Наконец, постаравшись сохранять достоинство, что при данных обстоятельствах было весьма не просто, Дорчестер повернулся к хозяину и сказал:
— Ваша обезьяна, сэр. Пожалуйста, помогите мне ее снять.
— Нет, нет. — Мужчина покачал головой. — Делать тебя худым. Лечение мартышками. Ты не хотеть быть худой?
— Конечно хочу, — с несчастным видом заявил Кенни, — но это абсурдно.
Он не понимал, что происходит. Получалось, что обезьянка на его шее является частью лечения, но он не видел в этом никакого смысла.
— Иди, — сказал мужчина. Он протянул руку вверх и выключил свет. Потом повернулся к Кенни, который испуганно отступил на шаг. — Иди, — повторил мужчина, вновь хватая Кенни за руку. — Наружу, наружу. Ты получать лечение мартышками, теперь уходить.
— Послушайте! — с яростью закричал Дорчестер. — Пустите меня! Уберите вашу обезьяну, вы меня слышите? Я не хочу вашу обезьяну! Слышите? Не хочу! И перестаньте меня толкать, сэр! Вот что я вам скажу: у меня есть друзья в полицейском управлении, и вам это так не пройдет. Прекратите…
Но все его протесты были напрасны. Толстяк своим огромным, бледным, влажным от пота телом неумолимо подталкивал Кенни к двери. Вновь зазвонил колокольчик, и Кенни оказался на улице, залитой ослепительным солнечным светом.
— Я не стану вам ничего платить! — споткнувшись, заявил Кенни. — Ни цента, вы меня слышите!
— Лечение мартышками бесплатно, — ухмыляясь, ответил толстяк.
— Ну хотя бы вызовите мне такси, — начал Кенни, но было уже поздно, толстяк закрыл дверь. Кенни подскочил к двери и попытался ее открыть. Заперто. — Откройте, эй, вы там! — потребовал Кенни.
Никакого ответа. Он снова закричал, но сразу почувствовал, что на него смотрят. Кенни оглянулся. На противоположной стороне улицы на крыльце закрытого магазина сидели трое старых пьяниц, которые передавали друг другу бутылку в коричневом бумажном пакете и бросали в его сторону подозрительные взгляды.
Тут только Кенни Дорчестер вспомнил, что он средь бела дня стоит посреди улицы с обезьяной на спине. Он покраснел, чувствуя себя полнейшим дураком.
— Это мой домашний любимец! — крикнул он пьяницам, с трудом выдавив улыбку. — Мой маленький любимец, ничего больше!
Кенни бросил последний злобный взгляд на запертую дверь и быстро зашагал по улице. Свернув за угол, он оказался в темном узком переулке за двумя старыми серыми многоквартирными домами. Дорчестер сел на мусорный бак, дыхание с шумом вырывалось из его легких. Достав носовой платок, он вытер лоб. Обезьянка слегка переместилась, и Кенни ощутил ее движение.
— Уходи прочь! — закричал он, пытаясь схватить зверька за шиворот, но тот вновь легко ускользнул.
Тогда Кенни убрал платок, завел обе руки себе голову и попытался схватить мартышку, но опять потерпел поражение.
«Лапы! — пришла спасительная мысль. — Лапы под его подбородками!» Очень спокойно и медленно он поднял руки, ощутил под своими ладонями лапки обезьянки и сжал пальцы. Затем глубоко вздохнул и рванул их в разные стороны, словно это грудная кость птицы, которую следует сломать на счастье.
Обезьяна тут же атаковала его.
Одна ее лапка больно вывернула его правое ухо — казалось, еще немного, и она его оторвет. А второй кулачок принялся колотить в висок. Дорчестер крякнул и отпустил лапки обезьянки — ему так и не удалось оторвать их от своей шеи. Мартышка тут же перестала рвать его ухо и колотить в висок. Кенни заплакал, наполовину от облегчения, наполовину от разочарования. Он чувствовал себя ужасно.
Потерпев поражение в схватке с мартышкой, он очень долго сидел на мусорном баке. Так страшно выйти на улицу, где люди будут показывать на него пальцем и смяться или делать язвительные замечания себе под нос! Полному человеку и без того живется нелегко, а теперь жестокая толпа будет насмехаться над толстяком с обезьянкой на спине. Кенни не хотел в этом участвовать. Он решил сидеть на мусорном баке в переулке до тех пор, пока не умрет он или мартышка, чтобы не видеть позорных насмешек на улицах.
Однако удалось продержаться только час. Потом Кенни Дорчестер проголодался. Быть может, люди будут над ним смеяться, но они делали это и раньше, какая разница? Кенни встал, стряхнул грязь с брюк, а обезьянка устроилась поудобнее у него на шее. Он решил не обращать на нее внимания и отыскать пиццу-пепперони.
Задача оказалось непростой. Среди отвратительных трущоб попадались пьяницы, злобные подростки и заколоченные дома, но почти не было пиццерий. Не удавалось ему найти и такси. Стараясь сохранять достоинство, Кенни быстро шагал по главной улице, он смотрел прямо перед собой, ему хотелось побыстрее оказаться в более приличном районе. Дважды ему попадались телефонные будки, и он с радостью вытаскивал монетку, чтобы вызвать такси, но оба раза телефоны не работали. Вандалы! Хуже, чем крысы!
Наконец через несколько часов он натолкнулся на жалкое кафе. На витрине красовалась надпись: «ДЖОНС ГРИЛЛ», а над дверью ярко горела надпись: «ЕДА». Дорчестер был близко знаком с этими тремя чудесными буквами и узнал вывеску за два квартала. Она звала его к себе, словно маяк, хотя Кенни сообразил, что здесь почти наверняка не сможет заказать любимую пиццу, но ему было все равно.
Как только Кенни распахнул дверь, у него появилось дурное предчувствие. Во-первых, он сразу же почувствовал себя здесь чужим — большинство посетителей показались ему уличными грабителями, во-вторых, ему могут отказать из-за сидящей на спине мартышки.
Дорчестер сразу же уселся за маленький столик в самом темном углу, где надеялся избежать любопытных взглядов. Седая сухопарая официантка в выцветшем розовом платье тут же направилась к нему. Кенни сидел, опустив глаза, нервно играя с солонкой и перечницей. Больше всего он боялся, что она подойдет к нему и скажет: «Эй, уберите отсюда эту тварь!».
Но женщина, приблизившись, кивнула и достала из кармана передника блокнот и карандаш.
— Ну? — резко спросила она. — Что будем заказывать?
Кенни испуганно поднял на нее взгляд, криво улыбнулся и, запинаясь, заказал омлет с сыром и двойной порцией бекона, кофе, большой стакан молока и гренки с корицей.
— А у вас подают черный хлеб? — с надеждой спросил он, но официантка покачала головой и ушла.
Какая чудесная женщина, подумал Кенни, дожидаясь, когда ему принесут заказ. Он рассеянно рвал салфетку на маленькие кусочки. И какое чудесное место! Она даже не упомянула обезьянку! Как учтиво с ее стороны.
Еду принесли довольно быстро.
— Ах-х! — выдохнул Кенни, когда официантка поставила перед ним поднос.
