– Не переоделась, руки не помыла, – раздался укоризненный голос бабушки. – Лиля, ну как так можно? Ну-ка, приводи себя в порядок, а потом уж за книжку берись. Лиля, я что сказала! – добавила она, заметив, что внучка не торопится исполнять ее указание.
– Ну, бабушка, – заныла Лиля, которой ужас как не хотелось отрываться от сказки, несмотря на всех пиявок. Да и новое платье, которое утром надела на нее мама, было таким красивым!..
– Никаких «бабушка»! Вставай давай!
Скорчив гримаску, девочка отложила книгу, поплелась к своему шкафчику и, переодевшись в домашнее платье, отправилась в ванную, провожаемая строгим взглядом бабушки…
Лиля вздрогнула и открыла глаза. Прижала ладонь к животу. Нет, Лешик лежал смирно, должно быть, набирался сил для вечерних танцев. Оглянулась по сторонам, ожидая увидеть, что же прервало ее нечаянную дрему, но ничего особенного не заметила.
Взглянув на часы, она поднялась на ноги. Пора домой. Скоро придет Стас, они сядут на кухне ужинать и будут тихо разговаривать о прошедшем дне, о приближающемся лете и, конечно, о Лешике.
От мыслей о муже и сыне на душе стало тепло.
– Сюрприз! – широко улыбнулся Стас, когда Лиля открыла входную дверь квартиры, шагнул вперед, притянул жену к себе и осторожно обнял. – Пораньше отпустили, – шепотом пояснил он.
В животе у Стаса заурчало, и она, хихикнув, отстранилась.
– Пойдем уже. Я тебе вкусненького приготовила.
– Я тоже, – откликнулся Стас, поворачиваясь, чтобы дать жене пройти. – Ну… не то чтобы приготовил, – смущенно добавил он, поймав лукавый взгляд жены. – Но тебе понравится.
Заинтригованная донельзя Лиля, наскоро переодевшись и помыв руки, отправилась на кухню. В центре стола красовалось блюдо с пирамидой из яблок – ее любимых, зеленых с красными щечками.
Взяв одно с самого верха, она с хрустом откусила большой кусок, посмотрела, нет ли червей, и принялась с наслаждением жевать.
– Ох… – раздалось за ее спиной. Лиля обернулась и увидела виноватое лицо Стаса. – Я ж их это… ну, слышу, домофон пискнул, а я только пришел. Хотел сюрприз сделать… вижу, не успеваю. Дай, думаю, выложу красиво, а потом уж… в общем, я их помыть не успел, вот. Прости.
Лилю кольнула тревога, и она раздраженно подумала: «Ну, как так, ведь говорила же ему!»
Но Стас, переминавшийся с ноги на ногу, выглядел так забавно, что досада растаяла без следа. Лиля ощутила, как в груди и животе стало жарко. Какой же он все-таки… любимый!
– Ты чего? – Стас недоуменно смотрел на улыбку и повлажневшие глаза жены.
– Ничего. – Она шагнула вперед и прижалась к его груди. – Ничего. Все хорошо.
– Но… но ты же сама говорила…
– Про чистоту и заразу? Конечно, говорила. – Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза. – И, надеюсь, больше говорить об этом мне не придется. А сейчас… ну, что мне, в угол тебя поставить? Сам ведь все понимаешь.
Стас глубоко вздохнул и зарылся лицом в ее волосы.
Лиля открыла дверь из гостиной в коридор и остановилась. За порогом было сумрачно. Она вздохнула: похоже, опять лампочка в бра перегорела. Беда с ними, не напасешься.
Сделав шаг, Лиля заметила еще одну странность. Обои, еще вечером прочно державшиеся на стенах, пошли пузырями. Она напрягла зрение и увидела на потолке отслоившиеся куски побелки.
Ближе к повороту на кухню сумрак сгущался. И идти туда ей почему-то совсем не хотелось.
«Чушь какая, – подумала Лиля. – Чушь какая! Это же моя квартира. Я ее как свои пять пальцев знаю. Выросла здесь, институт закончила, замуж вышла… а возле кухни просто перегорела лампочка в бра».
Она сжала кулаки… и, вдруг подумав, осталась на месте: «А зачем мне, собственно, на кухню?»
Ответа на этот вопрос не было. Но то, что идти все же придется, она тем не менее знала точно. И хотя знание это не поддавалось внятному толкованию, его истинность Лиля под сомнение не ставила. Надо, и все тут.
Она шагнула вперед. Сверху донесся шорох, и ей под ноги упал кусок побелки.
Лиля дернулась и проснулась.
Рядом, обхватив подушку руками, лежал Стас. Ей вдруг показалось – не дышит, и в кожу тут же впились тысячи ледяных иголок. Но муж что-то пробормотал во сне, и она облегченно вздохнула.
От окна донесся тихий шорох, показавшийся смутно знакомым. Она поежилась – ощущение было такое, словно кто-то острым когтем царапнул душу и тут же отвел лапу, желая растянуть удовольствие.
«Клен же!» – с облегчением вспомнила Лиля.
Лешик, откликнувшись на мамины переживания, проснулся и как следует ударил в бок. Кажется, пяткой. Лиля с трудом подавила стон – Стасу рано вставать, нельзя его будить – и, поглаживая живот, принялась успокаивать себя и малыша.
Что же ее разбудило?
Она устроилась поудобнее и попыталась вспомнить, что же ей снилось. Но перед внутренним взором висела темно-серая пелена, которая ни в какую не желала рассеиваться. Только слабым эхом донесся отзвук тревоги, с которой Лиля проснулась.
Сделав несколько глубоких, ровных вздохов, она сумела расслабиться. Лешик постепенно затих, и ее стало клонить в сон.
Наверное, это был клен. Царапнул веткой по стеклу, вот и все. Сказать, что ли, Стасу, чтобы обрезал его чуток?..
Утром Стас, взглянув на жену, добравшуюся до кухни как раз, когда он заканчивал свой нехитрый завтрак, отставил в сторону чашку с чаем и приподнялся со стула.
– Что-то ты неважно выглядишь, родная. С тобой все в порядке? Может, мне отпроситься?
То, что самочувствие оставляло желать лучшего, Лиля поняла, едва проснувшись. Но неужели это было так заметно? Она развернулась и кинула взгляд в зеркало, висевшее в прихожей. Из полированной поверхности на нее смотрел темный бесформенный силуэт с растрепавшимися волосами, как-то странно скособочившийся у дверного косяка.
Охнув, Лиля дотянулась до выключателя. Клавиша тихо щелкнула, но коридор остался темным.
– Что, опять лампочка сдохла? – удивился Стас. – Надо же, ведь только что горела. Ладно, заменим.
Лиля, замерев, смотрела на свое отражение. Ничего особенного, просто тень – но почему же так неуютно?
Тряхнув головой, она открыла дверь в ванную комнату и, включив свет, посмотрелась в зеркало. Да, вид и в самом деле оставлял желать лучшего. Мешки под глазами, губы потрескались. И опять отекла.
Почесав шею, Лиля хотела было уже выйти из ванной – не ждать же, пока Стас уйдет, – когда ее внимание привлекло небольшое пятнышко между указательным и средним пальцами. Она поднесла руку поближе к глазам и поморщилась: вот только раздражения не хватало! Опять небось аллергия на что-нибудь. Сколько их уже было с начала беременности… И ведь бережется, как может, а все равно.
