Ей уже было все равно. Жизнь закончилась, и все, что будет дальше, – по барабану. Она засыпала, просыпалась, пила что ей давали. В одно из туманных пробуждений вяло отметила, что уродец внес в пещеру таз с грязно-бурой жидкостью, поставил возле груды металлолома. Уродцы посмеивались, обменивались нечленораздельным мычанием.
«Надо же, беспроводная связь у них», – лениво думала Ульяна и снова проваливалась в обморок.
Уродцы к ней не приставали, чего-то ждали. А ей абсолютно не хотелось есть – мучила только жажда. Очевидно, в этом пойле имелось достаточно калорий. Она уже ждала, когда ее напоят, а едва уродец зачерпывал из тазика, отзывчиво поднимала голову, вытягивала шею…
Сон был до мурашек реалистичный. Олежка спал, она его будила, щекотала, он смеялся, выскальзывал из ее рук и снова стремительно засыпал. А потом обнял ее, сковав шаловливые ручонки, принялся жадно целовать…
Когда она очнулась, над душой торчала Алла, смотрела на нее как-то странно. Ульяна пересилила желание плюнуть ей в рожу, изобразила полную немощь. Она не смотрела Алле в глаза, смотрела в сторону. Алла ткнула ее пальцем в глаз – Ульяна почувствовала резкую боль, но реакция была безжизненной.
– Ты в порядке? – наклонилась к ней Алла. Ульяна не ответила. Пустые глаза вяло отыскивали источник звука, хотя источник был напротив. Алла удовлетворенно кивнула.
– Значит, так, подруга, – сказала она. – Сейчас тебя перекантуют на постоянное место жительства – будем считать, что до нужной кондиции ты уже дошла. Начнем с тебя, потом займемся Рогачевой. Не возражаешь?
Взор Ульяны неприкаянно блуждал. В душе творилось совсем другое. Если бы не этот реалистичный сон с участием живого и почти разбуженного Олежки, она бы и осталась вялым стебельком… Алла снова удовлетворенно кивнула, подала кому-то знак. Ульяна чувствовала, как ее развязывают, становится легче дышать, ослабли веревки на запястьях. Пальцы получили свободу действий, она зашарила ими по пыльному верстаку. Металлический стержень двухсантиметровой толщины все еще лежал под бортиком из уголка. Она перекатила его пальцами, сжала в кулаке. Путы опали, фрик с продырявленной черепушкой схватил ее за ворот, стащил с верстака. Истошный вопль израненной души – ну как же без вопля, удесятеряющего боевой дух! – Ульяна треснула его стержнем по морде! Уродец отшатнулся, взревел от боли – теперь ему точно требовалась реконструкция носа! Ульяна оттолкнулась от него – откуда силы, мама дорогая! Подъем-переворот на спине, она взлетела с рабочей поверхности верстака, сделала сальто в обратную сторону! Ведь занималась когда-то акробатикой, ничто на земле не проходит бесследно!
Голова закружилась, она перевернулась в воздухе, приземлилась на кроссовки – пятки вспыхнули обжигающей болью. Боль оказалась настолько резкой, что продрало всю, стержень выпал из онемевшей руки. Она пятилась в угол, заговаривая боль. Картинка плясала, расплывалась перед глазами. Она прижалась к холодной стенке за покореженным верстаком. Слава богу, что на нее не бросились сразу. Во-первых, сработал фактор внезапности, во-вторых, куда бы она делась с этой подводной лодки? Яркой вспышкой озарилась жутковатая мизансцена. Сумрачная пещера-мастерская, озаренная мерцанием факелов, безжизненное тело Рогачевой в углу. Двое уродцев у дальней стены пещеры прервали погрузочно-разгрузочные работы, застыли в ожидании. Фрик, получивший по носу, медленно поднимался с колен. Морда, изувеченная язвами и складками, обильно кровоточила, обретала бешеное выражение. Блеск в глазах пульсировал, как аварийная сигнализация. Алла не двинулась с места – брови девушки удивленно поползли вверх.
– Ну ни фига себе… – уважительно сказала Алла. – Умеешь зажечь, подруга, прими мой респект. Есть еще порох в пороховницах? Прости, недоработали, постараемся исправить недочет. Ну, что стоим, близкие родственнички? – раздраженно покосилась она на каждого члена своего «святого семейства». – Верните на родину, как говорится, надо с ней еще поработать.
Трое отзывчиво тронулись в путь. Первым подходил наиболее пострадавший, оставляя за собой кровавую дорожку. Он уже принял позу профессора Мориарти, собравшегося скинуть с обрыва Шерлока Холмса, выставил шевелящиеся клешни, призывно мычал и шипел. Остальные были дальше, но тоже не стояли, скалились, обнажая кривозубые пасти. Ульяна присела на корточки, рука отдирала липучку на нижнем кармане брюк, практически у самой щиколотки. Никто не заметил, что в кармане что-то лежит. Она была привязана к верстаку, карман никто не видел – он был спрятан от взоров. Впрочем, когда она выхватила пистолет, это не вызвало эффекта разорвавшейся бомбы. Алла пренебрежительно хрюкнула – мол, браво, дорогая, ты еще способна удивлять. Нашла-таки бесполезную вещицу Руслана с резиновыми пульками… Ну, побалуйся, побалуйся…
Ох как она ошибалась! Ульяна откинулась к стене, схватила пистолет обеими руками, чтобы не дрожал, прищурила глаз. Не дождутся, она не забудет снять оружие с предохранителя. А еще она прекрасно помнит, что в обойме пять зарядов… Фрик немного удивился, но не расстроился. Возможно, он не знал, что такое пистолет. Возможно, ему было по барабану. На всякий случай он прибавил скорость. Выстрел в замкнутом пространстве прогремел как настоящий, заложило уши. Пуля попала в расквашенный нос, разбила хрящи, изуродовала остатки мягких тканей. Эти твари чувствовали боль! Чудовище взвыло, схватилось за лицо и рухнуло на колени. Дикая боль погрузила его в прострацию. Двое других возмущенно загомонили, бросились вперед, оттолкнув с дороги своего братишку. Выстрелы продолжали греметь. Уродец, увенчанный кровавой коростой, получил в причинное место, тоже рухнул на колени, надрывно визжал фальцетом. Третий – с «большим каньоном» поперек колоритной физиономии – совершил спортивный прыжок, приземлился в паре метров от Ульяны, застыл на мгновение, готовясь к новому прыжку, распахнув щербатый рот… И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы прицелиться. Пуля вонзилась в орущую глотку, и существо повалилось как подкошенное, забилось в корчах, разбрызгивая содержимое рта.
Алла смертельно побледнела. Она не двигалась, пока творилась вакханалия, – словно шурупами прикрутили к полу. Доходило долго – что за бред? А когда дошло, на нее уже смотрело подрагивающее дуло пистолета.
– Ну надо же, какие мы серьезные… Ты что удумала, дорогуша? – пробормотала Алла, покрываясь серыми пятнами. Она облизнула пересохшие губы, попятилась к выходу. Прогремел выстрел. Пуля ударила в грудь – особо целиться не пришлось. Аллу швырнуло на груду металлолома. Она кричала от боли, пыталась подняться, держась за грудь. Кое-как это сделала, заковыляла прочь. Вторая пуля попала в спину недалеко от шеи, снова швырнула ее на пол. Алла изгибалась, колотила по полу ногами.
– Прекрати, идиотка… – хрипела она. – Что ты делаешь?
Ульяна отшвырнула пистолет – он выполнил свою историческую миссию. Пошатываясь, добрела до груды металлолома, на которой сверху валялся вполне привлекательный ломик. Она ударила по затылку уродца, стоящего на коленях. Тот все еще переживал адскую боль в паху. Уродец повалился, она ударила вторично, размозжив череп. Нетвердой походкой подошла к другому – тот сидел на полу, опираясь на руки, тряс головой. Когда он поднял ее, ему в глаза уже летел лом. Треснула черепушка, разбитый нос окончательно превратился в неизлечимое месиво из хрящей и кровавых ошметков. Экземпляр, которому в рот залетела пуля, мог бы подохнуть и собственной смертью, но Ульяна ускорила процесс – всадила лом в разверзшуюся пасть, и тварь издохла у нее на острие, трепыхаясь и издавая умопомрачительные запахи.
«Лучшей подруге» удалось перевернуться на спину. Она подтягивала ноги, но встать уже не могла. У Аллы сморщилось лицо, покрывалось синеватой сыпью. Она забыла про боль, когда узрела над собой занесенный лом и решительные глаза, в которых не было ни тени сомнения.
– Ульяночка, милая, не делай этого… – взмолилась Алла – она уже не говорила, а хрипло каркала, с трудом раздвигая одеревеневшую челюсть. – Как ты можешь, постой, ведь мы с тобой лучшие подруги…
– Прости, второй раз мы не подружимся, – пробормотала Ульяна и ударила в грудную клетку. Меньше всего ей сейчас хотелось прицеливаться. Алла взвыла, когда переломилось ребро и ржавое острие пробило внутренности. Сил вытаскивать и бить вторично уже не оставалось. Лом торчал в подергивающемся женском теле. Алла обливалась кровавой рвотой, закатывались глаза. Ульяна в изнеможении опустилась на пол рядом с подругой…
Состояние было гадкое. В организме что-то перестраивалось, бурлило. Сознание временами меркло, в мозгу рождались непотребные картины. Желание немедленно бежать из подземелья уже не жгло каленым железом. Ульяна доползла до стенающей Рогачевой. Девица дрожала, глаза ее были полузакрыты, на губах засохла кровь, которую в нее насильно вливали. Ульяна резала на ней веревки куском зазубренного железа, а Рогачева с трудом ее узнавала.
