Ознакомительная версия.
– Кто еще участвовал?
– Насколько знаю, студенты моей группы. Помимо Насти и Вики – Эдуард Граубергер, Виктор Бронников, Стас Малевич и Денис Жиров.
Майор записал имена в блокнот, кивнув:
– Я побеседую с ними. Есть какие-нибудь соображения по поводу сеанса?
– Не знаю… Наверное, нет. – Варламова, задумчиво хмуря брови, потянулась в карман за сигаретами. Но вдруг замерла и добавила: – Они вызывали дух Коли Сабурова.
Майор не усмехнулся и теперь.
– И что? – коротко спросил он. – Сабуров пришел?
Мария вынула из пачки сигарету и ответила, кривовато усмехнувшись:
– Говорят, что да. Но побеседовать с ребятами не успел. Вика Филонова запустила в него тарелкой.
– Как Мартин Лютер в черта?
– Да, – проговорила Мария, снова удивившись эрудированности следователя. – Похоже.
– И вы в это верите?
Мария пожала плечами:
– Не знаю. Я не медиум и не разговариваю с мертвыми. Меня всегда больше интересовали живые. Но ожог на теле Вики должен о чем-то говорить.
– Да. – Майор издал горлом сухой звук, похожий на смешок. – Что-то вроде «руки дьявола», верно?
Мария провела ладонью по лбу и пожаловалась:
– У меня уже голова раскалывается от происходящего. Вы сами-то что обо всем думаете?
– Я тоже думаю, что ожог этот неспроста. Кто-то водит нас за нос. Какой-то больной шутник, который считает, что смерть человека может быть поводом для смеха.
– Есть еще один момент, касающийся Коли Сабурова и Насти Горбуновой, который вы, возможно, не учли, – заметила Мария.
– Вы про то, что они были любовниками?
– Нет.
– Тогда о чем? – насторожился Самарин.
– Коля Сабуров инвалид с рождения.
– Да, я знаю.
– Настя Горбунова – тоже. У нее был жесточайший наследственный артрит. Иногда ее так скручивало, что она даже с постели подняться не могла.
На лбу Самарина обозначились резкие морщины. Он уже анализировал информацию, полученную от Варламовой, и пытался понять, к чему та клонит.
– Продолжайте, – попросил следователь.
И Мария продолжила:
– Что, если гибель Сабурова и Горбуновой как-то связана с их физической неполноценностью?
Майор чуть прищурился:
– Но тогда опасность должна угрожать и вам.
– Вряд ли. Моя инвалидность – приобретенная, а не врожденная.
– Вы думаете, это имеет значение?
– Возможно.
Самарин нахмурился.
– Хорошо. Я подумаю. Хотите еще что-то рассказать?
Варламова отрицательно качнула головой:
– Нет.
После ухода следователя Мария достала из шкафа початую бутылку сухого вина и пластиковый бокал. В течение последующих двадцати минут пила вино, курила сигареты, размышляла. И, в конце концов, решила, что лучше всего будет закончить день горячим душем, а потом принять лекарство.
Но долгому дню еще не суждено было закончиться. Приняв привычный уже препарат и почувствовав, как боль в ноге медленно сходит на нет, Мария воспрянула духом. И вдруг подумала, что еще ни разу не была в комнате Коли Сабурова. Не во сне – в реальности.
А почему бы не исправить оплошность прямо сейчас? Действие ЛСД давно прошло, галлюцинаций ждать не приходится. А если видения надумают прийти, то им все равно, где застать ее врасплох – в собственной комнате или в блоке Г-935.
И потом, Мария все еще не понимала, что происходит. А непонимание некоторых вещей порой оказывается весьма опасным. С каждым днем события становились все более мрачными и зловещими. В ее интересах как можно скорее распутать клубок странных событий.
Решившись, Варламова немедленно приступила к действию. Надела туфли, куртку (в верхней одежде она всегда чувствовала себя намного защищеннее), взяла трость и направилась к двери.
Попасть в блок номер 935 в реальности оказалось таким же плевым делом, как и во сне.
Мария огляделась – в коридоре, кроме нее, никого. Замок явно открывается просто, достаточно поддеть язычок пластиковой карточкой, как это делали знаменитые сыщики из книг Чандлера и Хэммета.
И Варламова приняла решение. Сначала она осторожно отклеила «пломбу», что было нетрудно. Затем, покопавшись в кошельке, достала пластиковую карточку «виза» с изображением подсолнуха и осторожно вставила его в узкий дверной зазор.
Получится или не получится?
Мария попыталась захватить металлический язычок. Не с первого раза – наверное, минута ушла на возню с дверью, – но наконец замок поддался.
Осторожно приоткрыв дверь, Мария быстро оглянулась. В коридоре по-прежнему было пусто. Собравшись с духом, словно собиралась нырнуть со скалы в черный омут, она открыла дверь шире и, тяжело опираясь на палку, ступила в полумрак прихожей.
В воздухе все еще стоял кислый запах жженой электропроводки. Марию слегка затошнило, но она взяла себя в руки. Чепуха. Нет никаких поводов для беспокойства.
А вдруг это снова начнется?
Воспоминание о кошмарном видении заставило сердце Марии забиться быстрее, ладони вспотели. Она уже готова была ретироваться, но тут где-то неподалеку хлопнула дверь. Этот звук словно бы поставил точку в ее колебаниях.
Мария, стараясь действовать бесшумно, плотно прикрыла дверь и осторожно защелкнула замок. Все, теперь пути назад нет. И что бы ни случилось, она доведет свою работу до конца.
Полумрак прихожей, чуть подсвеченный светом от уличных фонарей, который пропускали стеклянные панели дверей, отделяющих прихожую от комнат, действовал на Марию угнетающе. Уж лучше полная темнота, чем странный, противоестественный полусвет, вернее – переход от света к мраку.
Мария невольно оглянулась через плечо, желая убедиться, что никто не стоит у нее за спиной. Она чувствовала, как все тело ее напряглось до дрожи, словно в ожидании нападения. Тогда она закрыла глаза и заставила себя медленно сосчитать до десяти.
Это помогло немного успокоиться.
Она вдруг вспомнила одно из своих видений. Старинный замок, каменный коридор, плачущая девочка на дне черной ямы… И еще – надпись на стене, сделанная рукой безграмотного маньяка. Мария сама не заметила, как стала нашептывать тот стишок: «Живу в подвале, образ твой храня. Иисус, приди и забери меня».
Воспоминание об удачно проведенном деле приободрило ее. В конце концов, тогда все закончилось хорошо. Почему сейчас должно быть иначе?
Потому что тогда ты могла управлять своими снами. А теперь в них хозяйничает кто-то другой!
Мария тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли. Волков бояться – в лес не ходить. Она крепче сжала в пальцах костяной набалдашник трости и шагнула к комнате Коли Сабурова.
Даже в неверном сумеречном свете помещение не выглядело страшным. Мебель была полным двойником мебели из ее собственной комнаты. Тот же книжный шкаф со стеклянными дверцами, тот же потертый стол, тот же диван. Вот только запах другой. И, конечно, два безобразных черных пятна – на полу у стены и на самой стене. Как раскрытые створки черной раковины.
Ознакомительная версия.
