– Этого не умеет ни один вампир. И со мной сколько раз случалось, что я мог понять лишь в общих чертах, о чем думает мой собеседник. Единственная возможность узнать наверняка… – Джеймс открыл рот и щелкнул зубами.
– А как часто я должна… – Поппи щелкнула зуба-ми в ответ.
– Кормиться? – Джеймс стал серьезным. – Раз в сутки. В противном случае тебе грозит кислородное голодание. Ты можешь есть и человеческую пищу, если хочешь, но от нее нет проку. Для нас важнее всего кровь.
– Чем больше крови, тем больше силы?
– В общем, да.
– А что еще мы умеем? Ну, помимо телепатии, что мы можем делать?
– Наше тело подвластно нам в большей степени, чем . смертным. Мы легко восстанавливаемся после любых ранений, кроме ран, нанесенных деревом. Дерево может ранить нас и даже убить. – Он усмехнулся. – В этом создатели фильмов ужасов правы: удар осиновым колом в сердце разит вампира насмерть. Так же, как и огонь.
– А мы можем превращаться в животных?
– Я не встречал столь могущественных вампиров. Теоретически это возможно, а оборотни проделывают это постоянно.
– А превращаться в туман?
– Думаю, и оборотни этого не умеют. Поппи с досады стукнула пяткой по постели.
– И спать в гробу нам не обязательно, да? А.. .а.. .а… мы можем ходить по воде?
– Конечно. И умеем проникать незваными в дома смертных, а также можем без ущерба для здоровья хоть весь день напролет валяться в чесноке. Мы его не любим просто потому, что он дурно пахнет. Что еще?
– Расскажи мне о Царстве Ночи. Теперь оно стало моим домом.
– Я рассказывал тебе о клубах? В каждом большом городе у нас есть свои клубы, впрочем и в маленьких городках тоже.
– Что это за клубы?
– Некоторые из них похожи на притоны, другие – на кафе, третьи – на ночные клубы. Есть еще ложи, но они, как правило, для взрослых. Я знаю один детский клуб: это обычное большое складское помещение, где можно покататься на роликах. А в «Черном ирисе» каждую неделю проходят поэтические вечера.
«Черный ирис», – подумала Поппи. Это название напомнило ей о чем-то. О чем-то неприятном.
– Какое забавное название…
– Все клубы названы в честь какого-либо цветка. Черные цветы – символы Царства Ночи. – Он закатал рукав, чтобы показать ей свои наручные часы. В центре циферблата красовался черный ирис. – Видишь?
– Да. Знаешь, я иногда замечала подобные изображения, но никогда не обращала на них внимания. Скорее всего, потому, что принимала их за Микки Мауса.
Он легонько щелкнул ее по носу в знак порицания.
– Это очень серьезно, детка. По этим штучкам люди Царства Ночи легко узнают своих, даже если это самые тупые оборотни.
– Ты не любишь оборотней?
– Если тебе нравятся законченные дебилы, с оборотнями тебе будет интересно.
– Но вы допускаете их в свои клубы.
– В некоторые клубы. Обитатели Царства Ночи не могут выходить замуж или жениться на смертных, но они могут вступать в союз с ламиями, преобразованными вампирами, оборотнями, обеими категориями ведьм.
Поппи, страшно занятая переплетением их пальцев в тугой узел, вздрогнула и переспросила:
– Обе категории ведьм?
– Ой… ну, да. Есть ведьмы, которые знают о том, какими способностями обладают, и специально обучаются, другие не подозревают о своих талантах. Люди называют их экстрасенсами. Некоторые из них обладают скрытой силой, иные не настолько проницательны, чтобы обнаружить существование Царства Ночи, поэтому так никогда в него и не попадают.
Поппи кивнула.
– Ясно. А что будет, если в такой клуб зайдет смертный?
– Его никто не пустит. Туда трудно проникнуть. Кроме того, клубы надежно охраняются.
– Ну а если это все же случится?
Джеймс вздрогнул. Его голос неожиданно стал совершенно бесцветным.
– Его убьют, если никто не захочет взять его домой в качестве игрушки или слуги. Он будет жить вместе с вампирами, но ничего не поймет из-за воздействия на его сознание и превратится в своего рода лунатика. У меня была няня… – его голос задрожал, и Поппи почувствовала, как мучают его неприятные воспоминания.
– Ты расскажешь мне о ней в другой раз, – сказала она, ей не хотелось причинять Джеймсу боль.
– М-м…
Джеймс засыпал. Поппи поудобнее устроилась на его плече.
Удивительно, как после всего пережитого она могла уснуть. Но так или иначе, она спокойно засыпала. Ведь рядом с нею был ее духовный супруг.
Фил никак не мог заснуть. Стоило ему смежить веки, как перед внутренним взором возникала Поппи: Поппи, лежащая в гробу, Поппи, следящая за ним глазами голодной кошки, Поппи, оторвавшаяся от горла незна-комца и облизывающая красные, будто испачканные ягодным соком губы.
Она больше не человек. Хотя он был подготовлен к такому повороту событий, принять это оказалось очень трудно.
Ему не нравилось, что она бросается на людей и вгрызается им в горло. Ему не нравилось, когда людей сначала очаровывают, затем пьют их кровь, а потом гипнотизируют, чтобы они ничего не помнили. Все это ужасно, абсолютно все.
Может быть, Джеймс прав, смертным трудно при-мириться с существованием тех, кто совершеннее их в пищевой цепочке. Смертные забыли о своих первобыт-ных предках, те-то хорошо знали, что все живое в этом мире делится на охотника и жертву. Теперь люди думают, что вся эта первобытная чепуха осталась в далеком прошлом. Филиппу было что рассказать этим простодушным. Но главное – он не мог принять новую Поп-пи, а она, в свою очередь, не могла измениться. Единственное, что как-то примиряло Фила со сложившейся ситуацией, – это то, что он по-прежнему любил свою сестру.
Поппи проснулась в сумрачной спальне: портьеры на окнах были плотно задернуты, а другая половина кровати пуста. Но она не испугалась, она инстинктивно напрягла свой мозг, сканируя пространство, и вот наконец поняла, что Джеймс в кухне.
Поппи чувствовала себя очень бодрой, как щенок, которого выпустили порезвиться на лужайку. Но стоило ей очутиться в гостиной, как она почувствовала, что силы ее тают. Глазам стало больно. Она резко отвернулась от слепящего блеска оконного проема.
– Солнце уменьшает силу вампиров, – сказал Джеймс. – Помнишь, я тебе рассказывал?
Он подошел к окну и опустил тяжелые темные портьеры. Лучи полуденного солнца погасли, в комнате воцарился полумрак.
– Это должно помочь. Сегодня тебе лучше не выходить на улицу до наступления темноты. Преобразованные вампиры особенно чувствительны к свету.
Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.
– Ты уходишь?
– Придется выйти из дому. – Он поморщился. – Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен убедить родителей выставить его вон.
