Ознакомительная версия.
В объявлении сказано: “Пообедав в указанном суши-баре, вы заразились кишечными паразитами, вызывающими зуд и чесотку в ректальной области? Если так, то звоните по указанному телефону и объединяйтесь с другими такими же пострадавшими, чтобы подать коллективный иск в суд”. Дальше, понятное дело, указан номер.
Мы с Сержантом звоним. Вернее, я звоню, а Сержант сидит рядом.
Мужской голос на том конце линии говорит:
– “Дюбель, Домбра и Дурында”, юридические услуги.
И я говорю:
– Устрица?
Я говорю:
– Ты где, пиздюк?
И он вешает трубку.
Здесь и сейчас. Я пишу эти строки в Сиэтле, в закусочной неподалеку от здания Управления общественных работ. Официантка говорит нам с Сержантом:
– Этот плющ уже не убьешь. – Она наливает нам кофе. Она смотрит в окно на стену зелени, увитую толстым серым плющом. Она говорит: – Без него все рассыплется.
В сетке из ползучих побегов и листьев шатаются кирпичи. По бетону расходятся трещины. Оконные рамы сдавлены, так что в них разбиваются стекла. Двери не открываются, потому что они заросли плющом. Птицы летают среди буйной зелени, клюют семена плюща, а потом гадят – разносят его повсюду. Улицы превратились в каньоны зелени, под зеленым ковром уже не видно асфальта.
“Зеленая угроза”, так называют это в газетах. Плющевой эквивалент пчел-убийц. Плющевой ад.
Тишина, неотвратимая. Крушение цивилизации в замедленной съемке.
Официантка рассказывает, что всякий раз, когда работники городских служб вырубают плющ, или выжигают его огнем, или поливают ядохимикатами – даже когда в город выпустили карликовых коз, чтобы они его съели, плющ, – он разрастается еще больше. Обрушиваются подземные тоннели. Корни плюща разрывают подземный кабель и водопроводные трубы.
Сержант вновь и вновь набирает номер, указанный в объявлении про суши-бар, но там никто не отвечает.
Официантка смотрит в окно на побеги плюща, которые уже добрались до середины улицы. Через неделю она лишится работы.
– Национальная гвардия обещала помочь, – говорит она. Она говорит:
– Я слышала, что в Портленде тоже плющ. И в Сан-Франциско. – Она вздыхает и говорит: – Мы, определенно, проигрываем эту битву.
Человек открывает дверь, и мы с Элен стоим на крыльце, я стою на шаг сзади и держу ее косметичку, а Элен тычет в мужчину пальцем с длинным розовым ногтем и говорит:
– О господи.
Она сует свой ежедневник под мышку и говорит:
– Мой муж. – Она отступает на шаг. – Мой муж хотел бы представить вам свидетельства благости Господа нашего Иисуса Христа.
Сегодня Элен во всем желтом, но это не желтый, как лютик, а желтый, как лютик, отлитый из золота и украшенный нитронами, работы Карла Фаберже.
В руке у мужчины – бутылка пива. На ногах – толстые носки, без обуви. Его махровый халат не застегнут, под халатом – белая футболка и боксерские трусы в маленьких гоночных машинках. Он подносит бутылку пива ко рту и запрокидывает голову. В бутылке булькают пузырьки. У гоночных машинок овальные шины, наклоненные вперед. Мужик смачно рыгает и говорит:
– Вы, ребята, серьезно?
У него черные волосы. Они свисают на морщинистый лоб а-ля Франкенштейн. Под глазами у него мешки, а сами глаза печальные, как у грустного пса.
Я протягиваю ему руку. Мистер Сьерра? – говорю я. Мы пришли, чтобы разделить с вами божью любовь. Мужик с машинками на трусах хмурится и говорит:
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – Он подозрительно косится на меня и говорит: – Вас Бонни прислала со мной поговорить?
Элен заглядывает в гостиную, слегка наклонившись вбок. Открывает сумочку, достает пару белых перчаток и надевает их. Застегивает крошечные пуговки на перчатках и говорит:
– Нам можно войти?
Предполагалось, что все будет проще.
План В. Если дома мужчина, действуем по плану В.
Мужик с машинками на трусах снова подносит бутылку ко рту и всасывает в себя пиво, втянув небритые щеки. Остатки пива выбулькиваются в рот. Он отступает в сторону:
– Ну ладно, входите. Садитесь. – Он смотрит на пустую бутылку и говорит: – Пива хотите?
Мы заходим, а он идет на кухню. Слышно, как он открывает бутылки.
В гостиной стоит только кресло-кровать, другой мебели нет. На картонном ящике из-под молока – маленький переносной телевизор. За раздвижными стеклянными дверями – маленький внутренний дворик. В дальнем конце дворика – большие вазы с цветами, заполненные до краев дождевой водой. Цветы давно сгнили. Гнилые бурые розы на черных стебельках, махрящихся серым мхом. Вокруг одного из букетов обвязана широкая черная лента.
На потертом ковре в гостиной – продавленный след от отсутствующего дивана. Продавленный след от комода, маленькие углубления от ножек стульев и столов. Большой плоский квадрат, выдавленный на ковре. Выглядит очень знакомо.
Мужик с машинками на трусах указывает на кресло-кровать:
– Садитесь. – Он отпивает пива и говорит: – Садитесь, и поговорим о Боге. Какой он на самом деле.
Плоский квадрат на ковре остался от детского манежика.
Я спрашиваю: можно моя жена сходит у вас в туалет?
Он наклоняет голову набок и смотрит на Элен. Чешет свободной рукой затылок и говорит:
– Конечно. В конце коридора. – Он указывает рукой, в которой держит бутылку.
Элен смотрит на пиво, пролившееся на ковер, и говорит:
– Спасибо. – Достает из подмышки свой ежедневник, передает его мне и говорит: – Если тебе вдруг понадобится, вот Библия.
Ее ежедневник с именами жертв и адресами домов с привидениями. Потрясающе.
Он еще теплый после ее подмышки.
Она уходит по коридору. В ванной включается вентилятор. Где-то хлопает дверь.
– Садись, – говорит мне мужик с машинками на трусах.
Я сажусь.
Он стоит так близко ко мне, что я боюсь открывать ежедневник – боюсь, он увидит, что это никакая не Библия. От него пахнет пивом и потом. Маленькие гоночные машинки – как раз на уровне моих глаз. Овальные шины наклонены вперед, и поэтому кажется, что они едут быстро. Мужик отпивает пива и говорит:
– Расскажи мне о Боге все.
От кресла-кровати пахнет так же, как от мужика. Золотистый плюш, коричневый от грязи на подлокотниках. Он теплый. И я говорю, что Бог честный и бескомпромиссный, он не принимает ничего, кроме стойкой и непреклонной добродетели. Он – бастион честности и прямоты, прожектор, который высвечивал все зло мира. Бог навсегда остается в наших сердцах и душах, потому что собственный его дух несгибаем и не...
Ознакомительная версия.
