Катерины скоро не станет. Отец меня ненавидит. Я не знал, кто я, не знал, что мне делать. Мир словно перевернулся, я чувствовал слабость и тошноту, зная лишь одно — что бы я ни сделал, это приведет лишь к разрушениям. Я один был виноват. Во всем. Если бы я не лгал отцу, храня тайну Катерины…
Я заставил себя перевести дух, затем встал и снова бросился бежать.
Пока я бежал, запах лежащей в кармане вербены проник мне в ноздри. Сладкий, грубоватый, он пронесся по всему телу и, казалось, прочистил мозг, наполнив все тело живой энергией. Я свернул налево, на грунтовую дорогу, удивляясь, что выбрал именно этот путь, но впервые за несколько недель я был уверен в своих действиях.
Ворвавшись в офис, я увидел, что шериф Форбс спал сидя, положив ноги на стол. В камере громко храпел Иеремия Блэк, городской пьяница, по-видимому отсыпаясь после тяжелой ночи в салуне. Ноа, молодой полицейский, тоже клевал носом, сидя на деревянном стуле возле камеры.
— Вампиры! Вампиры в Веритас! — завопил я, привлекая к себе внимание шерифа Форбса и Иеремии.
— За мной! — приказал шериф, прихватывая дубинку и мушкет. — Ноа! — добавил он. — Бери фургон и следуй за нами.
— Есть, сэр, — сказал Ноа, вскакивая на ноги. Он снял с крючка дубинку и передал ее мне. В этот момент я услышал пронзительный звук и понял, что шериф Форбс снаружи бьет в тревожный колокол. Колокол звонил и звонил.
— Я хочу помочь. Пожалуйста, — заплетающимся языком попросил Иеремия, обеими руками держась за решетку. Ноа отрицательно покачал головой и побежал по коридору, стуча башмаками по бревенчатому полу. Я последовал за ним, а затем остановился, наблюдая, как он торопливо запрягает двух лошадей в длинный железный фургон.
— Поехали, — взяв кнут, нетерпеливо позвал Ноа.
Я запрыгнул на сиденье рядом с ним и смотрел, как он щелкает кнутом, заставляя лошадей с головокружительной скоростью галопом мчаться вниз по холму. На полном ходу мы въехали в город. Люди стояли возле своих домов в ночных одеяниях и спросонья терли глаза, некоторые уже запрягали лошадей в повозки и экипажи.
— Нападение на поместье Сальваторе! — снова и снова выкрикивал Ноа, пока не охрип. Я понимал, что должен ему помогать, но не мог. Ветер дул мне в лицо, а сердце терзал страх. Я слышал вдали конский топот, видел, как распахиваются двери, и все новые люди в ночных рубашках хватаются за ружья, штыки и любое другое подвернувшееся под руку оружие. Проезжая мимо аптеки, я заметил, что она закрыта. Возможно ли, что Анна с Перл сейчас дома? Если да, то я должен как-то предупредить их.
— Нет.
Это слово так убедительно прозвучало в моем мозгу, будто отец сам прошептал мне его на ухо. Я должен делать то, что правильно для меня и для всего рода Сальваторе. Единственными людьми, чьи судьбы меня заботят, были отец и Дамон, и если с ними что-нибудь случится…
— Нападение на поместье Сальваторе! — срывая голос, закричал я.
— Нападение на поместье Сальваторе! — вторил мне Ноа, и его слова звучали как призыв. Я взглянул на небо. Луна выглядела тонким серпом, а облака не пропускали света звезд. И вдруг, как только мы поднялись на холм, я увидел ярко освещенный Веритас. Дом окружала по меньшей мере сотня людей, они кричали и размахивали факелами на ступеньках крыльца.
Пастор Коллинз, стоя на качелях, выкрикивал слова молитвы, несколько человек молились, стоя на земле на коленях. Неподалеку Онория Фелл громко рассказывала всем, кто хотел слушать, о демонах и покаянии. Старик Робинсон так размахивал факелом, что рисковал сжечь все поместье.
— Стефан! — позвала Онория, когда я выпрыгнул из фургона, не дожидаясь, пока он остановится. — Вам для защиты, — она протянула мне ветку вербены.
— Прошу прощения, — хриплым голосом извинялся я, при помощи локтей пробираясь сквозь толпу. Поднявшись по лестнице гостевого домика, я услышал сердитые голоса, доносившиеся из спальни.
— Я заберу ее! Мы уедем, и ты больше никогда нас не увидишь! — Голос Дамона был низкий и зловещий, как подступающий раскат грома.
— Неблагодарный! — взревел отец, и послышался отвратительный хруст. Я пролетел оставшиеся ступеньки и увидел Дамона, оседавшего на пол в дверном проеме. Из его виска сочилась струйка крови. Дверь треснула под тяжестью его тела.
— Дамон! — воскликнул я, падая рядом с братом на колени. Дамон попытался подняться на ноги. Я вздрогнул, увидев кровь, сочащуюся из его виска. Он повернулся ко мне, и в его глазах полыхнула злость.
Отец стоял с колом в руке.
— Спасибо, что привел шерифа, Стефан. Ты поступил правильно. В отличие от твоего брата.
Отец подошел к Дамону, и я затаил дыхание, ожидая нового удара. Но вместо этого он протянул руку:
— Вставай, Дамон.
Дамон с силой оттолкнул протянутую руку, сам поднялся на ноги и тыльной стороной ладони вытер с головы кровь.
— Дамон, послушай меня, — продолжил отец, не обращая внимания на неприкрытую ненависть и отвращение, написанные на лице Дамона. — Вы были околдованы демоном… этой вашей Катериной. Но сейчас она исчезнет, и вы сможете стать на сторону добра. Я простил вас, но эти люди… — Отец жестом указал на бушующую под окном толпу.
— В таком случае, пусть меня лучше убьют, — прошипел Дамон и выбежал за дверь. Он больно задел меня плечом и побежал вниз по лестнице.
Из комнаты донесся страшный вопль.
— Шериф? — позвал отец, открывая дверь в спальню.
У меня перехватило дыхание. Там лежала Катерина, в кожаной маске на лице, со связанными руками и ногами.
— Она готова, — мрачно сказал шериф. — Мы унесем ее в фургон и внесем ее имя в список. Гилберт взял компас и сейчас обходит окрестности в поисках вампиров. До рассвета мы очистим город от этой напасти.
Катерина смотрела на меня отчаянными, умоляющими глазами. Но что я мог сделать? Она была потеряна для меня.
Я развернулся и побежал вниз по ступеням.
Я выбежал на лужайку. Повсюду горели огни, и я увидел, как дом прислуги охвачен пламенем. Пока что главная усадьба казалось безопасным местом, но кто знает, надолго ли? В лесу мелькали огни, а вокруг полицейского фургона собралась большая группа людей. Но мне нужно было найти Дамона. Наконец я увидел фигуру в синем жакете, быстро бегущую к пруду. Развернувшись, я побежал за ней через поле.
— Стефан!
Услышав свое имя, я остановился и огляделся вокруг.
— Сюда!
Обернувшись, я увидел Джонатана Гилберта, с безумным видом стоящего на краю леса. В одной руке он держал лук со стрелами, а в другой — компас. Джонатан смотрел на свое изобретение и, казалось, не верил своим глазам.
