У него появились проблемы со сном. Если он закрывал глаза более чем на минуту, то слышал странные звуки: таинственно крадущийся, настойчивый шум незваного ночного гостя, пытающегося забраться в спальню через закрытую дверь или окно. Колин также слышал что-то на чердаке — что-то тяжелое ползало взад-вперед, будто пыталось найти слабое место в потолке его комнаты. Он думал о том, о чем с таким презрением говорила его мать, и убеждал себя, что на чердаке ничего нет; твердил себе, что это просто его слишком активное воображение. Но все равно он продолжал это слышать. После двух бессонных ночей, он подчинился своему страху и бодрствовал, читая, до утра; лишь при свете начинающегося дня он мог заставить себя заснуть.
Глава 29
В среду, спустя восемь дней после событий на свалке отшельника Хобсона, «домашний арест» с Колина был наконец снят. Но выходить на улицу ему не хотелось. Через окна первого этажа он внимательно осмотрел участок; и хотя не обнаружил ничего подозрительного, зеленая лужайка перед домом показалась ему более опасной, чем поле самой страшной битвы, которую знало человечество, пусть даже при этом не слышно было разрывов бомб и свиста пуль.
— Рой не рискнет что-либо сделать при свете дня, на глазах у всех.
«Он сумасшедший, откуда ты знаешь, что он может сделать?»
— Иди. Выходи. Выходи и делай то, что нужно сделать.
«А если он поджидает...»
— Ты не можешь прятаться здесь до конца своих дней.
Он поехал на велосипеде в библиотеку. По дороге, проезжая по залитым солнцем улицам, он постоянно оглядывался назад. Он был более или менее уверен, что Рой не следил за ним.
Прошлой ночью Колин спал всего три часа. Однако рано утром, когда библиотекарша миссис Ларкин открыла двери, начиная рабочий день, он уже стоял у входа в библиотеку. Он бывал здесь регулярно два раза в неделю, с тех пор как переехал с матерью в город, и миссис Ларкин быстро усвоила его вкусы. Когда она увидела, что он стоит на ступеньках у входа, она сказала:
— Мы получили новый роман Артура Кларка в прошлую пятницу.
— Отлично.
— Я не стала ставить его на полку, потому что рассчитывала тебя увидеть в тот же день или самое позднее в субботу утром.
Он вошел следом за ней в большое прохладное, выстроенное в колониальном стиле здание, где их шаги заглушались огромными стеллажами книг и где воздух пах клеем и старой желтеющей бумагой.
— Но после того как ты не появился и в понедельник после обеда, — продолжала библиотекарша, — я уже не могла придерживать книгу. И надо же было так случиться, кто-то взял ее вчера вечером за несколько минут до закрытия!
— Ничего, — сказал Колин. — Большое спасибо, что подумали обо мне.
Миссис Ларкин отличалась прекрасным характером. Это была рыжеволосая женщина со слишком маленьким лбом, слишком большим подбородком, слишком маленьким бюстом и слишком объемным задом. Очки у нее были еще толще, чем у Колина. Она обожала книги и людей, которые любят книги, и Колин к ней очень хорошо относился.
— Вообще-то я пришел, чтобы посмотреть микрофильмы, — сказал он.
— Да, но, к сожалению, мы научную фантастику не микрофильмируем.
— А меня сегодня интересует не научная фантастика. Я хотел бы посмотреть старые номера газеты «Санта-Леона ньюс реджистер».
— И зачем они тебе понадобились? — Она скорчила кислую физиономию, как будто откусила лимон. — Может быть, это и не очень патриотично по отношению к моему родному городу, но скучнее газеты, чем «Ньюс реджистер», по-моему, не найти. Одни только рассказы о кулинарных аукционах, церковных мероприятиях и отчеты о заседаниях городского совета, где глупые политики часами спорят о том, заасфальтировать или нет рытвины на Бродвее.
— Видите ли, в чем дело... я просто готовлюсь к началу учебного года в сентябре, — сказал Колин. («Интересно, поверит ли она в такую глупость?») — У меня всегда большие трудности с сочинениями, поэтому я хотел бы позаниматься заранее.
— Неужели у тебя могут быть какие-то трудности с учебой? — с недоумением спросила миссис Ларкин.
— В общем... у меня возникла идея написать о лете в Санта-Леоне, не о том, как я его провел, а о лете в общем и в историческом плане. Я хотел бы заняться кое-какими исследованиями.
Она одобрительно покачала головой:
— Ты целеустремленный молодой человек.
Он пожал плечами:
— Не очень.
Она усмехнулась:
— За все годы, что я здесь работаю, ты первый, кто приходит во время летних каникул, чтобы готовиться к домашним заданиям следующего учебного года. Я бы сказала, что это целеустремленность. И это радует. Продолжай в том же духе, и ты многого добьешься.
Колину стало неловко: он солгал, а его хвалят. Он почувствовал, что краснеет, и неожиданно вспомнил, что не краснел от смущения уже больше недели. Своеобразный рекорд.
Он прошел в отдел микрофильмов, и миссис Ларкин принесла ему катушки с пленкой, на которых были сфотографированы номера «Ньюс реджистер» за июнь, июль и август прошлого и позапрошлого годов. Она показала ему, как пользоваться проектором, понаблюдала несколько минут, чтобы удостовериться, что у него не будет проблем, и ушла на свое рабочее место.
Роуз.
Мальчик по фамилии Роуз.
Артур Роуз?
Майкл Роуз?
Он помнил фамилию, потому что она ассоциировалась у него с названием цветка, но имя мальчика запамятовал.
Фил Пачино.
Этого он помнил, потому что его звали почти как известного актера — Ал Пачино.
Он решил начать с Фила. Он разложил по порядку катушки с микропленкой.
Обе смерти были серьезными событиями для их города, и он стал быстро просматривать первые полосы в поисках броских заголовков.
Он не помнил число, о котором говорил Рой. Он начал с первого июня и добрался до первого августа, пока не нашел нужное ему сообщение.
МАЛЬЧИК ГИБНЕТ В ОГНЕ
Он читал последний параграф статьи, когда почувствовал странное дуновение. Он знал, что сзади стоял Рой. Он выскочил из-за стола, опрокинув стул. Роя не было. Не было никого. Не было никого и за рабочими столами. Миссис Ларкин тоже ушла со своего места. Ему померещилось.
Он сел и перечитал статью. Все было в точности, как описал Рой. Дом семьи Пачино сгорел дотла. Среди пепла пожарные нашли обугленное тело Филиппа Пачино, четырнадцати лет.
На лбу Колина выступил пот. Он провел рукой по лбу и вытер ее о джинсы.
Он внимательно просмотрел номера газеты за следующую неделю, выискивая статьи на ту же тему. Таких было три.
ЗАЯВЛЕНИЕ ИНСПЕКТОРА ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ. ИГРА СО СПИЧКАМИ
В соответствии с официальным сообщением, в пожаре был виновен сам Фил Пачино. Он играл со спичками рядом с верстаком, на котором мастерил модели самолетов. Судя по всему, на верстаке лежали легковоспалменяющиеся материалы, в том числе несколько тюбиков клея, бутылка с бензином для зажигалок и открытый бачок с растворителем.
Вторая статья — три колонки на второй полосе — рассказывала о похоронах Фила. В ней были цитаты выступлений учителей, слезливые воспоминания друзей мальчика, выдержки из некролога. Статью сопровождала фотография скорбящих родителей.
Колин прочитал ее с большим интересом: одним из друзей Фила Пачино, о которых упоминалось, был Рой Борден.
Спустя два дня в газете появилась длинная редакционная статья, по меркам «Ньюс реджистер» — весьма суровая.
КАК ПРЕДОТВРАТИТЬ БЕДУ? КТО ВИНОВАТ?
Ни в одном из четырех сообщений о трагедии не было упоминания о том, что полиция или пожарные подозревают кого-либо в убийстве или поджоге. С самого начала они приняли версию, что произошедшее было несчастным случаем, результатом небрежности или подростковой беспечности.
«Но я-то знаю правду», — подумал Колин.
Он почувствовал, что устал. Он сидел перед проектором уже два часа. Он выключил аппарат, встал и потянулся.
В библиотеке он был уже не один. Женщина в красном платье искала что-то на стеллажах с журналами. За одним из столов в центре комнаты читал толстую книгу и прилежно конспектировал полный лысеющий священник.
