– Сволочи ночью дом взорвали, пока люди спали, – ответила ему какая-то женщина, вытирающая глаза платком.
– Как, как взорвали. Кто? – спрашивал Виктор, и не замечал, что он уже задает это вопрос десятый раз, мечась от одного человека к другому. Он панически боялся задать другой свой вопрос, про номер дома и название улицы. Потому что, боялся услышать ужасный ответ. И поэтому он не слышал, что ему отвечали, он ничего не слышал, кроме паники, поднявшейся у него в душе.
– Дом номер восемь? Так это ее дом! – похолодело у него все в душе так, что ноги подкосились, и комок застрял в горле. Ну почему? Почему это произошло именно с ним! – в душе рыдал Виктор, еще не понимая до конца ситуации. Всего один день и он увидел бы и дочку и зятя и своего внука. А теперь? Руины покрыли все его прошлое и настоящее. Как жить теперь с этим? – думал он. Как? Но тут он вспомнил еще одну деталь, которая маленькой надеждой осветила его рыдающую душу. Корпус! Какой это корпус? У Тамары третий, а это?
Никто не отвечал ему вразумительно, все были или оглушены горем, или были такими же несведущими.
– Сосредоточься и успокойся. Не хорони раньше времени, – сказал ему внутренний голос. Посмотри на том доме, там видна табличка. Иди туда! Слышишь, иди!
Виктор со страхом подошел к табличке дома и прочитал, – дом восемь корпус три.
– Его семья жива! Виктор чуть не брякнулся в обморок от такого перепада чувств. Это было, как во сне, когда летишь с разрушившегося балкона и думаешь: «Сейчас. Сейчас меня не будет!» И все так живо. Все так по настоящему и ты падаешь и … просыпаешься. Это было такое же чувство, возвращения к жизни после смерти.
– Но они могли быть рядом, они могли быть напуганы взрывом! У жены слабое сердце, дочка после родов, а малыш, он мог сильно испугаться!
Виктор вприпрыжку взобрался по лестнице и позвонил в дверь.
– Когда ты успел выйти? – удивилась жена. Ты что все– таки снова бегал смотреть? Тебе что своих нервов мало? Господи, а сумки то откуда? Да ты весь в пыли! Снимай ботинки, живо! Сумки я в ванной отряхну. Иди на кухню. Через минут тридцать поедем к Маринке.
Виктор ничего не понял. Последствия стресса! – подумал он, протягивая ей сумки с продуктами и подарками. Жена, ничего не понимая, пожав плечами, пошла в ванную с грязными пакетами.
– Слава Богу, что это не ваш дом! Проговорил Виктор, снимая обувь. Я уже чуть сам не умер, глядя на все это. Какой ужасный район. А где же наш мальчик?
Виктор снял ботинки, и надел тапочки, пройдя с любопытством на кухню, он замер от удивления, потому что за столом сидел он сам с тарелкой супа. Он сам уже привстал, чтобы посмотреть, кто же это пришел, как его взгляд тоже превратился в окаменевший, и кусок застрял в горле?
Глаза обоих Я выражали трехкратное удивление и ужас. Виктор из кухни стал приближаться сам к себе вошедшему, при этом, начав вибрировать всем телом. Вошедший Виктор, получив такую же лихорадку во всем теле, вдруг каким то чутьем понял, что им нельзя прикасаться друг к другу, он не имел на это права, если хотел жить. Он вспомнил фантастический рассказ, в котором двойники должны были аннигилировать, потому что, представляли собой анти материю. Но они шли друг к другу, и не могли оторваться от этого настойчивого желания приблизиться.
Их спасло то, что Тамара, выйдя из ванны, издала такой вопль ужаса, что они оба подпрыгнули от неожиданности, прекратив на секунду вибрировать. Тамара встав между ними, и посмотрев то на одного, то на другого вдруг, упала в обморок, уронив все сумки, которые она отряхнула, и закрыв путь к сближению.
Виктор воспользовался этой ситуацией, и, выбежав из двери, как ошпаренный, захлопнул ее так, что раздался грохот щелкнувшего запора двери. Еще секунда и он не успел бы сделать этого. Он услышал, как тот он, который остался в квартире, грохочет дверью, не имея возможности ее открыть.
– Заклинило на мое счастье, едва подумал Виктор, сбегая своими ногами по лестницам, и судорожно открыв подъездную дверь, – не догонишь! Он, не оглядываясь, побежал к остановке автобуса, которую разглядел при подъезде к дому. Он бежал мимо руин, мимо толпы, на ходу стараясь подхватить спадающие тапочки, и, придерживая куртку, которая болталась на нем, зацепившись одним рукавом. Тапочки, все же, почти свалились с его ног, мешая бежать, и он распрощался с ними насовсем, подшвырнув ногой один в одну сторону, а другой в другую. Продолжая бежать в носках, он еще пытался подхватить болтающийся и подметающий землю рукав куртки, но тот все время выпрыгивал из его руки, старавшейся поймать его. Он так и проволочился за ним следом почти до самой остановки автобуса. Несколько женщин попытавшихся узнать у него причину такого бега, и не получивших ответа, завизжали и бросились бежать за ним следом. Но он был первым, кто подбежал к автобусу и кучке пассажиров, приготовившихся зайти в подошедший автобус.
Глаза его нервно блуждали, когда он, растолкав толпу, старался открыть еще не открытые двери автобуса руками. Сначала пассажиры расступились, выражая подозрение к психическому состоянию нового пассажира. Они смотрели на него с сочувствием и одновременно с опаской. Они уже знали о случившемся, на улице, и посчитали, что это последствия нервного стресса. В следующую минуту, спокойствие покинуло и эту кучку, ранее непоколебимую, и они уже все, вместе с подбежавшими женщинами, пытались взять двери автобуса штурмом. Никто не знал почему, но все хотели быстрее влезть в автобус, и от этого только усугубляли ситуацию.
Водитель, выглянув из окошка кабины, бросил толпе несколько обидных слов, которые ничуть не успокоили ее надрыв, но все же штурм закончился, и счастливчики успевшие зайти в автобус, прежде чем водитель захлопнул двери, уже из окошек наблюдали за ситуацией. Кто-то, из нетерпеливых, крикнул водителю, – Вали скорее отсюда! – оставаясь безжалостным к оставшимся на улице желающим, войти в автобус.
Водитель чертыхнулся, и, предавшись ответно небольшой панике, крутанул баранку и, набрав скорость, от которой, в салоне все шарахнулись, из одного угла в другой, понесся по шоссе. Руины с такой же скоростью скрылись за поворотом, и автобус быстро затерялся среди других автомобилей и поворотов улицы.
Когда это злополучное место удалилось, пассажиры потихоньку приходили в нормальное состояние, и, отдышавшись, они стали искать источник паники, чтобы теперь в безопасности узнать, в чем же было дело. Их взгляды выделили в набитом салоне Виктора, который стоял, вцепившись в поручень заднего борта салона. Он стоял молча, тяжело дыша, но, не сопровождая свое состояние никакими комментариями. Только глаза его пристально смотрели на убегающую вдаль остановку. Пассажиры, немного застеснялись сами себя в глубине души и к концу поездки уже забыли о своем страхе. И когда Виктор, на конечной остановке, снова повторил свою затравку для окружающих, вдруг судорожно начав пробираться к дверям и выскакивая из них ценой спокойствия в салоне, все с опаской проверили свои сумки и карманы, дав ему возможность покинуть салон.
