Здесь я выпустил целую обойму в грань миров, из которой ко мне тянулись покрытые язвами руки уродов. Здесь я застрелил одного из них, перешедшего эту грань и оказавшегося в этом мире, который я уже начал считать своим.
Здесь, у меня под ногами, были рассыпаны десятки этих маленьких цилиндриков, когда-то заключавших в себе смерть, а значит здесь, всего в паре метров от этого места, должна была находиться черная стена, переливающаяся голубыми огоньками. Но ее не было!
— Ты говорил, что мир вокруг тебя был мертвым? — спросила Саша, оглядываясь по сторонам. Вокруг царила степь. Обычная для Сибири степь с редкими низкорослыми деревцами… Я даже помнил одно из них — в нескольких метрах от дороги стояла карликовая береза, больше напоминавшая скелет. Теперь на ней появились листочки!
— Был… — обреченно сказал я, — Даже асфальт под ногами был потрескавшимся, и рассыпался в крошево, стоило поднять его кусочек. Здесь все было мертвым, мертворожденным! Или уже умершим, или еще не доделанным. И здесь была грань миров…
Я мог ошибиться в расстоянии. Мог, наконец, поехать и вообще не той дорогой! Но гильзы, рассыпанные по земле, красноречиво свидетельствовали о том, что именно здесь я стрелял в уродов, а значит именно здесь должна была стоять черная преграда, отделявшая этот мир от чего-то еще.
— В чем тогда дело? — спросила Саша, нагнувшись, чтобы подобрать с земли еще одну гильзу…
Это было как в кино! Как в дурацком фильме ужасов! Когда Саша нагнулась, за ее спиной я увидел урода. Это омерзительное существо стояло от силы в метре от нее, и раскачивалось из стороны в сторону, будто находилось в трансе…
— Саша… — прошептал я одними губами, — Не двигайся!
Автоматы остались в машине — я был слишком взволнован увиденным, чтобы думать о них, ну а Саша — слишком взволнована моим поведением. Мы были безоружны, не ожидая нападения посреди пустынной степи… Где пряталась эта тварь? Лежала в сухой траве сразу у обочины, зарывшись в прошлогодние пыльные стебли? Или урод и не думал прятаться, а я просто не заметил его, думая о своем?
Но сейчас все это было не важно… Урод стоял позади Саши и ухмылялся мне своей жуткой улыбкой мертвеца. Широкие глаза, тонкие конечности, неровные зубы, вросшие, казалось, не в десны, а прямо в губы — это существо практически полностью повторяло облик того, с которым я встречался здесь же несколько дней назад. Отличия были, но незначительные. Отсутствовал костяной нарост на лбу, запомнившийся по мне перовой встрече, и еще этот урод отличался от моего первого знакомого ростом. Тот был на пару сантиметров выше меня, а этот же с трудом доходил мне до груди. Урод-лилипут, или урод-малолетка?
— Не оборачивайся! — прошелестел я Саше, но она уже посмотрела через плечо, и вскочила на ноги со сдавленным криком.
Урод мотнул головой, его длинные руки, плетьми висевшие вдоль туловища, взлетели вверх, не то в приветственном салюте, не то в жесте «Сдаюсь», и, все также раскачиваясь из стороны в сторону, он двинулся к нам.
— В машину! — во весь голос крикнул я, и Саша, сорвавшись с места, бросилась к джипу. Урод, будто пробудившись от своей медитации, с поразительным для такого нескладного существа проворством, бросился ей наперерез, не то скаля зубы, не то ухмыляясь во весь рот.
Пожалуй, впервые за все время, проведенное здесь, я поблагодарил зазеркалье за то, что оно не отказало мне в просьбе сделать меня в этом мире суперменом. Половинная гравитация, ранее только раздражавшая меня (в конце концов я привык плотно прижимать ноги к земле и делать шаги в пол силы, но иногда это здорово нервировало), наконец-то стала жизненно необходимой.
Я оттолкнулся ногой от асфальта, срываясь с места со скоростью, недоступной даже олимпийским спринтерам. За те мгновения, за которые Саша пробегала метр, я пролетал четыре, едва касаясь ногами земли… Урод успел среагировать на меня, успел увидеть мое движение, но больше не успел сделать ничего! Моя рука со всей силы вонзилась ему в солнечное сплетение, увязнув в его плоти, оказавшейся мясистой будто трижды пропущенный через мясорубку фарш. Мой кулак остановился только тогда, когда наткнулся на кости, и я не был уверен в том, куда я ударил его — по ребрам, или по позвоночнику…
Урода смяло, словно тряпичную куклу. Он сложился пополам, отброшенный на пару метров назад, и, наконец рухнув на землю, он издал протяжный звук, одновременно напоминающий кряканье и мяуканье…
Я брезгливо вытер об штаны руку, измазанную смесью крови этого существа и пузырящейся пены, во многих местах покрывавшей его тело. Несколько белых червей, через чур толстых для своей длинны, намертво присосались к моей руке, не желая покидать ее… В конце концов, после нескольких взмахов рукой, отвалились и они, беззвучно упав в сухую траву.
Урод пытался подняться на ноги, но с огромным трудом сумел встать лишь на колени, которые, как оказалось, гнутся у него в любую сторону… Неловко передвигая своими тоненькими руками он пополз ко мне, подняв голову и глядя на меня своими широкими красными буркалами. Мой страх перед этим существом исчез. Оно было не опаснее домашней кошки — его жуткий вид был всего лишь видимостью. Дряблые мышцы урода наглядно продемонстрировали мне, что я в одиночку и голыми руками справлюсь с десятками подобных созданий.
— Артем, беги!!! — закричала Саша, стоявшая возле машины с автоматом в руках. Она пыталась целиться в ползущее ко мне существо, но тут же опустила ствол, должно быть боялась с двадцати метров, разделявших нас, зацепить очередью меня.
— Все в порядке! — крикнул я в ответ, не сводя глаз с приближающегося урода, — Он не опасен! Оставайся в машине…
Урод остановился и повернул голову на звук Сашиного голоса. В его громадных глазах не читалось абсолютно ничего — они были пусты, как ущелье, проложенное бурной некогда рекой. Ничего нельзя было понять и по выражению его лица. Челюсти урода все также не синхронно двигались, время от времени клацая зубами, а его глаза все также смотрели только в одну точку — на тот предмет, что интересовал его в данный момент времени.
— Кто же ты такой? — спросил я, присев на колени, готовый в любой момент отпрыгнуть прочь. Я больше не боялся этого жалкого существа, но мысль о прикосновении к нему, о хлопьях белой пены, падавших из его пасти, или о многочисленных личинках, покрывающих его кожу, во многих местах сорванную до мяса, вызывала во мне приступы отвращения и тошноты…
Существо вновь повернуло голову ко мне. Оно слышало голоса! Не знаю, понимало ли оно, хотя бы то, что таким образом мы общаемся, передаем информацию, но по крайней мере оно реагировало на голос.
