бесполезный мешок дерьма. От тебя никакой помощи.
– Ты говорил, что я важен! Ты должен выяснить, почему я невосприимчив! К словам!
– Это было раньше, – сказал Элиот. – Обстоятельства изменились.
– Я еду с тобой, – сказал Уил. – Куда бы ты ни ехал. Я с тобой.
– Нет.
