— Скажите, не сохранились ли случайно какие-нибудь документы о том, как создавалась эта работа? Что ни говори, но это шедевр.
— Своего рода, — согласился Сандру.
— Разумеется, своего рода.
— Что же касается вашего вопроса, то никаких записей не сохранилось. Считается, что картину создали на средства герцога Гога, после того как тот вернулся из Крестовых походов с награбленным у язычников добром, что, как вы знаете, совершалось во имя Христа.
— Неужто он построил это на средства, которые ему принесли Крестовые походы?! — невольно поразился Зеффер.
— Понимаю вас, трудно поверить, что человек совершает подобные поступки во имя Господа. Должен заметить, это всего лишь предположения, которые ничем не доказаны. Некоторые считают, что Гога пропал без вести на охоте и что вовсе не он создал эту комнату.
— Но кто же тогда?
— Лилит, супруга дьявола, — сказал святой отец, приглушив голос до шепота, — вот почему это место превратилось в обитель дьявола.
— А кто-нибудь пытался исследовать эту работу?
— О да. Тот самый англичанин, о котором я уже вам говорил. Джордж Сомс. Он утверждал, что обнаружил двадцать два различных стиля письма. Но это лишь то, что касается художников. А ведь были еще люди, которые создавали плитки — обжигали их, отсортировывали хорошие, готовили краску, чистили щетки. К тому же все это нужно было определенным образом расположить.
— Вы имеете в виду выкладывание плиток?
— Я имею в виду, скорее, соответствие изображения оригиналу.
— Очевидно, в первую очередь была построена эта комната.
— Напротив. Крепость на два с половиной столетия старше ее.
— Господи, как же им удалось так идеально все воссоздать?
— Это похоже на чудо. Сомс нашел пятьдесят девять географических ориентиров — отдельные камни, деревья, шпиль древнего аббатства в Дарксусе, — которые видны с башни и соответственно отображены на стене. Он подсчитал, что все они — а их всего пятьдесят девять — расположены с точностью до половины градуса, относительно друг друга.
— Кто-то был одержим идеей точности.
— Или пребывал в божественном вдохновении.
— Вы действительно в это верите?
— А почему бы и нет?
Зеффер оглянулся на стенку позади, которая являла собой образчик сладострастных крайностей.
— Неужели это похоже на работу человека, который творил во имя Бога?
— Как я уже сказал, — ответил Сандру, — теперь я не знаю, где есть Бог, а где его нет.
После его слов надолго воцарилось молчание, которым Зеффер воспользовался, чтобы продолжить осмотр комнаты. Наконец он произнес:
— Сколько вы за это хотите?
— Хочу за что?
— За эту комнату?
Сандру невольно хохотнул.
— Вы не ослышались, — продолжал Зеффер. — Сколько вы за это хотите?
— Это комната, мистер Зеффер, — попытался возразить ему Сандру. — Не можете же вы купить комнату.
— Значит, она не продается?
— Я бы так не ставил вопрос…
— Скажите мне одно: она продается или нет?
Сандру вновь прыснул, но на сей раз его смех был вызван скорее смущением, чем несуразностью предложения.
— Думаю, нам об этом даже не стоит говорить. — Приложив бутылку бренди к губам, он сделал несколько глотков.
— Ну, допустим, сто тысяч долларов. Сколько это будет в леях? Какой сейчас курс леи? Сто тридцать две с половиной за доллар?
— Вам виднее.
— И сколько это получится? Тринадцать миллионов двести пятьдесят тысяч лей.
— Надеюсь, вы шутите.
— Ничуть.
— Откуда у вас столько денег? — изумился Сандру и чуть погодя добавил: — Могу я вас об этом спросить?
— За долгие годы я сделал несколько выгодных вложений в интересах Кати. Мы приобрели внушительную долю земли в Лос-Анджелесе. Полмили бульвара Сансет принадлежит ей. Другая половина — мне.
— И вы все хотите продать, чтобы приобрести вот это?
— Небольшую часть бульвара Сансет за вашу великолепную «Охоту». Почему бы и нет?
— Потому что это всего лишь комната, покрытая испорченной плиткой.
— Видимо, денег у меня больше, чем здравого смысла. Однако какое это имеет для вас значение? Сто тысяч долларов — довольно крупная сумма денег.
— Да, вы правы.
— Итак, мы совершаем сделку или нет?
— Мистер Зеффер, все это для меня так неожиданно. Ведь мы говорим не о каком-то стуле. Не о каком-нибудь гобелене.
— Минуту назад вы доказывали, что это всего лишь комната, покрытая испорченной плиткой.
— Но эта испорченная плитка имеет огромное историческое значение. — Сандру позволил себе слегка улыбнуться.
— Вы имеете в виду, что мы не сможем договориться на условиях, которые бы нас обоих устраивали? Потому что, если вы…
— Нет-нет-нет. Я вовсе не это хотел сказать. Возможно, если мы немного поторгуемся, то сойдемся в цене. Но как вы собираетесь забрать ее к себе в Калифорнию?
— Это уже мои трудности. Мы живем в двадцатые годы, святой отец. Теперь все возможно.
— И что из этого получится? Допустим, вы переправите плитку в Голливуд…
— Будет другая комната, подобных же размеров.
— У вас есть она?
— Нет, но я ее построю. У нас есть особняк в горах Голливуда. Я устрою там для Кати сюрприз.
— Не поставив ее заранее в известность?
— Если я ей расскажу об этом заранее, то никакого сюрприза не выйдет.
— Просто не могу себе представить, чтобы подобное допустила такая женщина, как она.
— А какая она?
Вопрос застиг Сандру немного врасплох.
— Ну… такая…
— Красивая?
— Да.
— Кажется, в своем разговоре, святой отец, мы вернулись к тому, с чего начали.
Вместо ответа Сандру слегка кивнул, подняв в очередной раз бутылку.
— Выходит, внутри она не столь совершенна, сколь совершенна ее наружность? — наконец спросил он.
— Слава богу, нет.
— И это место со всеми его непристойностями могло бы прийтись ей по вкусу?
— Полагаю, что да Почему вы спрашиваете? Это как-то связано с вашим желанием продать мне комнату?
— Даже не знаю… — Сандру нахмурился. — Весь наш разговор происходил совсем не так, как я его себе представлял. Дело в том, что я надеялся продать вам какой-нибудь стол или гобелен. А вместо этого вы пожелали приобрести стены! — Он вновь затряс головой. — Сколько раз меня предупреждали насчет вас, американцев!
— И о чем же вас предупреждали?
— О том, что вы считаете, будто вам подвластно все. Ну, или вашему кошельку.
— Выходит, денег вам недостаточно?
