– Это я так, дурака валяю… Но ты поедешь? – Павлючок угукнул. – Значит, завтра в десять в редакции.
Уже выходя из кабинета, Андрей вспомнил про давно лежавший на столе под стеклом картонный складничек – полученный от матушки игуменьи сборник иконок и молитв о пропавших.
«Нелепость, конечно», – подумал Андрей, но вернулся, спешно выцарапал складень и положил в карман куртки.
Конечно, Костик был недоволен поездкой на задание, но вдосталь пожаловаться на плохую погоду ему не удалось. Было по-прежнему прохладно, но небо почти очистилось и стало словно эмалевое, немыслимо густого голубого цвета. Воздух, промытый недельными дождями, казался вызывающе прозрачным.
– Эх, погодка бы установилась, а? – крякнул Костик, втягиваясь на заднее сиденье. – Как там Анютка?
– Кому Анютка, а кому Анна Аркадьевна, – спесиво заметил Андрей, выруливая со стоянки. – Дома Анюта безвылазно. Я фактически по ее заданию еду. Так что смотри в оба.
– Я – чего? Не въезжаю, шеф.
– Поглядывай – нет ли там, куда мы едем, мальцов откормленных… Хотя, может, его уже голодом заморили. Словом – смотри и докладывай. Кстати, всех касается.
– А задание? – поинтересовался Костик.
– И задание блюди. Одно другому не мешает. Там фактура будет богатая. Как ты сам любишь.
Они уже выехали из города к восточной окраине.
– Я тоже в гляделки с этими шустриками поиграю. Вы не беспокойтесь, дядь Андрей, – сказал Павлючок. – Если парень ваш там – засечем.
– Я не хочу машину без присмотра оставлять. Разукомплектуют агрегат туземцы, а он казенный. По очереди рассекать будем.
Пока Андрей с Павлючком шли от шоссе через полосу редколесья, до них долетали звуки, свидетельствовавшие о том, что где-то поблизости обитают люди, – вопили дети, перекрикивались гортанные женские голоса.
– А чё, дядь Андрей, правильно я вас навел – точно цыганята базарят! – гордо заявил Павлючок.
– Я никогда не отрицал твоих потрясающих способностей, Серега. Теперь смотри, и не только на младенцев. Копи впечатления!
На этом полустанке, видимо, давно не приземлялись залетные электрички. Название остановки можно было только угадать, поскольку на деревянной дощечке, чудом сохранившейся над окошком кассы, осталось только четыре буквы «Б. Л_д____________________о». Между черными деревянными шпалами вольготно росла трава, платформа кое-где провалилась. Но был отчасти цел крытый кирпичный загончик, в котором некогда прятались от ненастья ожидавшие редких поездов пассажиры, и касса с выбитыми стеклами и следами вырванной из оконного проема решетки. Видимо, ее давно сдали в металлолом вместе с ограждением платформы и лесенкой, вместо которой теперь виднелся шаткий деревянный мосток. Заросли бурьяна подступили к бывшей платформе вплотную, травины и цветы кипрея торчали из трещин в бетонных плитах.
Когда незваные гости подошли к платформе, на ней уже никого не было, вокруг установилась напряженная тишина, нарушаемая только редким покриком какого-то лесного существа.
На платформе, под навесом, располагалась в спешке покинутая лежка – на остатках асфальта был расстелен кусок тепличной пленки, а на нем устроено нечто в виде большой общей постели – продавленные подушки, одеяла с торчащими через дырки кусками грязной ваты. В самом углу было что-то вроде очага. Наверное, это было то, что некогда именовалось буржуйкой – металлическая печка с трубой.
Павлючок, подтянувшись на руках, впрыгнул на платформу и заглянул в окошко кассы.
– У них тут штаб! – радостно сообщил он, оглянувшись на Андрея.
– Ты осторожно – а то принесешь домой насекомых.
– А, да… У меня тоже малой.
– Э-ге-ге! – зычно кликнул Андрей. – Выдьте, хозяева, гости пришли!
Никто не отозвался, только смолкла, испугавшись, птица, тоскливо пищавшая где-то вверху.
– Мы не из милиции, мы добрые! Выходите, поговорим!
«Судя по богатству интерьера, эти цыгане к торговле наркотиками отношения не имеют. И осуществить такую операцию, как планомерное похищение младенца, вряд ли могли. Лишний рот здесь явно не нужен. Похоже, личных целей я сегодня не достигну. Но надо хоть материала наскрести».
Последнее, что Андрей сделал для пошедших проводить их до машины обитателей станции Большое Ладушкино, – высыпал в подставленный пожилой цыганкой широкий подол содержимое автомобильной аптечки. Вольный народ взял все – даже резиновый жгут.
– А фактурненько вышло, – вещал с заднего сиденья Костик, просматривавший сделанные снимки. – Лица – улет! А прикид – у-у!..
– У-улетишь тут, если за каждый снимок я по полтиннику, считай, заплатил.
– Запишешь в накладные расходы, – легко ответил Костик и прыснул. – Как за консультационные услуги, ага!
Чтобы разговорить цыган, Андрею пришлось сначала разрешить им погадать. Поскольку массивное обручальное кольцо и хорошие часы он предусмотрительно оставил дома, тощая цыганка неопределенного возраста, водившая грязным пальцем по его ладони, щедро нагадала ему «счастье с кралей, каких свет не видал» и грандиозное богатство в ближайшем будущем. Ну, пусть так…
Они уже выезжали на шоссе. До города оставалось километров двадцать.
– Да, дядь Андрей… А то забуду, – с подозрительной интонацией сказал Павлючок. – Это, сдается, ваше?
Павлючок, повозившись, извлек из заднего кармана своих джинсов Андреев бумажник и покрутил у него перед носом. Глаза у Павлючка сияли.
– Дай! – почти выхватил бумажник Андрей. – За старое взялся, греховодник?
– Опять обижаете, – надулся парень. – Это я у того мужика в полосатой рубахе вытянул. Вы и не шелохнулись, когда он у вас его увел.
– Да там и денег уже не было. Хотя…
– Чего? – сунул нос Костик.
– Как деньги исчезли, я тоже не заметил.
– Ага, а они решили и бумажник прихватить, – довольно гоготнул фотокор. – Пригодится!
«А наш-то все равно лучше – цыгана обул!» – усмехнулся про себя Андрей, но вслух Павлючка хвалить не стал.
Главный и не самый радостный итог поездки – Ванюшки в таборе не было. Табор вообще оказался завалященький – один многодневно не кормленный цыганский барон, с полдюжины клекотливых ледащих теток в платках и с полдюжины ребятишек, чумазых, бегавших босиком, с удивлением взиравших на «больших белых людей». Ни кибитки кочевой, стоящей поодаль, ни нервных цыганских коней, пасущихся на зеленом лужку, – никакой атрибутики.
Входя в квартиру, Андрей с огорчением заметил, что Анна, открыв ему дверь, смотрела не ему в лицо, а на руки. Только что за спину не заглянула – не прячет ли он заговорщицки притихшего Ванятку…
В среду утром Андрей позвонил капитану Макееву. Тот был на месте, но не сразу понял, кто с ним говорит и, главное, о чем.
