— Сломай старую игрушку, у меня все равно нет будущего. Пусть пружина лопнет.
Рука с зажатым в кулаке ключом безвольно опустилась. Если раньше я без сомнения крушил железных уродов, то теперь почувствовал, что совершаю убийство:
— Расстанемся с миром, Арина.
Она оперлась на протянутую руку, встала, а потом на меня обрушилась лавина боли. Расчетливые, точные удары, наносимые железной рукой, не прекращались ни на секунду, лишая возможности сопротивляться. Я медленно сполз на пол, прикрыл голову руками, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. В ушах звучал отчаянный визг Акулиничевой…
Было очень тихо. Кто — то осторожно провел рукой по моей голове:
— Петя, ты жив?
— Кажется… — Я приподнялся, представляя, как собираю свои разбросанные и переломанные косточки. — Что случилось?
— Еще немного, и она разбила бы тебе голову. Я попыталась ей помешать, но и сама получила по полной программе. Петя, меня еще никто никогда не бил… — Акулиничева жалобно всхлипнула. — А потом Арина размахнулась для решительного удара, послышался жуткий скрежет, лязг — и все…
Я поднял голову и увидел перед собой застывший в неудобной позе автомат. Это была очень старая, видавшая виды кукла. Особенно обращали на себя внимание ее растрепанные, сделанные из обрывков пакли волосы и грязно-желтое уродливое лицо с отколотым кончиком носа.
— Кто это?
— Как? Это же твоя лучшая подруга.
Ехидная Светка не обманывала — надетые на манекен потертые джинсы и футболка действительно принадлежали Арине.
— Ей было лет триста. Слишком большой износ механизма. Наверное, лопнула пружина.
— Она сломалась от злости. Я всегда недолюбливала эту Арину и, как видишь, оказалась права.
— Пора, Светка, впереди еще столько дел.
Подхватив фонари, мы устремились к узкой дыре подземного хода.
Пробираясь по узкому коридору, я все время думал, сможем ли мы выбраться из подземелья или, не сумев открыть каменную дверь, вынуждены будем вернуться назад. К счастью, мрачные прогнозы не оправдались. Акулиничева первой обнаружила находившийся неподалеку от входа рычаг, нажала на него, бесшумно отодвигая вбок тяжелую плиту. От волны свежего, пахнущего цветами и дождем воздуха у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Выбравшись из — под пышных ветвей бузины, мы осмотрелись. Небо затягивали облачка, накрапывал мелкий дождичек, а вокруг не было ни души.
— Петя, сколько сейчас времени?
Я посмотрел на часы — они были разбиты вдребезги. Скорее всего «Звезда» сломалась в тот момент, когда Арина с яростью молотила меня по голове.
— Не знаю. Когда мы покинули «место», за стеной пробило три часа.
— Я тоже слышала и думала, что это три часа ночи… Но тогда бы еще не рассвело. Неужели мы пробыли в подземелье больше суток?! — всплеснула руками Акулиничева. — Мама меня убьет.
Поднявшись по склону бугра, мы направились к крепостной стене. Я довольно сильно прихрамывал — Арина здорово заехала мне по колену, но старался не отставать от шустрой Светки. Обернувшись, она спросила:
— Как мы отыщем замурованную нишу? Стена такая длинная…
— Это место показал мне Незнакомец.
Мы выбежали на заросший одуванчиками лужок и осмотрелись. Сколько раз нам доводилось гулять в этих местах, прятаться от дождя в полутемных нишах, и никто из ребят не обратил внимания на то, что они были расположены на неравном расстоянии одна от другой! Я подбежал к самому большому промежутку между низкими, глухими арками, постучал по кирпичной стене, и гулкий звук подтвердил мою догадку:
— Он там!
— И что теперь?
— Разобьем стену.
— Как? — Акулиничева посмотрела на меня с сочувствием. — Головой?
— Я сбегаю за инструментами. Может быть, приведу подмогу. А ты останешься здесь.
Велев Светке собрать как можно больше горючего мусора, я направился к выходу из парка. Город производил странное впечатление, и мне никак не удавалось понять, что же сейчас — день или раннее утро. Отсутствие людей на улицах можно было объяснить тем, что город еще спал, но открытые настежь двери булочной и Сбербанка напрочь опровергали это предположение. Потом я увидел первый брошенный автомобиль, стоявший с распахнутыми дверями и незаглушенным мотором прямо посреди проезжей части. Чуть дальше мне попалась еще пара таких машин. В конце улицы промелькнула чья — то фигура.
— Эй, стойте! Что случилось?
Прохожий молча пошел своей дорогой, зато из верхних окон соседнего дома донесся душераздирающий вопль. Чем дальше я шел вперед, тем страшнее становилось. Город не обезлюдел, но его обитатели явно лишились рассудка. Все чаще до меня доносились дикие крики, все чаще встречались люди с пустыми глазами, равнодушно проходящие мимо горящих домов и машин. Под ногами хрустели осколки разбитых витрин, а несколько раз попадались и размазанные по асфальту лужи крови.
Скрывшись от этого кошмара в еще не охваченном безумием дворе своего дома, я вбежал в подъезд и поднялся на пятый этаж. Дверь открыл дед. Его лицо превратилось в равнодушную маску.
— Петр, вытри ноги и сними обувь, — приказал он, никак не прореагировав на мое долгое отсутствие.
— Дедушка! Деда!
— Не забудь вынести мусор! — Даже не обернувшись, он прошел в комнату и уставился в пустой, подернутый мелкой рябью беспрограммья экран телевизора.
Ужасаться и рыдать было некогда. Прихватив инструменты и несколько бутылок с лаком и растворителем, я выбежал из дома. Дальний угол двора скрывало облако пыли — ребята, как в старые добрые времена, самозабвенно гоняли мяч, не замечая воцарившегося вокруг безумия.
— Артем! Мишка! Макс! Толик! — окликнул я мальчишек. — Вы знаете, что случилось в городе?
Конечно же, они не догадывались о происходящем и только теперь, когда игра прервалась, обратили внимание на доносившиеся с улицы крики, почувствовали в воздухе запах гари.
— Взорвали что — нибудь? — поинтересовался Артем.
— Объяснять некогда. Если хотите все исправить, идите за мной.
Уговаривать никого не пришлось, встревоженные ребята побежали в сторону парка, но, когда я на ходу объяснил, что надо делать, энтузиазма у них поубавилось. Первым остановился не любивший ввязываться в авантюры Максим.
— А у тебя самого мозги в порядке? — с сомнением спросил он.
— Остынь, Макс. Посмотри по сторонам. — Артем Кононов указал на лежавшее неподалеку распростертое тело. — Если люди пачками сыплются из окон — это явно не к добру. Будем надеяться, Петька знает, что делает.
Вскоре мы уже подбегали к крепостной стене. Возле нее металась бледная, напуганная до полусмерти Акулиничева:
