Добравшись, Памела зашла за него, а Родни остановился рядом.
- Ты заметила? – спросил он. - Никто не приехал.
- Ну да, - пробормотала она. Ей было все равно.
- Ты могла бы избавить себя от этой боли.
Памела снова посмотрела на дорогу. Она все еще казалась пустой в обоих направлениях. Единственная машина принадлежала Родни. Она стояла там, сгорбившись в солнечном свете, словно какой-то металлический зверь. Зверь с грязной, прогорклой душой, который выжидал своего часа, ждал, когда они вернутся, чтобы он мог унести их в логово Родни.
"Я не вернусь обратно".
- Давай, сделай это, - сказал Родни.
- Только не когда ты смотришь.
Его губы поползли вверх. – Ой, да брось. Ты забыла о прошлой ночи? Я видел все твои штучки-дрючки и местечки.
- То было вчера вечером, а это сегодня.
- Подними юбку и присядь на корточки, милая.
Прищурившись, она посмотрела ему в глаза и медленно покачала головой из стороны в сторону.
Родни тихо рассмеялся. Затем он приставил дуло пистолета к ее переносице. От этого ощущения у нее защипало глаза.
- Ты хочешь умереть? - прошептал он.
- Нет.
- Ты хочешь, чтобы я причинил тебе такую боль, что ты пожалеешь, что не мертва?
- Нет.
- Хорошо. - Родни сделал два шага назад. Держа пистолет направленным ей в лицо, он присел на корточки. - Как насчет того, чтобы подбодрить меня?
- Что?
- Я собирался подождать, пока мы вернемся домой, но хочу посмотреть, как ты это сделаешь сейчас.
- Ты имеешь ввиду приветствие болельщиц?
- Представь себе, что это ночная игра в старой доброй школе Джексона, четвертый удар, гол, и наши ребята просто должны увидеть это.
- Мои ноги.
- Это ты захотела пройти весь этот путь босиком, чтобы уединиться за кактусом. Ты поранила себе ноги, кто в этом виноват?
- Я не могу подбадривать тебя со скованными руками. Ты ведь хочешь, чтобы я прыгала? Ты хочешь, чтобы моя юбка и свитер взлетали. В этом и заключается идея, не так ли? Ну, я не могу заставить их летать, пока мои руки не будут свободны.
Крошечные глазки Родни уставились на нее.
- Единственная проблема, - сказал он, - если я сниму наручники, ты попытаешься сбежать.
- Я не буду пытаться.
- Будешь. Я не идиот. Я что, похож на идиота?
- Куда мне бежать? Мы же у черта на куличках.
- Ты можешь побежать к машине.
- У тебя пистолет.
- Это очень верно. - Его глаза сузились до розовых щелочек. - В тебя когда-нибудь стреляли?
- Нет.
- Это больно. Если ты вынудишь меня выстрелить в тебя, будет очень больно. Потому что я не убью тебя. Я не собираюсь разрушать все это и убивать тебя, что бы ты ни делала. Но я подстрелю тебя ровно настолько, чтобы ты не смогла убежать. И будет больно. И это будет только началом боли для тебя, потому что я не люблю предателей.
- Я не буду пытаться убежать, - сказала Памела. - Ладно?
- Лучше не надо.
Она подняла свои вытянутые руки.
Родни встал. Он переложил пистолет в левую руку. Правой рукой порылся в переднем кармане брюк и подошел к Памеле с кожаным футляром для ключей, который покачивался под замком зажигания во время поездки. Одной рукой он открыл его, вытряхнул ключи и взял нужный.
Памела стояла неподвижно, пока Родни расстегивал и снимал наручники. Он сунул наручники и футляр с ключами в карман и снова отступил назад. Затем присел и кивнул ей.
- Начинай.
Памела глубоко вздохнула и встала по стойке "смирно". Затем хлопнула в ладоши четыре раза. Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп. С каждым хлопком она делала большой шаг назад. После четвертого остановилась. Ноги вместе, плечи назад, подбородок вверх. Памела попыталась заставить себя улыбнуться. Ее глаза наполнились слезами, когда вдруг вспомнился Мауи. Когда они с Джимом были там во время их медового месяца, она проделала для него почти все свои лучшие чирлидерские выступления. Они устроили пикник – и выпили пару кружек пива – на скрытом пляже, который обнаружили по дороге в Хану. Потом пошли прогуляться по пляжу. Памела сделала несколько кульбитов по песку, и энтузиазм Джима побудил ее устроить ему большое шоу. Ее единственным зрителем был муж. На полпути она сняла бикини. Джим выглядел ошеломленным, восторженным, наблюдая, как жена скачет голышом – прыгает, высоко взмахивает ногами, крутится, делает сальто и встает на руки. В конце своего выступления она обняла его, измученная и задыхающаяся. Пока Памела висела на нем, он стянул с себя плавки. Затем схватил ее за бедра, приподнял и медленно опустил, входя в нее высоко и глубоко.
Памела шмыгнула носом и вытерла слезы рукавом свитера.
- Чего ты ждешь, плакса? - спросил Родни. - Давай, - он хлопнул четыре раза.
Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп.
- У нас есть бодрость! - крикнула Памела. Она высоко вскинула правую ногу и захлопала в ладоши. - У нас есть задор! Она вскинула другую ногу и захлопала в ладоши. - Мы парни из команды Джексона!
Она подпрыгнула, вскинув руки над головой и высоко разводя ноги в стороны. От прыжка ее юбка задралась, а свитер скользнул вверх, оголяя живот.
Вот так. Дай ему то, что он хочет.
Она приземлилась с более сильным толчком, чем ожидала.
Родни, сидевший на корточках у самой земли, выглядел потным и немного ошеломленным – как будто не мог поверить в свою удачу. Несколько секунд он молчал, затем зааплодировал.
- Давай, Пэм, давай! - крикнул он. - Давай еще разок!
Памела взмахнула кулаками и закричала: - Наша команда раскалена докрасна!
Она крутанулась вокруг своей оси, заставив юбку высоко задраться, и снова прокричала: - Наша команда раскалена добела! - Памела остановилась, повернувшись лицом к Родни. Сильно хлопая и топая ногами, она крикнула: - Потому что у нас есть инстинкт убийцы, а у них нет!. - Девушка побежала на Родни, выкрикивая одно длинное "Яаааааай!", ныряя в кувырок, делая еще один и еще, ее юбка и свитер взлетали и опускались, позволяя Родни увидеть больше, чем он когда-либо видел на любом футбольном матче, позволяя ему видеть все это, пока она продолжала кричать "Яаааааай!" и в сальто приближалась к нему. Приземлившись прямо перед ним, ноги вместе, Памела крикнула - Команда!. Она хлопнула еще раз, затем подняла оба кулака в воздух и ударила правой ногой.
Удар был направлен в лицо Родни. Он ахнул и отшатнулся назад.
Глава 3
Памела увидела, как ее босая нога промелькнула мимо лица Родни, и поняла, что промахнулась.
О Боже! Я все испортила!
Ее нога продолжала подниматься.
Я буду с высоко задранной ногой, когда он в меня выстрелит.
Но Родни еще не стрелял. Он заваливался назад, раскинув руки, пистолет был направлен в сторону. Когда его спина коснулась земли, Памела достигла вершины своего удара.
Она опустила ногу и в последний момент рванулась вперед, чтобы ударить Родни по колену.
Он вскрикнул.
Памела рухнула обеими коленями ему на живот. Тот был большой и мягкий. Свиное брюхо, набитое мясом и сыром, обжаренными в масле. Ее колени утонули в складках чужого тела и остановились на полпути к земле. Глаза Родни выпучились. Воздух вырвался из его рта и носа, разбрызгивая слюну и сопли.
Его левая рука вцепилась в рукав ее свитера.
Пистолет в правой руке начал подниматься.
Памела упала прямо вперед. Свитер в руке Родни растянулся, рукав оторвался у плеча, но не смог остановить ее падения. Она упала на него, уткнувшись животом ему в лицо. Пинкхэм прижал пистолет к ее уху.
Памела схватила Родни за запястье и оттолкнула. Похоже, у него не было сил. Из его рта вырвался запах жареной пищи.
Родни извивался под ней. Его лицо было похоже на футбольный мяч под ее животом. Футбольный мяч с твердым, выступающим подбородком – с дыханием, которое просачивалось сквозь свитер и ощущалось как горячая вода на коже. Этот запах жира испортит ткань. Останется в ней. Может быть, даже пропитает ее кожу.
