Но Джим ни разу даже не виделся с этим человеком. Почему тот упоминает его в своем завещании?
Если только…
В головокружительной вспышке озарения все вдруг стало Джиму совершенно ясно.
— Боже, ма, ты не думаешь?..
Одного взгляда на ее потрясенное лицо было достаточно, чтобы он понял: она пришла к той же мысли.
— О, ма, не надо…
— Я должна сейчас же поговорить с твоим отцом… Ионой, — сказала она быстро, возвращая ему письмо и отворачиваясь.
Она схватила свое пальто и пошла к двери, на ходу натягивая его на себя.
— Послушай, ма, ты же знаешь, что это ничего не значит. Все останется как было.
Она задержалась в дверях, в глазах ее блестели слезы. Она была потрясена… и испугана.
— Ты это всегда говорил. А вот теперь проверим, так ли будет.
— Ма! — Он сделал шаг к ней.
— Я поговорю с тобой позже, Джимми.
Она шагнула за порог и заторопилась по дорожке к своей машине. Джим стоял у входной двери и наблюдал за ней, пока его частое дыхание не затуманило дверное стекло. Ему совсем не хотелось ее расстраивать.
Когда она отъехала, он отошел от двери и еще раз перечитал письмо.
Сомнений нет, он наследник Хэнли, гениального доктора Родерика Хэнли. Его объял благоговейный восторг. Рука, державшая письмо, дрожала. Ожидавшее его состояние ничего не значило по сравнению с тем, о чем умалчивалось — не могло не умалчиваться — в письме.
Он бросился к телефону, чтобы позвонить Кэрол. Она будет так же радостно взволнована, как он. Его многолетние поиски наконец завершились, он должен немедленно сообщить ей об этом.
— Когда меня отпустят домой? — требовательно проговорил старик.
Кэрол Стивенс посмотрела на него: Калвин Додд, возраст — семьдесят два года, пол — мужской. Транзиторная ишемия мозга.
Вид у него был совсем не тот, что неделю назад, когда его привезла «скорая». Обросшего семидневной щетиной, в потертом халате, заляпанном остатками еды и провонявшем застарелой мочой. Сейчас он лежал в чистой постели, одетый в накрахмаленную больничную пижаму, был чисто выбрит (санитарками) и пах лосьоном.
У нее не хватило духу сказать ему правду.
— Мы отпустим вас, как только будет можно, мистер Додд, обещаю вам.
На вопрос старика она, по существу, не ответила, но по крайней мере не солгала.
— В чем задержка?
— Мы ищем способы вам помочь.
В этот момент вошел санитар Бобби из службы питания, чтобы забрать у Додда поднос от завтрака. Он бросил на Кэрол оценивающий взгляд и подмигнул ей.
— Отлично выглядите, — сказал он с улыбкой. Ему исполнилось двадцать, и он отчаянно пытался отрастить бакенбарды. Бобби заигрывал со всеми женщинами подряд, включая и «более старших», как он однажды отозвался о Кэрол.
Кэрол рассмеялась и через плечо показала большим пальцем на дверь.
— Отвали, Бобби.
— Волосы у вас что надо, — сказал Бобби и ушел.
Кэрол пригладила свои длинные белокурые волосы. Пару лет назад она носила короткую стрижку, но теперь отпустила волосы. Ей, тоненькой, с продолговатым лицом, такая прическа шла больше, хотя порой она сомневалась, стоит ли это стольких забот. Так трудно, чтобы длинные волосы оставались в порядке и не путались.
Додд оттянул нейлоновую сетку-жилет, надетую на него и прикрепленную к кровати.
— Если вы и впрямь хотите помочь мне, снимите с меня эту штуку.
— Мне очень жаль, мистер Додд. Она надета по указанию вашего врача. Он опасается, что вы встанете с кровати и снова упадете.
— Я никогда не падал. Кто это вам наврал?
Согласно истории болезни, Додд трижды умудрился перелезть через решетку вокруг своей кровати, пытался ходить и каждый раз, сделав два-три шага, падал. Но Кэрол не стала ему возражать. За короткое время работы в государственной больнице Монро она научилась не спорить с больными, особенно с пожилыми. А что касается Додда, она была уверена, что он просто не помнит о том, что падал.
— Я все равно не имею права снять с вас эту сетку.
— А где мои родные? — заговорил он уже о другом. — Им что, не разрешают видеться со мной?
У Кэрол сжалось сердце от жалости к старику.
— Я это выясню… ладно?
Она повернулась и пошла к двери.
— Какая-нибудь из дочек обязательно навестила бы меня один или два раза за то время, что я здесь.
— Я уверена, что они скоро придут к вам. А я зайду завтра.
Кэрол вышла в холл и в изнеможении прислонилась к стене. Она не рассчитывала на легкую жизнь, когда поступала в отдел социального обслуживания при этой больнице, но была совершенно не готова к каждодневным переживаниям, с которыми здесь столкнулась.
Подходит ли она для такой работы? — задумывалась Кэрол. На курсах, которые она прослушала для получения диплома работника социальной сферы, ее не учили самому важному — как эмоционально отстраняться от клиента. Она либо самостоятельно одолеет эту премудрость и будет не задумываясь вести себя так с клиентами, либо свихнется.
Она непременно научится. Это хорошая работа, другую такую поискать. Приличный оклад и хорошие условия. В конце концов, им с Джимом не много и надо, чтобы прожить, — она унаследовала от родителей дом, полностью выкупленный, но, пока Джим не сделает карьеры как писатель, именно она должна зарабатывать на масло к хлебу. Только порой…
Проходящая мимо медсестра вопросительно взглянула на нее. Кэрол выдавила из себя улыбку и выпрямилась.
Она просто устала, вот и все. Она плохо спала последние несколько ночей… беспокойно. Ей снились какие-то кошмары, которые она смутно помнит.
Она справится с этим.
Кэрол направилась к маленькому офису отдела социального обслуживания на первом этаже.
Кэй Аллен была на месте. Тучная брюнетка за сорок, она без всякого стеснения курила одну сигарету за другой. Кэй возглавляла отдел в государственной больнице Монро почти двадцать лет, была здесь ветераном. Когда Кэрол вошла, Кэй подняла глаза от кипы историй болезни на своем столе.
— Что мы можем сделать для Додда? — спросила Кэрол.
— Того старика, что нам подсунули на улице Три-Норт?
Кэрол поморщилась.
— Как вы можете, Кэй?
— А разве не так? — возразила Кэй, закуривая новую сигарету. — Родные нашли старика на полу в его квартире, вызвали «скорую», спихнули его нам и отправились домой.
— Я знаю, но об этом можно сказать по-другому. Он больной и старый человек.
— Уже не такой больной, как был.
Это действительно так. Доктор Бетц сделал все возможное, и теперь Додд — забота отдела социального обслуживания. Еще один «зависший» случай: старик недостаточно болен для больницы, но недостаточно здоров, чтобы жить в одиночестве. И никогда не будет настолько здоров. Он не может вернуться в свою квартиру, а ни одна из дочерей не хочет взять его к себе. Больница не имеет права выбросить его на улицу, вот он и оказался за их отделом.
