не видел просто отрывки, закручивалась вся история. Я переживал всё вновь, по-другому, словно мог что-то изменить, но всё вило к известному мне концу. Тогда я понял, что в тот день, когда мне приснился туман, голос неизвестного и я проснулся с криками после этого сна, решил поехать к отцу… Я понял. Я не проснулся. Ничего не было, не было в моей реальности. Я не покидал туманного места, а неизвестный не растворялся в моём ночном кошмаре. Эта бледная кожа, это бывшее светло-жёлтым — белое платье, эти бывшие карими — зелёные глаза, эти алые губы, эти бывшие светло-русыми — стальные волосы, эти огромные оленьи рога и это знакомое лицо. Лицо, принадлежавшее Артемис.»
— Наконец догадался? Понял кто я? — Артемис обвела лицо Джона своей бледной рукой. — Всё стало на свои места да? То, что ты так долго не мог вспомнить, то что было известно тебе с самого начала. Твоя, такая сильная душа…
— Ты думала, что Джон спасёт твоего мужа? — проговорил Азенк, вставая с колен.
— У него были все шансы. — Артемис вздохнула. — Но он тоже сдался. Канул в бездну своего греха. Не его ангел, ни демон не смогли его уберечь. Хотя второй очень пытался, даже приходил к нему несколько раз. Но безуспешно. На их телах проявились все три раны, а это значит…
— Человеку конец…
***
Вырезка из газеты
5 сентября 2020
Вчера, находясь в «Коме Девятко», скончался Джон Томас Макфи, сын небезызвестного поэта — Азенка Вильяма Макфи. Его случай был назван по истине уникальным, он один из немногих, кто смог продержатся так долго. Три года мужчина находился в страшном состоянии, и в итоге покинул нас. Недавно была получена информация, что в Южной Корее зафиксирован ещё один долгосрочный случай, нахождения в «Коме Девятко», похожий на этот. По словам, очевидцев, мужчина находится в ней почти четыре года и пока его состояние стабильно. Имя и нахождение пациента не разглашается.
***
Вырезка из газеты
6 сентября 2020
После объявления о смерти Джона Томаса Макфи, его «жена» — Мери Арлин Уайт, являющаяся главой, орудовавшей ранее в Лондоне секты — «Красный Георгин», которая была обнаружена в доме, упомянутого ранее, после того, как сообщила о его впадении в кому, после заключённая под стражу, была найдена повешенной, на самодельной петле из простыни, в своей камере.
«Я знал, она вспомнила. Ещё тогда — три года назад.»
***
Старенький, черный автомобиль, Британской компании «Bentley», медленно двигался по дороге, как бы стараясь набрать скорость. Но, кажется, человек за рулём никуда не спешил и всё оттягивал момент мощного разгона. Туман струился мелкими клубнями по бокам автомобиля, создавая впечатление, что машина парит среди хмурых облаков. Человек за рулём повернулся к окну с правой стороны от него, затем к левой, казалось, он хотел что-то разглядеть, но никак не мог найти нужный ему объект в белизне. Взгляд метнулся вновь вперёд, где изредка мелькали очертания дороги, по которой он ехал. Он шумно выдохнул и на несколько секунд прикрыл глаза.
«На крышке того гроба, было не имя мисс Марии, как и не её год рождения, поэтому они ссыпались, словно песок, скользя по потрескавшемуся дереву. Скрываемые под ними надписи были совсем затёрты, но внутренне я понимал, что там написано. Очертания того, что было на месте года было не разглядеть, но я знал, что там 1990. На месте имени была различима лишь последняя буква «н»? Разве? Я ведь знал, что это моё имя — Джон.»
Джон открыл глаза, надавил на педаль газа, ускоряя движения. Мимо пролетали знакомые фигуры. Вот Мистер Расселл помахивал своей увесистой лопатой, слегка, задевая край верёвочной петли на своей шеи. По словам, людей из деревни Плакли, он повесился из-за безответной любви, но сейчас мужчине больше верилось в слова отца. Ведь за спиной, предполагаемого грабителя дома отца, его друга, никогда не жившего напротив, стояла та самая девочка. У неё были тёмные длинные прямые волосы, серые глаза, которые святились в темноте, на ней было потрёпанное, чёрное, с вставками из бежевой ткани, с чёрным бантом на поясе, разорванное в нескольких местах: небольшая дыра была на рукаве, а достаточно большая часть низа юбки, была словно вырвана, платье, напоминающее о викторианской эпохе, обуви на её ногах не было, в руках у неё была клетка, в которой сидела чёрная ворона, которая яростно замахала крыльями, стоило Джону столкнутся с ней взглядом. Они остались позади, и теперь, с краю дороги, возник его демон, всё в той же красной рубашке. Он не стоял на месте, летел за машиной, указывая на свою левую руку, где красовалась кровавая рана. В голове Джона гулко, едва слышно раздавался его голос: «Я же говорил, 20 и снова вместе мы». Связь терялась, и скоро демон совсем стал невидим для его глаз, а более быть в мире кошмаров теперь он и не мог, так и растворился в мгновение в своей черноте. Последняя, перед взором возникла Артемис, медленно, с упоением, дожёвывавшая его сердце. Она махнула ему рукой, одновременно приветствуя и прощаясь. Джон отправился в вечный путь, слушая, по радио одну песню, такую, воодушевляющую и нескончаемую для него:
Dori me
Interimo adapare dori me
Ameno ameno latire
Latiremo
Dori me…*
Конец
…ведь это почва для нового начала
* Пер. «Путник, стой! Здесь сокрыт я, ты проникни в облик мой, Разгадай, кто здесь скрыт, и возьми. Тайный знак мой. Я весь твой!». Строчки из самой известной песни группы Era, написанной на псевдо-латыни, Ameno из дебютного альбома группы.
Послесловие
Я смотрел как он уезжает, как он отправляется колесить по миру кошмаров. Я отпускал его, прощался с ним. Навсегда терял его в нашем мире, навсегда оставался с ним в мире кошмаров. Я отпускал его и в тоже время всегда возвращался к нему. Если бы он и вправду был в Канне, в том лесу, если бы умер там, если бы на самом деле был в Плакли, и впал в кому в её лесу. Он был бы осязаем, я мог бы видеть его чаще, более живым, со своими реальными мыслями, как я видел тех, кого убила предыдущая госпожа пути, кто был рядом с её обиталищем, с лесом, который делал и делает её более живой. Но нет, он был дома, и дух его ныне потерян в том кошмарном мире, и более не связан с нашим. Теперь
