греющей душу патриота, которую утром озвучил мрачный посетитель.
Главный герой картины встречал французские пули грудью. Он широко раскинул руки, и очевиден был здесь образ распятого Христа — хотя сам художник не вполне закладывал такую мысль, лишь намекал на неё. Герои и мученики — немного разные люди.
Вечер второго мая только начинал опускаться на Мадрид, а работа уже была практически завершена. Невероятная скорость, лежащая за пределами человеческих возможностей — однако объяснение чуду было столь простым, что Гойя даже не утруждал себя размышлениями об этом. Думал он о другом. О том, что именно его кисть, этой же ночью, будет направлять мушкеты расстрельных команд Мюрата.
Всё имеет свою цену. И творчество, и борьба за свободу. Эти явления чем-то похожи: оба основываются на порыве, оба предполагают вызов.
Гойя внезапно ощутил, что вновь не один в комнате-мастерской. Это милое, родное его душе создание подступило сзади с привычной деликатностью. Приобняло за плечи, нежно коснулось губами шеи — обнажённой распахнутым воротом сорочки.
— Ты же не думал, что я тебя бросила, Франсиско?
— Конечно же нет.
Муза снова поцеловала живописца — теперь уже в щёку, и внимание своё перенесла на холст. Гойя как раз наносил мазки, уточняющие выражение лица центральной фигуры. Этого испанца в белом он старался сделать одновременно и сильным, и слабым. И героем, и жертвой. И патетическим, и трагическим образом. Кажется… получалось?
— Тебе нравится, дорогая?
— Конечно. Но мне интересно, что ты сам думаешь об этой работе.
— Что я думаю…
Франсиско отложил кисть. Утёр пот со лба и крепко обнял Музу, с силой прижал её к себе. Муза всегда легко позволяла подобное.
— Я написал больше сотни картин, и все — чепуха. Но в этих двух есть что-то совершенно иное. Они другие. Они великие, не побоюсь сказать даже так! Я остаюсь в своей башне, но может… впервые выглянул из неё? На старости-то лет, смех и грех, да к тому же…
Речь Гойи прервал поцелуй в губы. Муза любила его талант художника, а не оратора, и точно не желала сейчас выслушивать длительных речей. К тому же ей самой было что сказать.
— Ты не первый, кто сотворил историю, создавая картину. Думаешь, Веласкес написал «Сдачу Бреды» в 1635 году? Глупости. На самом деле он создал это полотно на десять лет раньше. Воплотил на холсте событие, которое лишь после свершилось. Так и поступают настоящие художники… да, ты не первый. И далеко не последний, если хочешь знать.
Тут на ум Гойе почему-то пришло слово «Герника». Хотя он так и не понял, при чём здесь этот старый бискайский городок… неужели и с ним когда-то окажется связано нечто подобное?
Утреннее уведомление в смартфоне совсем не удостоилось моего внимания. Я его просто смахнул, будто грязь с экрана. Ох, напрасно… Идиот. Я же читал тот рассказ Стивена Кинга… и Кафку читал. «Чёрное зеркало» смотрел, опять же.
Я должен был понимать, чем всё это закончится.
С другой стороны, никакая литература ужасов не подготовила бы меня к увиденному. Ладно: не стану забегать вперёд. История всё равно не из многословных.
Видите ли, я решил выучить испанский язык.
Не то чтобы он был мне необходим: я 40 часов в неделю скучаю в самом обычном офисе и ничем, что связано с иностранными языками, там не занимаюсь. Моя жизнь до сих пор протекала весьма заурядно, вот и захотелось какой-то встряски. Может, подкрался кризис среднего возраста. Или дело в том, что на последнем тиндер-свидании я просто не знал, о чём говорить.
Нужно же как-то развиваться, чёрт возьми!
Мне это приложение посоветовали в бухгалтерии: так и знал, что все они ведьмы! Проклятые старые кошатницы… Аляповатый интерфейс с дурацкой мультяшной совой: честно говоря, уважения к продукту он не внушал. Я люблю стиль Apple, чтобы всё было строго. Но говорили: мол, языки с этой программой учить легко, и какое-то время я спокойной ею пользовался. Даже пару учебников прикупил в дополнение.
Потом навалилась работа. Квартальные отчёты, нервные клиенты, да ещё начальник злой как собака: с тех пор, как столкнулся с колоноскопией, он стал совершенно невыносим. В общем, испанский я забросил. Только смахивал уведомления.
Сначала они были самыми обыкновенными. Мол, вы что-то давно не занимались! Изучение языка требует ежедневной практики! Пожалуйста, возвращайтесь… Через неделю надоело, и я решил эти сообщения отключить.
Интерфейс оказался не только мультяшным, но ещё и каким-то запутанным. Странно. К тому же он сам собой переключился на испанский, и далеко не всё было понятно. Я тыкал в экран почти наугад. В итоге, естественно, ткнул не туда…
«Активирован особый режим обучения. Теперь вы точно освоите язык!»
Ну-ну.
Я понятия не имел, что это за «особый режим», и первые пару дней просто не читал ни письма, ни уведомления. А потом случайно зацепился глаз за одно…
«Языки надо учить, пока молодой. Потом поздно будет!»
Ничего себе, какая риторика! Это и есть «особый режим»? Такое обращение позабавило. А вот от следующего послания я немного охренел.
«Пропущена неделя. Так не пойдёт. Учи испанский, сука!»
Что за наглость? Я в курсе, конечно, что теперь стало модно фамильярничать. Знаете, даёт вам большой человек визитку, а там написано: «Саша, генеральный директор». Вот так, по-простому. Но это?..
Приложение я, конечно, решил снести к чертям. Покидая смартфон, оно плюнуло в меня последним уведомлением:
«Вениамин Евграфович, вы скоро об этом пожалеете!»
То было вчера вечером, а сегодня я понял, что напрасно не отнёсся к странным сообщениям всерьёз. И тем более — зря не задумался, откуда его создатели знают моё имя. Программы уже не было, но сообщения и не подумали перестать приходить. Первое, как уже говорил, я просто не прочитал.
А стоило, потому что теперь понятно: оно содержало последнее предупреждение. В следующем было сказано так:
