мне нужно рассказать вам о прудах.
Хотя, на самом деле, очень немногие из них на самом деле пруды; я думаю, что технический термин - бассейн сбора стоков. Вы, вероятно, видели их сами, если вы когда-либо ездили по федеральной трассе. Узкие полоски мутной воды, не более двадцати-тридцати метров в длину и разной глубины, в зависимости от общего количества недавно прошедших дождей. В середине лета эти бассейны часто превращаются в высохшие, потрескавшиеся от солнца углубления в ландшафте, похожие на следы странствующего великана.
Но время от времени вы натыкаетесь на настоящий пруд с реальной жизнью. В комплекте с растительной жизнью, рыбой, лягушками, змеями и даже редкой бобровой плотиной. На нашей территории, где мы косили, на 95-й, было два таких водоема, и оба расположены вплотную к съездам с основной дороги. Первый пруд был маленьким и мелким и не представлял для нас никакого интереса. Не улучшал ситуацию и тот факт, что он часто использовался в качестве хранилища для последних сбитых на дороге животных и пах довольно сильно.
Но второй пруд был совсем другим. Спрятавшись подальше от дороги, он находился в тени двух старых плакучих ив. Сам пруд был больше, глубже и испещрен лилиями. Водяные жуки и стрекозы скользили по поверхности воды. Время от времени выпрыгивала рыба. Черепахи грелись на открытых участках коряг и камней. Если бы не постоянный гул транспорта, можно было бы растянуть одеяло на травянистом берегу, наслаждаться пикником и почти забыть, что всего в тридцати ярдах от тебя проносятся тысячи машин.
Кайл был рыбаком в группе, так что пруд был его ребенком. В те дни, когда он знал, что мы будем косить поблизости, он часто забрасывал удочку и ящик для снастей в рабочий грузовик. Во время обеденного перерыва он забрасывал удочку и, хотя обычно ловил только пригоршню жирных солнечных зайчиков, однажды он вытащил из этого пруда двухкилограммового большеротого окуня. У меня все еще есть фотография на моем мобильном телефоне, чтобы доказать это.
Но Кайл сегодня болел дома. Летняя простуда, сказала его жена. Лихорадка и озноб.
Итак, этим утром я работал один. Толкал ручную косилку по широкому, медленному кругу вокруг этого симпатичного маленького пруда. Напевал что-то себе под нос и обращал особое внимание на землю перед собой, особенно остерегаясь толстых корней плакучей ивы.
7.
Сначала я подумал, что это кукла.
Лежит наполовину в воде, наполовину снаружи, лицо и ноги скрыты грязью и сорняками.
Я остановился и долго смотрел - мое сердце на мгновение замерло.
Она выглядела, как настоящая.
Я выключил косилку и пошел вниз по берегу. Когда я это сделал, мои мысли вернулись к тому вечеру, когда я нашел манекен, и любое желание позвать Текса, который косил траву триммером, иссякло и умерло в моем горле. Лучше сначала взглянуть самому; я не торопился снова стать объектом их шуток.
Осторожно спускаясь к воде, я заметил кое-что тревожащее: к пруду вела очень четкая тропинка из сломанной и примятой травы... она вела к существу в пруду... как будто оно каким-то образом притащилось туда в поисках безопасности. Или воды.
Я остановился и поднял сломанную ветку. Придвинулся чуть ближе, наклонился и ткнул в существо, торчащее на поверхности. Один раз. Второй. Оно было мягким на ощупь, как губка, и не двигалось.
Затаив дыхание, я ткнул его в третий раз. Посильнее. Ничего.
Я подобрался еще ближе и кончиком палки смахнул траву и камыши, чтобы разглядеть его получше.
Это была не кукла.
Это был не ребенок.
Это был даже не человек.
На мгновение мне показалось, что это какое-то животное. Без волос и даже без кожи. Вид животного, которого я никогда раньше не видел.
Но потом я присмотрелся повнимательнее. Длинная узкая голова с тремя раскосыми широко раскрытыми и затуманенными глазами, вертикально расположенными в центре скошенного лба. Ниже глаз носа не было, только три небольших сморщенных углубления, которые могли быть ноздрями, еще ниже - безгубая и беззубая розовая щель рта, гротескно протянувшаяся по всей длине нижней челюсти. Ушей нет. Ни клочка волос, только бледная кожа цвета слоновой кости, блестящая и упругая, как резиновый гидрокостюм. Его руки, длинные, тонкие, бескостные, заканчивающиеся похожими на кисти отростками с тремя тонкими пальцами на каждой, пальцами без ногтей, суставов и каких-либо пятен, которые не принадлежали ни человеку, ни зверю, И, наконец, его ноги, тонкие и паучьи, почти прозрачные, каждая нога сужалась к крошечным когтистым стопам, по крайней мере шесть из них запутались под ним и погрузились в пруд.
Я долго стоял там, смотрел и слушал цикад на деревьях и свое собственное тяжелое, учащенное дыхание. Мой мозг все еще боролся с реальностью ситуации, даже когда я дал имя тому, что лежало в грязной траве у моих ног.
- Это гребаный инопланетянин, - прошептал я себе.
Ребенок-инопланетянин.
Мертвый ребенок-инопланетянин.
Я огляделся и понял, что уронил палку и отступил на небольшое расстояние, даже не заметив этого. Я взглянул на палку, лежащую на земле, затем снова на существо. Взглянул на Текса на холме, со своим, по-прежнему вращающимся, триммером, затем снова быстро вернулся к существу.
Оно сдвинулось?
Стало ближе?
Я сделала еще шаг назад, потом покачал головой. Не начинай видеть всякую ерунду, придурок.
Оно не двигалось и не дышало. Оно не живое.
И это определенно не человек.
Я снова посмотрел на Текса и подумал о том, что он скажет. Зная Текса, возможно, не так уж и много.
Подумал о Хьюи, Дьюи и Луи... что бы они сказали? Вероятно, ничего, что я мог бы понять.
Лучше бы Кайл не болел дома, он бы знал, что делать.
И тут я услышал свой собственный голос в голове: кто нашел, берет себе.
Оно принадлежало мне, мне одному.
Это было мое решение.
8.
Я сидел на прохладной траве в тени одной из плакучих ив, просто смотрел в голубое небо над шоссе, погрузившись в тяжелые мысли. Текс со своим триммером перебрался немного вниз по дороге. Я все еще слышал отдаленное жужжание, но больше не видел его. С таким же успехом я мог бы быть провинциалом среднего класса, растянувшимся в гамаке на заднем дворе, читающим "Уолл-Стрит Джорнал" [11], потягивающим чай со льдом и слушающим, как сосед вниз по улице заканчивает работу во дворе.
Только я не жил в пригороде, никогда раньше не лежал в гамаке, ненавидел чай со льдом и никогда в жизни не видел "Уолл-Стрит Джорнал".
У меня было
