Виноватая улыбка на физиономии у Михайлова сменилась мечтательной, и Дубов это заметил.
– Тьфу на тебя, старый ты… Как его… Ловелас! В другой раз поеду собственной персоной, пусть вам всем будет стыдно! Если я единственный человек, способный в командировке обойтись без пьянки и бабы…
И вот теперь он ехал, что называется, сам-друг. То есть без бабы все же не обошлось.
С самого начала поездка не заладилась.
С первого дня Оленька стала вести себя так, словно он, Дубов, ее сманил, отвлек от какого-то увлекательного и важного дела, а потому теперь обязан развлекать ее и баловать, и на руках носить. Впрочем, если бы даже Дубов согласился с таким положением вещей (к чему-то в этом роде он был, в принципе, готов), то носить Оленьку на руках ему было бы некогда и некуда. Верхневолжск не мог предоставить никаких развлечений столичной штучке, из трех мучительно-длинных, тускло-серых дней поездки только последний вспыхивал для нее заманчивым огоньком – в местном клубе «Гран-Мишель» должен был состояться модельный показ, ради которого, собственно, Оленька и ехала. А что делать целых два дня? Пока Дубов мыкался по делам, она валялась в номере, до одури смотрела телевизор. По кабельным каналам тянулись к провинциальному городку освещенные вспышками фотокамер подиумы, чему-то изумлялись, тараторя по-английски, ведущие, мелькали смокинги и вечерние платья, и жеманные манекенщицы с модных каналов, казалось, готовы были шагнуть прямо на тонущие в весенней слякоти тротуары Верхневолжска…
На второй день Оля решилась выйти из надоевшего номера, – ей необходимо было «привести себя в порядок». Разумеется, местная индустрия красоты только ее и ждала, хищно потирая ручонки с кустарно наращенными ногтями. Оленьку неудачно причесали, совершенно изуродовали маникюр да еще как-то крайне оскорбительно высказались насчет ее неотразимых внешних данных. Поплатиться за ненавязчивый верхневолжский сервис пришлось Дубову. Он-то вернулся в гостиницу в самом благостном расположении духа. Дело на мази, теперь бы в ресторан, заказать что-нибудь горяченькое, а потом завалиться спать! Но вместо обеда и сна ему пришлось два часа выслушивать горестный Оленькин рассказ, гладить ее по голове и утешать, а все из-за какого-то маникюра, в котором Дубов, если честно, не заметил никаких существенных изменений!
– Все пальцы на месте, чего тебе еще? – как умел, утешал он Оленьку.
– Дубов, они мне хамили! Какой-то ужасный салон, все такие хабалки сидят! Если бы мне такое сказали… такое сделали в «Гармонии и уходе», я бы добилась увольнения этой нахалки! Стоило только подозвать менеджера, и она бы вылетела с работы! Вылетела со свистом!
– Милая, так ведь твоя «Гармония» – она в Москве, и ты там постоянная клиентка с платиновой карточкой. Знаешь анекдот про одесского портного?
– Не знаю! И знать не хочу-у-у!
– Я все же расскажу, тебе понравится. Ну, слушай. Приходит к одесскому портному мужик, приносит отрез и говорит: «Послушайте, можете сшить мне пиджак?» Портной ему: «О чем вы говорите, таки смогу». Мужик: «А может, и костюм сошьете?» Портной: «Конечно, сошью, матерьяльчику хватит». Мужик: «И с жилеткой?» А портной: «Таки зачем нам с вами костюм без жилетки?» Мужик очень удивляется и говорит: «Знаете, я живу в Киеве, ходил к тамошним портным, они все говорят, что этого отреза хватит только на пиджак, потому что я большой человек». Портной снимает с него мерку и отвечает: «Это в Киеве вы большой человек, а в Одессе вы дерьмо. Кепочку из того же матерьяльчика не желаете ли?»
Дубов, давно зная Оленьку, и не ожидал взрыва смеха, но взрыва рыданий ожидал того меньше.
– Ты меня оскорбил! – горевало несчастное создание. – Я просила тебя не выражаться в моем присутствии! Какая гадость!
Дубов встал, потянулся, так что захрустело в позвоночнике, и зевнул. Честное слово, иногда ему хотелось пристрелить Оленьку, чтобы она не мучалась. Прелестное, хрупкое создание, она так искренне страдает из-за несовершенства этого мира! Неужели ей самой не скучно и не противно разыгрывать драмы из-за неправильно уложенных волос, поливать потоками соленой жидкости каждый дурно подпиленный ноготок? И неужели есть на свете женщины, которые ведут себя иначе? Простые, разумные, с некоторым запасом стойкости и жизнелюбия? Или такие встречаются только в романах под цветастыми обложками, которые Оленька прячет в своей ванной, а Дубов находит и украдкой почитывает?
Ну да, читает. А что тут такого? Глупо, не по-мужски, но интересно же! Вот в них и попадаются такие бабы, которые за своим мужиком хоть куда пойдут и не будут ни ныть, ни жаловаться! Любой наряд им к лицу, они не нуждаются в косметике, в духах, в этих кошмарных клещах, которыми Оленька вытягивает, выпрямляет, жжет свои слегка вьющиеся волосы! А если они и надевают какой-нибудь подвенечный убор, так только затем, чтобы герой его сразу же стащил, а может, и разорвал к чертовой матери, потому что именно затем этот балахон шился и надевался! И никто мужика не будет три года попрекать, потому что сама счастливая невеста только об этом и мечтает! А вот Оленька, интересно, мечтает о чем-нибудь в таком роде? Ох как редки и прохладны ее соизволения! Она только разыгрывать любит африканскую страсть, ее привлекает все внешнее, показное… Как те «атрибуты», которых Дубов побаивается.
Задумавшись, Дубов перестал утешать Оленьку, и та сразу почувствовала недостаток внимания, принялась всхлипывать громче и жалостнее. Это уже начинало раздражать, в конце концов.
– Вот что, дорогая… Я пошел ужинать. Жрать хочу, как медведь после спячки! А ты, как придешь в себя, присоединяйся.
– Ты уйдешь и оставишь меня в таком состоянии? – возмутилась Оля, но Дубов не стал выслушивать претензий, плотно притворил за собой дверь.
Конечно же ужин не доставил ему удовольствия. Оленька все же соизволила спуститься, но была бледна и печальна, кушенькала только греческий салат, прерывая трапезу душераздирающими вздохами. Конечно же ее томный вид и укоряющие взгляды порядком действовали Дубову на нервы, и мирного семейного вечера не получилось. Дубов все не мог отделаться от мысли, что без Оли в этой поездке ему было бы гораздо лучше, он отдохнул бы и от работы, и от своей дражайшей половины, сладко ел, крепко спал и не занимался бы глупостями! Да и ей было бы лучше без него – он хам, он не понимает ее страданий, ранит тонкую женскую душу своими грубостями! Подумать только, впереди еще целый завтрашний день, а все дела уже сделаны, и уйти будет некуда! Придется таскаться с Оленькой под руку, выслушивать жалобы, а потом сидеть с ней в клубе, зевать и смотреть показ коллекции «оригинального модельера», чтоб ему пусто было!
