Между тем двое друзей осмотрели книги, и Дэвидсон сказал:
– Мне жаль, миссис Портер, но здесь что-то не так. Это не те книги.
Последовали возгласы отчаяния миссис Портер и расспросы, но их описание заняло бы слишком много времени. В результате выяснилось следующее. В начале января приехал какой-то джентльмен, желавший осмотреть церковь, он восхищался увиденным и сказал, что должен сюда вернуться весной и кое-что сфотографировать. Неделю назад он прибыл в своем автомобиле, с очень тяжелой коробкой со слайдами. Миссис Портер пришлось запереть его в церкви: это было нужно из-за какой-то там вспышки и выдержки. Сначала она испугалась, как бы он не наделал бед, но он ее успокоил. Объяснил, что фонарь, который делает снимки, очень медленно работает. Он пробыл в церкви битый час, а потом она пришла его выпустить, и он уехал со своей коробкой. На прощание дал ей свою визитную карточку. Подумать только! Вероятно, это он подменил книги и увез старые в своей коробке.
– Как выглядел этот человек?
– О господи, маленький такой джентльмен, если только можно назвать его джентльменом после того, что он сделал. Волосы черные, если это не парик, и золотые очки, а может, и не золотые. Право, теперь уж и не знаешь, чему верить. Я начинаю сомневаться, англичанин ли он, хотя по-английски говорил хорошо. Имя-то на визитной карточке у него не хуже других.
– Так-так. А можно мне взглянуть на эту карточку? Т. У. Хендерсон, и адрес – это где-то возле Бристоля. Итак, миссис Портер, ясно как день, что этот мистер Хендерсон, как он себя называет, увез восемь ваших молитвенников и положил на их место восемь других примерно такого же размера. А теперь послушайте меня. Думаю, вам нужно рассказать об этом мужу, но ни вы, ни он не должны об этом и словечка молвить кому-нибудь еще. Если вы дадите мне адрес управляющего, мистера Кларка, я напишу ему о том, что произошло и подчеркну, что это не ваша вина. Но мы должны держать эту историю в секрете, понимаете? Потому что человек, укравший книги, попытается сбывать их по одной (а они стоят больших денег), и единственный способ уличить его – это быть начеку и помалкивать.
Многократно повторив этот совет, они добились того, что миссис Портер прониклась необходимостью держать язык за зубами, но вынуждены были сделать исключение для мистера Эйвери, который скоро ожидался в гости.
– Вы можете не беспокоиться насчет отца, – заверила миссис Портер, – он не из болтливых.
У мистера Дэвидсона имелось другое мнение на этот счет, но даже мистер Эйвери должен был понять, что если он станет судачить на эту тему, чете Портеров придется подыскивать себе другое место.
Последний вопрос касался того, не приезжал ли вместе с так называемым мистером Хендерсоном кто-нибудь еще.
– Нет, сэр, больше никого не было. Он сам сидел за рулем автомобиля. Дайте-ка подумать, какой был при нем багаж? Так, волшебный фонарь и коробка со слайдами, я еще помогла внести их и вынести из церкви. Если бы я только знала! А когда он распрощался и проезжал под большим тисом возле памятника, на крыше автомобиля лежал какой-то длинный белый узел, который я не заметила раньше. Он сидел впереди, сэр, а на заднем сиденье были только коробки. Вы всерьез думаете, что его фамилия вовсе не Хендерсон? Какой ужас! Вы только представьте себе, какие неприятности могут быть у невинного человека, который никогда здесь не бывал!..
Они оставили миссис Портер в слезах. По пути домой друзья обсуждали, каким образом лучше всего следить за тем, не станут ли где-нибудь продавать молитвенники. Было ясно, каким образом проделал этот фокус Хендерсон-Хомбергер (несомненно, это был он). Купив ненужные экземпляры молитвенников из часовен колледжей, на первый взгляд походивших на книги в Брокстоуне, он преспокойно подменил ими подлинники. С тех пор прошла неделя, и никто не заметил кражи. Хендерсон быстро определит, что это раритеты, и, в конце концов, начнет их осторожно «пристраивать». Дэвидсон и Уитэм располагали возможностями быть в курсе происходящего на книжном рынке, и от их взора не укрылось бы ничего. Их слабым местом было то, что они не знали, под каким именем проворачивает сейчас свои делишки Хендерсон-Хомбергер. Но существовали способы решить данную проблему.
Однако эти способы не понадобились.
Перенесемся вечером того же дня, 25 апреля, в одну лондонскую контору. Мы обнаружим там за закрытыми дверями двух полицейских инспекторов, швейцара и молодого клерка. Двух последних усадили на стулья и допрашивали, и они, бледные и взволнованные, давали показания.
– Как долго вы служите у этого мистера Пошвица? Шесть месяцев? А чем он занимался? Посещал аукционы и привозил домой пакеты с книгами. У него был где-то свой магазин? Нет? Сказал, что отправится завтра прямо из дома и появится в конторе, то есть здесь, да? – только через два дня. Вы должны были здесь находиться, как всегда. Где он проживал? А, вот адрес: Норвуд-Вэй. Понятно. У него есть семья? В другой стране? Так, а теперь расскажите, что случилось после его возвращения. Вернулся во вторник, не правда ли? А сегодня у нас суббота. Привез какие-нибудь книги? Один пакет. Где он? В сейфе? У вас есть ключ? Ах да, конечно, он же открыт. Каким он казался, когда вернулся – бодрым? Что вы хотите этим сказать – чудной? Думал, что заболевает. Он так и сказал, да? Странный запах, от которого никак не мог избавиться? Велел вам докладывать ему о посетителях, прежде чем впускать их? Обычно он этого не делал? И так всю среду, четверг, пятницу. Его подолгу не бывало. Говорил, что ходит в Британский музей. Часто ходил туда за справками по работе. Все время расхаживал взад и вперед по конторе, когда здесь бывал. Кто-нибудь заходил в эти дни? Главным образом, когда его не было. Кто-нибудь его застал? О, мистер Коллинсон! Кто такой этот мистер Коллинсон? Старый клиент. Знаете его адрес? Хорошо, дадите его нам позже. Так, а теперь: как насчет сегодняшнего утра? Вы оставили здесь мистера Пошвица и пошли домой. Кто-нибудь вас видел? Швейцар, вы его видели? Оставались дома, пока вас сюда не вызвали. Очень хорошо.
А теперь швейцар. У нас записана ваша фамилия – Уоткинс, правильно? Очень хорошо, дайте ваши показания. Говорите не слишком быстро, чтобы мы могли записывать.
– Я находился на дежурстве дольше, чем обычно, так как мистер Пошвиц попросил меня задержаться и велел, чтобы ему прислали ленч. Я был в холле с одиннадцати тридцати и видел, как около двенадцати ушел мистер Блай (клерк). После этого никто не входил, только в час дня принесли ленч для мистера Пошвица, и посыльный ушел через пять минут. Время шло, мне надоело ждать, и я поднялся на второй этаж, то есть сюда. Наружная дверь, ведущая в контору, была открыта, и я подошел к этой вот двери с зеркальным стеклом. Мистер Пошвиц стоял у письменного стола и курил сигару, потом положил ее на каминную доску, пошарил в карманах брюк, вытащил ключ и подошел к сейфу. Я постучал по стеклу: думаю, может, он хочет, чтобы я забрал поднос. Но он меня не заметил, потому что возился с дверцей сейфа. Он открыл ее, наклонился и поднял пакет со дна сейфа. И тут я вижу, сэр, как что-то вроде большого узла из поношенной белой фланели, высотой этак четыре-пять футов, вываливается из сейфа прямо на плечо мистеру Пошвицу, который стоял наклонившись. Мистер Пошвиц вскрикнул и выпрямился с пакетом в руках. Уж не думаю, что вы поверите моим словам, сэр, но не сойти мне с этого места, у этого узла сверху было вроде как лицо. Очень сильно я тогда удивился, а уж много чего повидал в своей жизни. Да, могу его описать, если вам угодно, сэр. Цвета оно было примерно такого, как эта стена (стена была выкрашена клеевой краской землистого цвета), а под ним была завязана лента, глаза были какие-то ссохшиеся, точь-в-точь как два больших паука. Волосы? Нет, волос я вроде не видел. На голове тоже было что-то фланелевое. В общем, это было ни на что не похоже. Нет, я видел это всего ничего, но запомнил, словно сфотографировал. Уж лучше бы мне этого вовек не видать! Да, сэр, оно свалилось прямо на плечо мистеру Пошвицу, и это лицо зарылось в его шею – да, сэр, там, где рана. Прямо как хорек, когда бросается на зайца! И он опрокинулся, а я, ясное дело, попытался войти. Но, как вы знаете, сэр, дверь была заперта изнутри, так что я мог лишь всем позвонить. Пришел хирург, и полиция, и вы, джентльмены. Теперь вы знаете столько же, сколько я. Если я вам больше не нужен сегодня, я бы с радостью пошел домой. Денек-то выдался трудный. Я и не думал, что так разволнуюсь.
