Ознакомительная версия.
Сева посмотрел на нее внимательно и хмуро.
– Как твой «спящий ухажер»? – тем же язвительным тоном поинтересовался он. – Уже сказал тебе спасибо?
– Он пока еще ничего не сказал, – ответила Лиза, не в силах погасить сияние глаз на усталом лице – так лампа светит сквозь запыленную ткань торшера. – Пытался, но не смог.
– Жаль. Вдруг он завтра снова уснет, не успев тебя поблагодарить и поцеловать в щечку.
Лиза насмешливо прищурилась:
– Ты, кажется, ревнуешь?
– Ревную? К нему? – Сева фыркнул. – Это все равно что ревновать к манекену.
– Он не манекен. Раньше ты мог так о нем говорить, но с сегодняшнего дня он живой человек – даже для тебя. И с каждым днем он будет оживать все больше. Доктор Чурсин сказал, что первый шок прошел и теперь с ним все будет хорошо.
– Ясно. – Сева отхлебнул цветочного чая и облизнул губы. – Слушай, может, сходим куда-нибудь поужинать? Тут неподалеку открылось новое кафе…
– Не получится, – ответила Лиза. – Я сегодня ночью остаюсь на дежурство.
– Как это? – не понял Сева. – У тебя же по плану…
– Я поменялась с Таней Самохиной.
– Зачем? – удивленно спросил Сева. Но тут же сам себе и ответил: – А, ясно. Чтобы быть поближе к своему ожившему манекену и наблюдать, как его дряблые члены наливаются жизненными соками?
Лиза наморщила нос:
– Фу, как это пошло.
– Говорю, как есть, – сухо отозвался Сева. – Слушай, Лиза, ты не можешь быть с ним рядом вечно. И без тебя есть кому за ним приглядеть. Ты же вторую ночь не спишь! Совсем себя загнать хочешь?
Лиза улыбнулась:
– Ничего, я двужильная.
– Ладно, как скажешь. – Сева вздохнул. – Хочешь, я сгоняю в магазин и куплю тебе чего-нибудь поесть?
Лиза покачала головой:
– Нет. Я уже купила булочки и «Доширак» в столовой.
Сева вздохнул:
– Н-да. Как сказал один мудрый человек, «здоровое питание – это обязательно профильтровать воду из-под крана перед тем, как заварить «Доширак». Слушай, Лизок, и почему ты только не толстеешь от такой еды?
– У меня повышенный метаболизм, – с улыбкой ответила Лиза.
Сева усмехнулся:
– Ладно. И все же будь поосторожнее с этим парнем. Он не твой сын. И не твой брат. Чем здоровее он будет, тем меньше станет нуждаться в тебе. Не забывай об этом. Иначе сердечной драмы тебе не избежать – поверь опытному человеку.
Когда Сева ушел, Лиза достала из стола булочку с изюмом и бутылку чая с персиковым нектаром. Поела, задумчиво глядя на стену с графиком дежурств. Но думала она не о графике, а о своем «спящем ухажере». Полтора года она ухаживала за ним, по нескольку раз в день меняла памперсы, растирала дряблые мышцы, ставила капельницы и уколы. Были у нее и другие пациенты, но о них Лиза заботилась машинально, «не подключая чувства», как сказал бы Сева.
Каждый день Лиза ждала, что ее пациет откроет глаза, каждый день с надеждой вглядывалась в его лицо – худое и одутловатое одновременно. И вот этот день настал. Чудо случилось, но Лиза не могла разобраться в своих чувствах. Душа ее словно онемела – быть может, от шока, быть может, еще от чего-нибудь.
Вполне возможно, что однажды он встанет на ноги и… покинет клинику? От этой мысли сердце Лизы сжалось.
«Нет, это не может закончиться, – сказала она себе. – А если закончится, то не так. Совсем не так».
Лиза вздохнула и поднялась из-за стола. Пора было проведать спящего пациента, который уже почти десять часов назад перестал быть спящим.
Прогрессировал пациент быстро. На второй день после пробуждения доктор Чурсин заметил, что глаза Андрея Темченко следят за ним. Доктор прошелся перед кроватью влево-вправо и убедился, что не ошибся. Он склонился над ними и громко и отчетливо спросил:
– Андрей, вы слышите меня?
Пациент едва заметно кивнул. Потом закрыл глаза и на дальнейшие вопросы не реагировал.
На третий день Темченко ответил на тот же вопрос доктора не только кивком – он смог произнести слово «да». Четвертый, пятый и шестой дни стали для Темченко временем настоящего возрождения – он научился складывать слова в фразы. К началу второй недели он ожил настолько, что доктор попытался втянуть его в диалог.
– Вы помните, как вас зовут?
– Андрей, – прошелестел в ответ пациент.
Доктор кивнул:
– Верно. А фамилия? Вы помните свою фамилию?
– Темченко.
На лице Чурсина появилась радостная улыбка – больной назвал свою фамилию, ни на секунду не задумавшись. Это был хороший признак.
– Вы помните, что с вами случилось?
Несколько секунд сосредоточенного молчания, а затем ответ:
– Нет. А что?
– Вы были без сознания.
– Да. Мне сказали. Как долго?
– Очень долго.
Темченко посмотрел доктору в глаза и уточнил:
– Сколько?
– Несколько… лет, – ответил Чурсин, слегка запнувшись.
Темченко закрыл глаза. Доктор подозвал Лизу и усадил ее рядом с кроватью. Когда веки Андрея снова приоткрылись, Чурсин сказал:
– Это ваша медсестра – Лиза. Последние полтора года она за вами ухаживала.
Темченко посмотрел на смущенную девушку, кивнул и закрыл глаза.
Еще через два дня между проснувшимся пациентом и доктором состоялся полноценный диалог.
– Только помните: долго говорить вам нельзя, – предупредил Чурсин, осмотрев Темченко и проверив его показатели. – Это может вызвать отек гортани.
– Долго не буду, – пообещал тот окрепшим голосом. – Я хочу знать, как это случилось? Как я попал сюда?
– Вас сбила машина, – ответил доктор.
Андрей облизнул сухие губы и спросил:
– Где это произошло?
– На Минском шоссе. Около леса.
На лице Темченко появилось удивление. Он разомкнул губы и пробормотал:
– Что я там делал?
– Точно я не знаю, – ответил доктор Чурсин. – Думаю, у вас заглохла машина. Вы ловили попутку, час был поздний, вокруг – лес… Ну, и угодили под колеса.
Некоторое время Темченко молчал, напрягая память, потом сказал:
– Я ничего не помню.
– Вы полторы недели как вышли из комы. Вполне вероятно, что память к вам вернется, но это произойдет не сразу.
– Ладно… Где мои родственники? Они пришли?
Чурсин и Лиза переглянулись.
– Вы их помните? – спросил доктор.
Темченко качнул головой:
– Нет.
– Ваша мать умерла при родах. А отец скончался от пневмонии вскоре после того, как вы впали в кому. Насколько я знаю, вас воспитывала бабушка.
– Где она?
– Ее тоже нет в живых. Уже шесть лет.
– Шесть? – Пациент пристально посмотрел на врача и прищурился. – Вы же сказали…
Чурсин смутился, поняв, что проговорился. Он снял очки и стал протирать платком стекла.
– Сколько я уже здесь, доктор? – спросил Темченко. – Только говорите правду.
Ознакомительная версия.
