Ознакомительная версия.
– Моя жизнь и так сплошная рутина. – Марьяна потерлась щекой о его плечо. – Была до недавнего времени. Теперь все изменилось.
– Надеюсь, я внес некоторое разнообразие.
Это был всего лишь секс, отношения, которые в обычных обстоятельствах не связывают и не привязывают, не дают ложных обещаний, но Моргану отчего-то хотелось, чтобы эта ночь запомнилась Марьяне не ужасами, а вот этим их… экспромтом.
– Внес. – Она перекатилась на живот, натянула на себя простыню.
– И теперь мне пора валить?
За окнами забрезжил рассвет, еще слабый и неуверенный, но неуклонно набирающий силу.
– Я сварю тебе кофе. – Это был странный ответ – ни «да», ни «нет».
– Прямо сейчас?
– Утром.
– То есть я пока могу расслабиться?
– Можешь даже поспать.
– Знаешь, что-то мне не хочется спать.
– А чего тебе хочется?
– Еще секунду назад мне казалось, что ничего, но я пересмотрел свои взгляды…
Этой ночью они так и не уснули, но Морган совсем не возражал против бессонницы такого рода. Да и сама Марьяна не выглядела смертельно усталой. В рассветных лучах ее кожа отливала золотом, а веснушки сделались яркими и по-девчоночьи задорными.
– Все-таки я сварю нам кофе. – Она села, спустила босые ноги с тахты, попыталась закутаться в простыню.
– Погоди, – Морган потянул на себя простыню. – Дай-ка взглянуть.
Эта штука всю ночь упиралась ему в грудь, мешала добираться до Марьяниной шеи. Слишком тяжелая, слишком массивная для повседневного украшения. Пришло время глянуть, что это такое.
Медальон был сделан в виде рыбки, красивой, явно старинной, с поблескивающей серебром чешуей. Это все, что успел увидеть Морган до того, как Марьяна накрыла медальон рукой, набросила на плечи халат.
– Я на кухню. Через час мне на работу. – Она вышла, почти выбежала из комнаты, а когда Морган, умытый и одетый, зашел в кухню, медальона на шее у Марьяны уже не было.
Кофе пили молча, и в молчании этом была неловкость, которой Моргану хотелось бы избежать. Обычно в его привычной холостяцкой жизни утро после бурной ночи не доставляло особых неудобств, но с Марьяной все было иначе.
Про альбом графа Лемешева Морган вспомнил уже на выходе. И как только вспомнил, во взгляде Марьяны промелькнуло что-то очень похожее на досаду. На мгновение Моргану даже показалось, что она передумала отдавать ему альбом. Но если у Марьяны и были какие-то сомнения, то она успешно с ними справилась, в джип Морган усаживался уже с альбомом под мышкой.
В больничном дворе, несмотря на ранний час, было многолюдно: несколько стариков чинно восседали на скамейке под старой яблоней, Хаврошечка возилась со своей коровой, дородная тетка в медицинском халате сдергивала с веревки высохшее белье, то и дело бросая в сторону Моргана любопытные взгляды. Да, похоже, этой ночью он сильно подпортил реноме местной любимице Марьяне Васильевне, наверное, стоило свалить с первыми лучами солнца…
* * *
Морган явился в девятом часу утра, изрядно помятый, с альбомом графа Лемешева под мышкой, с шальным блеском в глазах.
– Ничего не спрашивай, – сказал он, прямо в одежде падая на кровать. – Посплю пару часов. Если буду орать, буди.
– Хоть у кого-то ночь удалась, – усмехнулся Сотник. – Марьяна Васильевна, надо думать, тоже не сомкнула глаз?
– Я тебе потом расскажу. – Морган зевнул. – Ты камеру еще не отдал?
– Нет. А нужно было?
– Давай сегодня еще раз попробуем навестить этого Митрича, а потом по второму кругу обследуем колодец.
– Впечатлился рассказами про клад? – Сотник взял в руки альбом.
– Хочу проверить одну свою догадку. Все, разбуди через два часа.
Морган вырубился почти сразу. Видно, ночка и в самом деле удалась. Сотник с завистью вздохнул и, прихватив альбом, вышел из бунгало.
На сей раз, слава богу, обошлось без эксцессов. Морган спал сном младенца, пока Сотник увлеченно изучал заметки графа. Заметки и чертежи были прелюбопытные, проливали какой-никакой свет на устройство колодца, но и загадок загадывали немало. Полученную информацию стоило непременно обсудить с Морганом, когда тот проснется.
Друг проспал больше трех часов, сердобольный Сотник все никак не решался его разбудить. Ни колодец, ни Митрич никуда от них не денутся, а богатырскую силушку лучше всего восстанавливать во сне.
Когда Морган, посвежевший и повеселевший, принимал душ, в бунгало заглянул какой-то паренек с корзинкой, наполненной пирожками, которые передала сердобольная Валентина. Так что завтракали они по-человечески.
– Ну, как там на Правом берегу? – Сотник начал деликатно, издалека.
– Не так благообразно, как на Левом, но тоже ничего, – пробубнил Морган, дожевывая пирожок.
– И что там новенького у светила сельской медицины?
– Светило этой ночью чуть не утонуло в колодце.
– Ты шутишь?
– Нет. – По вмиг помрачневшему лицу Моргана стало ясно, что ему не до шуток. – С этим колодцем что-то нечисто. Я уже начинаю верить в призраков, фей и восставших мертвецов…
Рассказ Моргана был похож на страшную сказку, но Сотник верил каждому его слову.
– И значит, рыба моей мечты вытолкнула ее на поверхность со дна? Типа спасла? – спросил он с нетерпеливым восхищением.
– Типа того.
– А до этого какая-то бабенка в старинном платье пыталась утопить?
– Получается так.
– А тут ты такой на белом коне с искусственным дыханием…
– И непрямым массажем сердца.
– Про непрямой массаж сердца особенно пикантно, но, старик, меня больше заинтересовала рыба. – Сотник поставил на стол ноутбук. – Ты же в курсе, я рыбак.
– Как такое забыть! – Морган улыбнулся, но улыбка получилась мрачной.
– И в рыбах я разбираюсь.
– Должен, по крайней мере.
– Разбираюсь, можешь не сомневаться. Так вот, рыба моей мечты, эта колодезная монстра, не поддается никакой классификации. Где я только не искал, в каких только справочниках. Она знаешь на что больше всего похожа?
– На что?
– Вот на это! – Сотник ткнул пальцем в экран. – Скажи, похожа?
Рыба на картинке и в самом деле была чем-то похожа на рыбину из колодца.
– Похожа. – Морган долго разглядывал картинку. – И что это такое?
– Это ископаемая кистеперая рыба.
– Ископаемая, как динозавры?
Ознакомительная версия.
