Светлая фигура побледнела и исчезла, но после нее чувствовался нежный живительный аромат и слышалась вибрация, гармоничная и нежная, словно доносившееся издалека пение, которое успокаивающе действовало на страждущего духа, проникая и смягчая каждый фибр его изболевшегося, измученного астрального тела.
Ошеломленный Эдмонд стоял и дрожал. Как муху притягивает огонь, так и его, видимо, охватило желание войти в эту пещеру, где он столько выстрадал. Наконец, медленно ступая, он вошел в озаренный светом семи свечей магический круг.
— Вальтер, Антония! — прошептал он, глядя на стоявшую на коленях грешную пару.
— Эдмонд, прости нам содеянное против тебя преступление! Будь милосерден и прими наше раскаяние, освобождая нас и самого себя от живого проклятия, произнесенного тобою в минуту страдания и отчаяния! — воскликнула Мэри, с мольбой протягивая к нему стиснутые руки. — Ты один в силах сделать это! Только ты можешь уничтожить его порывом прощения, любви, веры и раскаяния!
Дрожащий Эдмонд с ужасом смотрел на свое создание, чудовище, которое было его тюремщиком, неумолимым и безжалостным палачом, беспощадно терзавшим его, поддерживая в нем мстительность или подстрекая на новые преступления. И он дрогнул перед громадою созданного зла, впервые уразумев, какую страшную мощь хранит в себе душа человеческая, чтобы произвести и одарить жизнью наводящее ужас существо, подобное тому, что в эту минуту пристально смотрело на него, — готовое кинуться как дикий зверь. В этот миг у него появилась жажда насладиться уничтожением врага, которого он сам же сделал своим владыкой и который теперь с тоской смотрел на него, точно приговоренный к смерти, видя приближающийся конец.
Эдмонд высоко поднял руки и глухое рыдание слетело с его уст:
— Вальтер и Антония! От всей души прощаю вас, как надеюсь, что и Отец наш Небесный отпустит мои грехи. Я отрекаюсь от ада и, в свою очередь, прошу прощения у моих убийц за то, что так долго преследовал их своей злобой. Тебе же, чудовище, олицетворение моих злодеяний и ненависти, нечем больше питаться и существовать, а потому — исчезни, как тает снег под лучами солнца! Кровию Христовой и Его Пресвятым Именем повелеваю тебе это!
В эту минуту из стоящего на столе распятия сверкнула яркая звезда, павшая на астральное чудовище.
Из мрачного воплощения зла пахнул огонь, спаливший все со зловещим треском, и в несколько секунд чудовище пропало, а на месте, где более двух веков покоились останки жертвы, не осталось ничего, кроме небольшого, парившего в воздухе голубоватого креста.
Эдмонд стоял неподвижно, но в нем происходило какое-то странное превращение: что-то грязно-черное и похожее на волосатую кожу сползло с него, растворясь в виде густого дыма. Минуту спустя он представлял из себя сероватый, туманный образ, который опустился на колени и благоговейно осенил себя крестом.
— Да благословит вас Небо за мое освобождение! О, если бы ослепленные ненавистью люди знали, какое упоительное счастье дает прощение! — прошептал слабый, как дуновение, голос и подобно вырвавшейся из клетки птице воздушный образ поднялся и словно растаял во тьме сводов.
Со слезами радости бросились Вадим и Мэри друг другу в объятия: завершился, наконец, последний и самый тяжелый акт драмы из прошлого…
Вознося горячую благодарственную молитву принялись они за последние приготовления. С благословением положили они в гробик покров с костями и связали все остальное в пакеты. После этого Мэри поднялась первой, за ней последовали гроб и пакеты, а последним поднялся доктор.
Усталые, но невероятно счастливые, вернулись они в замок, чтобы отдохнуть до утра: следующий день они решили провести в Комнор-Кастле, чтобы похоронить останки Эдмонда.
Утром гроб несчастного Эдмонда поставили в склеп, где лежали его предки, а когда бронзовые двери усыпальницы закрылись, Мэри с доктором почувствовали, будто с их плеч свалилась каменная глыба. Сосредоточенные и задумчивые вошли они в комнату леди Антонии, и Мэри дрожащей рукой отомкнула тайник, достав хранившиеся в нем предметы.
Прежде всего она вынула шкатулку с исповедью леди Антонии и пачку бумаг, оказавшихся перепиской герцогини с мужем, Вальтером и отцом де Сильва, а в глубине тайника нашелся второй ящичек, и в нем хранились портреты родителей Антонии, драгоценные вещи и несколько игрушек, очевидно воспоминания детства. С глубоким волнением осмотрев эти памятки тяжелого прошлого, Мэри затем уложила их, чтобы взять с собой, чтение же рукописи они решили отложить до того момента, когда будут в состоянии сделать это на свободе и в спокойном состоянии духа. В настоящее время им только хотелось поскорее уехать из Комнор-Кастла, и после легкого завтрака они отправились в Лондон.
Там их ожидала нечаянная радость. Князь Елецкий с молодой женой приехали поздравить их с окончательной победой над мрачным прошлым, а также, чтобы присутствовать на их свадьбе, более не встречавшей преград.
Вечером, вместе с Веджага-Сингом и княжеской четой они обсуждали планы на будущее. Маг высказал соображение, что ввиду непримиримой вражды сатанистов против Мэри той благоразумнее было бы поселиться вблизи средоточия посвящения, дабы его могущественные члены могли защитить ее в случае возможного нападения. С этой целью «Братство Восходящего света» намеревалось предложить Заторскому место директора лечебницы вроде устроенной им в Петербурге, которую братство предполагало открыть в окрестностях.
Вадим Викторович с признательностью согласился. А затем решили, что он сохранит имя Равана-Веда, и назначили бракосочетание через неделю.
— Вы предполагаете, учитель, что сатанисты все же нападут на меня, несмотря на недавнее поражение? — спросила задумчиво и тревожно слушавшая Мэри.
Веджага-Синг улыбнулся.
— Здесь вы в безопасности, и они не рискнут напасть на вас, находящуюся под нашим покровительством: слишком дорого они уже поплатились. Но ведь их озлобление понятно: они были побеждены и потеряли не только адептку, на которую возлагали большие надежды, но еще многих своих членов, а среди них двух весьма трудно заменимых предводителей — Азрафила и Уриела. Последний же был очень богат, влиятелен и высокоучен. Впрочем, пока они очень ослаблены и их община слишком расстроена, чтобы заниматься нами.
На другой день, на собрании руководителей братства, Веджага-Синг вручил от их имени сумму, соответствующую состоянию «покойного» доктора Заторского, а после обеда маг повел друзей осматривать будущую больницу для «неизлечимых», которой поручалось заведовать доктору.
