Сенор вдруг осознал, что самка издает отчаянные протестующие крики, не слышные, однако, человеческому уху, и понял, что эта странная любовь была принудительной не только с его стороны. Тело рядом с ним полностью отвечало движениям его собственного тела, но в нем осталась какая-то мрачная подавленная сила, и он ощутил ее, как невысказанную угрозу и затаенную ядовитую злобу...
Сильнейшее возбуждение, не имевшее ничего общего с человеческим, переполняло тело самца. Сладострастие и отвращение были как два сильных, но мутных потока, перемешавшихся и слившихся в один; Сенор отказался от попыток что-либо разглядеть в нем. Он знал только о приближении какого-то совершенно незнакомого ему, всепоглощающего чувства, которое могло оказаться и удовольствием, хотя ничего не говорило об этом, кроме его памяти и старых человеческих привычек.
Он ждал этого последнего сомнительного удовольствия с противоестественным любопытством, с каким иногда заглядывают в бездну кошмара или смерти, заранее догадываясь о том, что там действительно ожидают кошмар и смерть...
Когда удовольствие, наконец, нахлынуло, оно опрокинуло его и, извратив самое себя, бросило в темную пульсирующую вселенную боли, из которой он вынырнул совершенно разбитым, не ощущая ничего, кроме опустошенности и обмякшего тела самки под собой.
Он медленно высвободился, облизывая раздвоенным языком ее черные шеи, словно старался напоследок умилостивить беспощадное божество, зная, впрочем, что все это напрасно. И он не ошибался.
Самка поднялась и шатаясь, направилась к ручью. Несмотря на слабость, она вызывала страх, который был еще более сильным от полного неведения Сенора. Он чувствовал себя так, словно на него обрушилась ярость абсолютно чуждого и потому неумолимого существа... Страх очень долго оставался с ним. Может быть, герцогу следовало тогда убить эту самку, но он не представлял себе, как это сделать.
Бросив в его сторону последний тяжелый взгляд, Химера погрузилась в теплые струи кровавого ручья и тот понес ее из грота в темноту, пока она навсегда не исчезла в ней, словно чудовище, которое прибрали обратно глубины ада.
Герцогу еще предстояло теряться в догадках относительно того, в чем были смысл и значение этой странной встречи, но когда ему представился случай завладеть Зеркальным Амулетом, он благополучно и надолго забыл о ней.
Перед королевской охотой Сенор снова увидел заговорщиков, собравшихся вместе. К тому времени он свободно разгуливал внутри обширного живого дворца Короля Жезлов, словно священное животное, и мог многое себе позволить. Он хорошо притворялся и Король возлагал на свою Химеру большие надежды.
Тем не менее, превращенный герцог был предметом вожделения для многих и не был обойден вниманием. Он чувствовал, что в любом месте дворца за ним следят десятки глаз и других органов чувств, которым не было названия.
Из узкого темного отверстия в голове гигантской твари, покоившейся на голом острове среди необозримого розового океана, Химера наблюдала за тем, как прибывают участники охоты.
Некоторые воплощались прямо здесь, на острове, и тогда из ничего вдруг появлялось морщинистое тело старой Императрицы, два ползающих тела Тройки Чаш, очаровательная и опасная Девятка Жезлов с неизменной лживой улыбкой на юном лице.
Бароны Крелла прибыли на каменной лодке, в которой находился и старый знакомый Сенора – Двойка Пантаклей. На дне лодки догорал костер; по-видимому, перевозчик только что закончил трапезничать. То, что Валет и Двойка прибыли вместе, заставило Незавершенного призадуматься.
Красный Вдовец также явился воплощенным. Сенор видел, как вспенилась поверхность розового океана и из-под нее всплыло длинное обтекаемое сооружение из темного металла с высокой башней посередине. Красный Вдовец вышел из этой башни; его сопровождали четверо слуг в мягких костюмах, застегивающихся спереди. Сам Вдовец выглядел так же, как во время последней встречи с герцогом, но на этот раз его костюм был усыпан золотой пылью. Яркая светящаяся точка послушно следовала за его левым запястьем на расстоянии, равном длине ладони.
Араван из Долины Вечного Света упал на остров дымящимся каменным шаром, который тяжело покатился в гору, – туда, где находились входы во дворец, зиявшие множеством открывшихся нор.
Маг появился из летающей твари, с ревом опустившейся на остров. С ним был его мистический зверь – самка Химеры. Голубой кристалл тускло поблескивал в стальной оправе, туго стягивавшей три ее шеи. От ошейника к запястью Мага тянулась едва заметная нить, тонкая, как паутина.
При виде самки тело герцога пронзила знакомая дрожь. Но ощущение было далеко не таким сильным, как тогда, в темном гроте, на берегу кровавого ручья. Сейчас им владело отчаяние. Он почти утратил надежду украсть зеркала Короля Жезлов и, значит, снова обрести свой прежний облик.
Герцог знал, что произойдет теперь. Гости будут пить волшебный нектар грифонов из Бездонных Колодцев Кхаргу, забавляться игрой с иллюзорными мирами и, конечно, захотят увидеть танцы Химер.
У Сенора еще было время, но уже не было покоя. Он не сомневался в том, что у баронов Крелла, Вдовца без имени и Аравана кончается терпение...
Полный недобрых предчувствий, он застыл в одной из пещер дворца, которая только казалась пустой, и слушал, как в необъятной утробе уснувшей твари Хаоса веселятся гости.
* * *
Охота началась спустя пятьдесят тысяч ударов его химерического сердца и этот промежуток показался ему вечностью. Сенор не знал даже, кто был объектом этой охоты. Он почувствовал только, как дворец начал двигаться, и услышал зов своего хозяина.
До этого он лежал и вяло размышлял о том, что происходило с его телом совсем недавно, когда он показывал гостям Короля танцы Химеры. Сам он полностью отдал это тело во власть непостижимых инстинктов и видел только потрясающие воображение вещи, происходившие с танцующей самкой.
Зов хозяина вывел его из раздумья. Прятаться было бессмысленно. Его химерическая плоть каким-то образом избавляла Короля от враждебных влияний, приносила удачу, восстанавливала силы... Во время охоты Химера должна была быть рядом с властелином.
Сенор выскочил из дворца и увидел длинную цепь гостей, слуг, ловчих, окруженную сворами полупрозрачных созданий, искрившихся, как жидкое стекло. Он хорошо помнил их. Когда-то они преследовали его самого.
Король сидел в том самом сверкающем экипаже с затемненными стеклами, в котором Сенор впервые увидел его. Сейчас верх экипажа был опущен и Сенор узрел голову хозяина, возвышавшуюся над его гладким зализанным корпусом. Глаза Короля были спрятаны за двумя зелеными кристаллами, а руки покоились на ажурном рулевом колесе.
