— Тебе умиратьто приходилось?
— Неа… — неожиданно серьезно помотал головой Асакава.
— Тогда откуда тебе знать, что там будет, в загробномто мире!
— Это ты о бессмертной душе?
— Я о том, что не понятно ни фига, вот о чем! Только кажется мне, что когда думаешь о зарождении жизни, идею существования чего-то такого стоит принять как данность — с ней все Как-то ровнее выстраивается. В той галиматье, которую несут светочи современной молекулярной биологии, Почему-то не ощущается вкуса реальности. Ты бы только слышал, что они говорят! Мол, наполняем бутылку несколькими сотнями аминокислот двадцати с лишним видов, помещаем в электрическое поле, хорошенько взбалтываем — и вот вам, пожалуйста, белок, основа жизни. Представляешь? Муть же беспробудная! Тут скорей поверишь, что и ГосподьБог все создал. А вообще, сам я думаю, что в рождении жизни замешана энергия совсем иного типа, даже скорее своего рода воля.
Рюдзи в упор посмотрел на Асакаву, но тут же отдернулся и сменил тему.
— Кстати, ты в музее так увлеченно работы сэнсэя читал. что-нибудь интересное нашел?
Да, он и сам заметил, что время от времени зачитывался профессорскими, как бы их назвать… концепциями.
Мысль обладает энергией, которая…
— Ну, что мысль есть энергия и все в таком духе, насколько я помню…
— А дальше?
— Так ведь не было времени на чтение!
— Эх, там же дальше самая соль! Он же там такие удивительные вещи приводит, от которых у обычного человека просто крыша едет. Знаешь, к чему этот мужик клонит? Что мысль — это обладающая энергией форма жизни!
— Ха! Это что же, получается, что мысли в голове превращаются в самостоятельные формы жизни?
— Выходит так…
— Ну знаешь, это уже крайность!
— Крайность, конечно, но похожие взгляды еще до нашей эры высказывались. Я бы даже сказал, что это еще одна форма энтелехии.
Тут Рюдзи совсем потерял интерес к разговору и снова принялся изучать карту Осима.
Что он имел в виду, понять было нетрудно, но в голове Асакавы все равно оставались вопросы без ответов. То, с чем они столкнулись, с традиционно научной точки зрения необъяснимо. Однако, доколе реальность остается реальностью, приходится иметь дело только с фактической стороной дела, даже не представляя себе причин и результатов случившегося. Сейчас нужно бросить все силы на разгадку тайны заклинания, чтобы уйти от нависшей смертельной опасности, а не блуждать в поисках объяснения паранормальных способностей. На словах все ясно. Но Асакава надеялся получить от Рюдзи более конкретные ответы.
Судно все дальше удалялось от берега, качка усиливалась, и Асакава уже опасался, что схватит морскую болезнь. Его начинало подташнивать. Задремавший Рюдзи вдруг резко поднял голову.
— Слышь, Асакава! Я тут подумал…
— Чего?
— Почему ребятишки, которые смотрели видео в коттедже, сами заклинание не использовали?
Надо же, додумался…
— Ясно почему! Потому что сами не поверили.
— Ну да, я и сам так думал. Потому и объяснение заклинания потерли, просто из шалости. Но тут я штуку одну вспомнил. В школе дело было, на сборах, я тогда на отделении легкой атлетики учился. Спим мы ночью, и тут в комнату врывается Сайто. Помнишь его, наверное? Сайто… отморозок хренов. Группа была двенадцать человек, все в одной комнате спали. И тут с трясущимся подбородком вбегает этот идиот, и орет благим матом: «Привидеение!». Потом сказал, что дверь в туалет приоткрыл, смотрит, а возле раковины, за мусорным ведром — заплаканное лицо маленькой девочки. И что думаешь, как отреагировали десять человек, за исключением меня?
— Скорей всего, отчасти поверили, но все равно обсмеяли, так?
— Ну да, в киноужастиках или по ТВ обычно так и получается. Сначала все не верят, потом их по одному монстры ловят — банальная схема. Только в реальности все по-другому. Ему все поверили, все до одного! Все десять человек. И не потому, что это были десять слабаков. На ком ни проверяй, в любой группе результат все равно один и тот же. Глубинный страх, брат, он у всех людей на уровне неосознанных инстинктов заложен.
— То есть, ты считаешь странным, что четверо ребят посмотрели видео и не поверили?
— Угу. Нет, понятно, сюжета там никакого, да и ничего особенно страшного тоже не показывают… Поэтому могли, конечно, и не поверить. Но неужели ничего им в душу не закралось? Вот ты, например — если узнаешь, что заклинание поможет избежать смерти — даже не веря, неужели ни разу не подумаешь им воспользоваться? Допустим, что вместе они еще смогли собраться духом, но потом, в Токио, украдкой все равно могли применить заклинание.
У Асакавы возникло скверное предчувствие. Он и раньше, мельком, но допускал подобное… Действительно, что делать, если заклинание окажется в принципе неосуществимым?
— Оно оказалось неосуществимым, и они нарочно убедили себя не верить…
Эта догадка оглушительно прозвучала в голове Асакавы. Убитая кем-то женщина оставила миру свое послание, чтобы с помощью других людей рассеять свою ненависть.
— Ну, о чем ты думаешь, это мне понятно. Что делать-то будем? Если действительно окажется так…
А если потребуется сделать что-то ужасное, например убить другого? Сможет ли он в обмен на собственное спасение убить человека, которого, может быть, даже и не видел, — задался вопросом Асакава. И самое главное, кто в таком случае должен быть исполнителем? Асакава тряхнул головой. Хватит стращать себя всякими глупостями. Пока остается только молится, чтобы желание женщины по имени Садако Ямамура было реально выполнимым для обычного человека.
Остров приобрел четкие очертания: уже проступили выдающиеся в море причалы порта Мотомати.
— Слушай, Рюдзи. Я тебя попросить хотел, — с усилием проговорил Асакава.
— Что?
— Если, я… не успею, — слово «смерть» произносить не хотелось, — А ты на следующий день найдешь заклинание, то жене с дочкой…
Рюдзи не заставил договаривать.
— Разумеется! Не волнуйся. Спасу я твоих бэйби, со всей ответственностью.
Асакава достал визитку и написал на обороте номер телефона.
— Пока мы не распутаем это дело, я собираюсь отправить своих в Асикага к родителям Сидзуки. Вот, это их домашний телефон. Возьми, пока не забыл.
Даже не потрудившись взглянуть, Рюдзи отправил визитку в карман. Объявили прибытие в порт МотоматиОсима. Прямо с пирса Асакава собирался позвонить жене и убедить ее на время уехать к родителям. Он не знал, когда вернется в Токио. Возможно, что прямо здесь, в Осима, придется перешагнуть смертельный рубеж. Страшно было даже представить жену и дочь одних, в тесной квартире, в атмосфере все нарастающего ужаса.
