— Отправляемся, — вернулся седой паромщик, похожий на привидение, одетый в желтую непромокаемую куртку и зюйдвестку, скрывающую его морщинистое лицо. — Залезайте на борт, отвечаете за себя сами.
Фрэнк удивился, что на суденышке не было других пассажиров, только пара членов команды; в каюту погрузили несколько мешков с почтой и ящики с продуктами. Внезапно его охватило чувство одиночества.
Через десять минут стойкий паром уже сражался с волнами, очень медленно продвигаясь вперед.
— Часа два пойдет, а то и три в такую погоду, — паромщик с трудом закрыл дверь каюты и посмотрел на Фрэнка с подозрительностью, почти враждебно. — Альвер, а? Вот уже года два мы туда не заходили. Последний раз были там летом, море было как запруда. Некоторым туристам задалось сойти на берег. Идиоты чертовы, они там и десяти минут не пробыли. Никто на Альвере не задерживается.
— Почему? — у Фрэнка по спине пробежал холодок.
— Альвер — недоброе место. Всегда таким было. Вот почему его никто не хочет. Они пытаются продать его с 1948 года. С тех пор там никто не жил.
— Но кто-нибудь жил там когда-то, — Фрэнк заметил, что паромщик отвел глаза, притворившись, будто смотрит на рулевого.
— Да, — мрачная усмешка появилась на его лице. — Когда-то жили. Но не после сорок восьмого года.
— Кто же там жил? — черт, этому типу не надо было начинать разговор, если он не намерен продолжать.
— Гринвуды. Они купили его, чтобы убежать подальше от войны.
— А когда война кончилась, они уехали, да?
— Не-ет, — паромщик отвернулся к окну каюты, по которому хлестал дождь.
— Почему же они тогда покинули остров? — Фрэнк Ингрэм кричал не только из-за штормящего моря. Его рука в кармане так сильно сжала ключ, который ему дали в агентстве, что грубый металл врезался в кожу.
— Они не покинули остров, — молчание, слова можно еле-еле разобрать. — Они умерли!
По телу Фрэнка вновь пробежал холодок, на этот раз он достиг затылка, он почувствовал, как напряглась кожа головы.
— Они, наверно, были старые. — Ради Бога, подумал он. Я должен знать.
— Они были молодые. Моложе вас. Она была еще и хорошенькая. Она поскользнулась на скалах, упала в море. Он бросился за пей, но никто не может выбраться из моря, когда оно такое, как сегодня. Оно хватает тебя, разбивает все твое тело о камни, а потом прибой выносит его на берег, делая добычей ворон и чаек.
Фрэнк схватился за пиллерс, чтобы не упасть. Его слегка мутило, и он сказал себе, что никогда не годился для морских путешествий. Паромщик резко повернулся, с усилием открыл дверь и вышел на палубу.
Несчастный случай, подумал он. Просто несчастный случай. Могло случиться с каждым. Даже с тобой, Фрэнк Ингрэм.
Они подошли к большому острову, видимо, с многочисленным населением. Островитяне в непромокаемой одежде помогли им пристать к берегу, им не терпелось получить почту и продукты. Затем паром вновь отошел; через полчаса они пристали к острову поменьше. Появился лишь пастух, но, по крайней мере, за ним шла колли. Он получил несколько писем, скрепленных резинкой, и с трудом унес ящик с продуктами.
— Следующий — Альвер, — паромщик бросил на Фрэнка сердитый, укоризненный взгляд. — Если бы не заход на Альвер, мы бы сейчас отправились на материк. Полчаса. Больше ждать не буду. Каждая минута, проведенная вами на берегу, подвергает нашу жизнь опасности. Если бы не распоряжение капитана порта, мы бы не вышли в море.
Остров Альвер был большой, но многое еще было скрыто за туманом. Зубчатые скалы возвышались над летящей пеной. Небольшая бухточка, где волны грозят разбить паромчик о берега. Деревянная пристань выглядела ненадежной, она словно бросала вызов силам природы. С трудом они пришвартовались, и Фрэнк, держась за тонкий поручень, сошел на берег.
— Полчаса, не больше, — закричал ему вслед паромщик. — А то проторчите здесь до следующего четверга, и я бы, к примеру, не хотел бы провести ночку на Альвере. Даже за годовое жалованье!
Фрэнк пошел по узкой дорожке, ведущей от берега, обращая внимание, какая плоская здесь местность. Трава была на удивление зеленой; скот на ней давно не пасли, местами трава дала семена. Он заметил несколько кустарников вереска и ракитника, низкорослую березу, которая каким-то образом выстояла с десяток зим и выжила. Затем сквозь туман он увидел дом. Мрачный серый туман оптически увеличивал его, делал похожим на какую-то древнюю крепость, одним видом отпугивающую любого неприятеля. Он чуть было не повернул назад, но потом рассердился на самого себя уже за то, что подумал об этом.
Черт побери, да все это путешествие окажется напрасным, если он струсит. Он хотя бы пойдет и посмотрит, дьявол задери этого мерзкого паромщика. Он походил на некоторых старожилов из родных мест Фрэнка; они с презрением относились к новым людям, к чужакам. Они не понимали, что без свежей крови их столь ревностно оберегаемый край вымрет. Может быть, этого им и хотелось.
Насчет одного, безусловно, агенты по продаже были правы, усмехнулся про себя Фрэнк. Дом действительно нуждался в ремонте. Крыша прохудилась, два окна на втором этаже сломаны, стекла все в грязи, они следили за каждым его движением словно закрытые глаза мертвеца. Построен из камня, стены гладкие в тех местах, где они постоянно подвергаются воздействию ветра и дождя, разъедающих известь; необходима срочная расшивка швов.
Сада не было; трава росла у самых стен дома, заросшая, заброшенная тропинка вела к двери с облупившейся краской. Он помедлил. Снова его внутренний голос велел ему уйти, но все же дом не был ветхим. «Гильден Фарм» была в таком же плохом состоянии, когда они с Гиллиан туда переехали. Что-то вроде цикла — все начинается сначала. Только сейчас его некому будет ободрить, не с кем будет разделить одиночество в этом заброшенном доме, некому будет прошептать ему слова утешения, когда покажется, что больше он не выдержит.
Ключ легко повернулся в замке, но дверь осела, поэтому ему пришлось надавить на нее плечом, чтобы открыть, проскрежетав по неровному полу. Внутри было темно и пыльно, пахло сыростью и затхлостью. И злом. Это всего лишь твое воображение, сказал он себе. Паромщику удалось внушить ему страх, черт бы побрал этого старикана.
Фрэнк пожалел, что не захватил фонарик, когда нажал на выключатель и свет не зажегся. Конечно, ведь генератор, вероятно, отключен, или же, что еще вероятнее, нуждается в ремонте. Он вздрогнул, увидев, что в комнате все еще стоит мебель: выскобленный стол с толстым слоем пыли, несколько стульев с прямыми спинками. На сушилке стояли тарелки. Он невольно содрогнулся. Как будто бы прежние обитатели дома вскочили и поспешно удалились. Бежали от какого-то неведомого ужаса. Нет, они мертвы, утонули в море, их тела были изуродованы до неузнаваемости, разбиты о скалы. Эта мысль вызывала тревожное чувство. Может быть, они действительно бежали из этого дома, бежали, не разбирая дороги, в слепом ужасе, бросились в море, не желая оставаться здесь и встретиться с… Ради Христа, соберись с духом!
