— Эм… — Святослав с трудом оторвался от её губ. — … Где?
— В тумбочке возьми… Там… — женщина, не отвлекаясь от поцелуев, начала сползать ниже, к его ногам. — В косметичке.
Свят потянулся к ящику и на ощупь нашёл открытую сумочку. Он пальцами перебирал содержимое, пока женщина же сползла на колени перед кроватью и расстегнула ремень. Это чертовски отвлекало от поисков, затягивая их. Наконец Свят наткнулся на холодный металл, он зацепил пальцем предмет и вытащил на свет — перед его глазами оказалось обручальное кольцо.
— Ты замужем? — спросил Свят отстраняясь.
Альбина подняла голову, широко раскрыв чёрные глаза.
— Да. И что?
Святослав молча глядел на кусок золота, назначенный кем-то когда-то символом верности, бездушный металл тёплыми искрами сиял на искусственном свету, словно насмехаясь. Обнажённая женщина, сидящая перед ним на коленях, хлопала ресницами, будто повод остановиться был ничтожен.
— И что? — переспросила она вкрадчиво, когда пауза затянулась.
Святослав начал приводить себя в порядок, кивнул и осторожно убрал руки Альбины со своих коленей.
— Да брось… — заканючила она. — Неужели тебе это важно?
Вишневский поднялся, туго застегнул ремень, подобрал пиджак.
— Да, — ответил он и покинул номер Альбины.
На лестнице Свят сделал фото надписи на листке, тут же смял и выбросил его в ближайшую урну.
Он вернулся и передал Эрману информацию, которую они так долго искали: Вебер Вероника Генриховна, обучение фортепиано, сольфеджио.
Гена обошёл нанимателя кругом и многозначительно хмыкнул, Марк сделал вид, что ничего не заметил.
Свят оставил напарников и поплёлся в душ, но и там не нашёл покоя. Странная женщина в белом снова явилась в ванной.
— Кто ты? — спросил Свят.
Она подняла на него пустые мёртвые глаза и прошептала:
— Дьявол был здесь.
— Ты видела, как умерла девушка?
Призрак кивнул, сползая на пол и утыкаясь в колени.
— Она… сама?
Женщина замотала головой, прикусив нижнюю губу, будто сейчас расплачется:
— Он приходил за ней.
— Кто? — вопрошал Свят с надеждой на простой ответ. — Кто?!
Призрак только крутила головой и сдерживала рыдания.
— Ты хочешь уйти? — спросил ведун, склоняясь над ней.
Она вздрогнула и испарилась без ответа.
Святослав долго и протяжно вздохнул: это был чертовски тяжёлый и длинный день. Он глянул на себя в зеркало: на шее и на губах остались красные следы от помады. Вишневский попытался оттереть пятна, но они не поддавались. Он швырнул полотенце в угол и стал сбрасывать с себя одежду, пропахшую смертью и развратом, отбрасывая её ногами подальше. Горло щипало, а голова кружилась, как при похмелье, следы помады горели, словно химические ожоги. Свят влез в душ, ледяной поток застоявшейся воды ударил его в грудь, сдавив саднящее сердце. Его воротило от самого себя: от момента ликования, когда он узнал о причине смерти девушки, от желания вступить в связь без обязательств с замужней дамой, от того, чем он занимался. Месяц назад ведун был счастлив, но тьма внутри не даёт ни поблажек, ни отпусков.
Когда Вишневский вышел из душа, в комнату постучал Марк и сообщил, что завтра они едут на занятия по сольфеджио.
Глава 11
Эрман так слёзно умолял найти ближайшее место для занятий, что Вероника Генриховна, которая сперва категорично отказывалась принимать нового ученика, прониклась актёрскими способностями и нашла окно на следующий день.
Всё утро Святослава готовили к этой встрече. Детектив сперва настаивал, что идти должен Гена, мол, женщина — основной подозреваемый, и может знать Вишневского в лицо. Ведун же был непреклонен: если пойдёт кто-то из детективов, то получит урок по классу фортепиано и проклятие сверху. Нет, только он один сможет почувствовать враждебную силу, и противостоять ей. Мужчины, естественно, не знали, потому долго спорили, отказываясь внемлить непонятными аргументами и нечеловеческому упрямству нанимателя.
Когда на город опустился вечер, они взяли серую пыльную машину и поехали к нужному дому в историческом центре. В этом районе квартиры стоили приличных средств, но встречались и коммуналки. Вероятно, женщина жила именно там и принимала в своей комнате, что неудивительно для этого города.
— Проведём до подъезда, — сказал Эрман, паркуясь за два дом до нужного.
— Исключено. Будет выглядеть сомнительно — вдруг она смотрит в окно.
— Я не имел в виду за ручку и вприпрыжку. Понаблюдаем из-за угла
— Тогда ладно.
Детектив предложил позвонить ему из квартиры и поставить звонок на громкую связь, но Свят отказался, дабы один случайный звук не разрушил всё, к чему они так долго шли. Далее Эрман стал настаивать на потайном микрофоне, Святослав не протестовал, решив, что сорвёт устройство, если разговор свернёт в русло, о котором знать не обязательно.
Наконец, он отправился навстречу. Наличие за собой хвоста никак его не пугало, но и не сильно успокаивало: с этим врагом совладает лишь он один.
Свят позвонил в домофон, с трудом разобравшись в старой системе кнопок, ему сразу же открыли.
Парадная встретила тусклым светом жёлтой лампы и вонью помойки. Вишневский огляделся — нужно было попасть на четвёртый этаж, но на лифте за железной решёткой висела табличка «Не работает». Он стал подниматься по лестнице, вслушиваясь в грохот собственных шагов. На третьем этаже света не было. Свят ступил на площадку, шагнул два раза влево, стараясь нащупать перила, как вдруг на него кто-то упал. Резкий запах мочи и перегара ударил ему в нос.
Святослав попытался оттолкнуть тело, но оно упрямо хватало ведуна за руки.
— Эй, зачем вы толкаетесь? Темно, как у негра в жопе, и ходят всякие…! — возмутился мужчина, заплетающимся языком, и дальше добавил что-то нечленораздельное.
— Простите, — сказал Свят, отцепив от себя пьяницу.
— То-то же … — пробормотал человек и поплёлся вниз.
Он вышел на свет, и Вишневский увидел спину престарелого бродяги-алкоголика.
Выдохнув, ведун попытался отряхнуться от запаха, который, казалось бы, въелся в кожу при касании. Одновременно зачесалась голова, и смертельно захотелось вымыть руки.
Наконец, добравшись до квартиры, он нажал на единственный звонок, а значит, женщина жила не в коммуналке. Это было неожиданно — содержать такую жилплощадь накладно, тем более с её родом занятий. Не удивительно, что она выпрашивала у Кривоноса «подарок».
Вероника Генриховна открыла после третьего настойчивого звонка. Перед Святом предстала невероятно ухоженная женщина пятидесяти лет, с аккуратной укладкой и неброским макияжем — красивая породистая дама, которую не испортил возраст. Она куталась в ажурную шаль, будто тонкими белыми нитями пыталась отгородиться от мира.
— Добрый вечер, Марк. — поприветствовала она его. — Простите за ожидание.
— Эм, — замялся Свят, который забыл, что они изменили имя, — Здравствуйте. Ничего страшного.
— Проходите, пожалуйста, первая комната слева.
Женщина отступила внутрь, пропуская его в просторный длинный коридор, обитый резными деревянными панелями и украшенный множеством картин.
— Могу я воспользоваться уборной? На лестнице случился один инцидент.
— Конечно.
Она показала ему гостевую ванную аккурат у входной двери. Святослав повесил куртку на вешалку, разулся и поспешил тщательно вымыть руки. Он трижды намыливал и смывал, но ощущения грязи не покидало. Он также внимательно осмотрел себя в зеркале и прочесал пальцами волосы, вытряхивая воображаемых вшей. Немного успокоив свою мнительность, он пошёл в зал для занятий.
Свят оказался в просторной, светлой комнате с высокими потолками и полукруглым окном, у стены стояло резное антикварное пианино, по периметру были развешаны фотографии и дипломы в рамках, на полках массивных стеллажей располагались кубки, сувениры и прочие безделушки. Здесь было достаточно уютно, если бы не удушающий запах индийских благовоний, который, кажется, пропитал эти стены. Святослав чихнул, он ощутил, как начинает болеть голова.
