— Тогда давай собираться, — предложила я и внезапно поняла, как мне лень вылезать из теплой постели, где пахнет Маршаллом и сексом.
— Поужинаешь со мной сегодня?
На миг я ощутила знакомое тягостное чувство, едва не отказалась, не выпалила «нет!», но тут же сурово выговорила себе за то, что режу по живому. Маршалл бросал мне спасительный конец, а я не желала за него хвататься.
— Конечно, — ответила я, понимая, что он заметил мою натянутость и тревогу.
Маршалл изучающе посмотрел на меня и предложил:
— Тебе выбирать. Что ты предпочитаешь?
Я не могла признаться, как давно не была в ресторане, опасаясь, что меня просто не поймут. Если мне вечером бывает лень готовить — а такое случается редко, потому что я обожаю стряпать, к тому же это гораздо дешевле, — то я просто покупаю что-нибудь.
— Хм, — замялась я, воскрешая в памяти былые пристрастия. — Я люблю мексиканскую кухню.
— Прекрасно, я тоже. Тогда поедем в «Эль-Пасо гранде» в Монтроузе.
В этот ближайший крупный город жители Шекспира ездят за основными покупками, если не хотят тратить полтора часа на дорогу в Литтл-Рок.
— Хорошо.
Я осторожно приподнялась, спустила ноги с кровати и села. Закусив губу, я некоторое время не двигалась, пытаясь заставить себя встать и пойти чистить зубы. Мне вовсе не хотелось, чтобы Маршалл заметил мои внутренние борения, и — о чудо! — он действительно не стал торопить меня.
Наконец я неспешно поднялась, одеревенело дотопала до ванной, там наскоро обтерлась мокрой губкой, очень тщательно почистила зубы и расчесала волосы. Затем я быстро, но густо подкрасилась, надеясь, что царапины будут не так бросаться в глаза. Оглядев лицо в зеркало с обеих сторон, я решила, что выгляжу более-менее сносно. Впрочем, вид у меня был все равно довольно побитый. На негнущихся ногах я вышла из ванной и уступила место Маршаллу.
К тому времени, как он побрился и почистил зубы щеткой, которую я оставила для него в пластиковом футлярчике на краю раковины — дантист выдает мне такие бесплатно каждый раз, когда я прихожу удалять зубные камни, но продукция этой фирмы меня не вдохновляет, — мне удалось облачиться в обычную рабочую одежду: дешевые джинсы свободного покроя и поношенную бордовую толстовку с отрезанными рукавами и университетской эмблемой на спине. Носки надеть я все же не смогла, поэтому пришлось всунуть ноги в мокасины вместо привычных кроссовок.
Вернувшись из ванной, Маршалл хотел что-то сказать, но запнулся и, видимо, передумал, спросил только:
— Я заеду за тобой к шести?
Я была благодарна ему за то, что он избавил меня от лишних вопросов типа: «Ты точно справишься одна? Может, отменишь работу на сегодня? Давай я помогу тебе». Их я больше всего опасалась.
— Договорились. — Я улыбкой выразила ему признательность за понимание.
— Увидимся, — коротко попрощался Маршалл и пошел к своей машине, которая до сих пор перегораживала подъездную аллею к дому.
С трудом передвигаясь, но не давая себе расслабляться, я собрала все, что нужно для работы, и поехала на уборку к доктору. Машину я припарковала на асфальтированной площадке за зданием, в котором располагался кабинет и вспомогательные помещения. Я равнодушно отметила про себя, что машина врача тоже стоит на площадке. Доктор Траш недавно приехала в Шекспир. Я работала у нее всего три недели.
Я открыла дверь своим ключом и неловко переступила через высокий порог. Кэрри Траш с обеспокоенным видом высунулась из дверей своего кабинета.
— Ох, слава богу! Это вы, Лили! — воскликнула она. — Я и забыла, что вы сегодня придете.
Я подошла ближе, и облегчение на ее лице сменилось озабоченностью.
— Боже праведный, Лили, что с вами приключилось?
— Подралась сегодня ночью, — сообщила я.
— В баре? — удивилась молодая докторша, черные брови которой недоверчиво выгнулись над такими же темными глазами.
— Нет, на меня напали в собственном дворе, — пояснила я только из одолжения к ее неподдельному сочувствию.
Сегодня у меня было маловато энергии для работы, поэтому я решила переделать только самое необходимое и сразу открыла дверь в туалет для посетителей. Это самое трудоемкое место, и я всегда начинаю именно с него. У меня создалось неистребимое впечатление, что между моими назначенными уборками доктор Траш приходит каждое утро пораньше и сама слегка здесь протирает, иначе в этом туалете было бы гораздо грязнее.
Я натянула перчатки и приступила к делу: вымыла небольшую комнатку с двойными дверями, где пациенты оставляют анализы мочи, и протерла ручку двери, ведущей в лабораторию. Затем положила в дозатор свежие бумажные полотенца для вытирания рук после анализов, тут же вспомнила, что не проверяла эту пару перчаток на целость, и наказала себе не забыть сделать это дома. Не хватало только подцепить здесь микробов.
Оказалось, что доктор Траш стоит на пороге и придирчиво меня оглядывает.
— Нет, вы не можете работать в таком состоянии! — заявила она беспрекословным тоном, который выработала, видимо, для того, чтобы люди не забывали, что имеют дело с врачом.
Кэрри Траш ниже меня и весьма пухленькая. У нее круглое лицо с волевым подбородком, густые брови, на щеках — метки от угрей. Ее короткие черные волосы острижены под каре и заправлены за уши. У доктора Траш круглые карие глаза. Их ясный взгляд избавляет ее лицо от явной заурядности. Думаю, что лет ей примерно столько же, сколько и мне, — чуть за тридцать.
— Почему же, могу, — возразила я, поскольку она ждала от меня какого-то ответа.
Дальше спорить мне не хотелось. Я насыпала в раковину чистящего порошка, намочила губку и начала надраивать фаянсовую поверхность. Губы я сжала в жесткую линию, которая должна была свидетельствовать о моей непоколебимости.
— Позвольте мне обследовать ваши ребра! Ведь они у вас болят, верно? Послушайте, Лили, вы же в кабинете врача!
Я продолжала чистить раковину, но здравый смысл вскоре одолел мою гордость. Я отложила мочалку, стянула перчатки и задрала толстовку.
— Вижу, вам уже оказывали помощь! Сейчас мы это аккуратно отклеим…
Мне пришлось вновь претерпеть всю процедуру ощупывания, чтобы услышать от настоящего врача то же, что и от Маршалла, — ни одно ребро не сломано, но кровоподтек большой и еще поболит какое-то время. Разумеется, Кэрри Траш увидела и старые шрамы. Она болезненно поджала губы, но не стала задавать никаких вопросов.
— Вам сейчас лучше бы воздержаться от работы, — сказала она. — Но мне ясно, что никакие мои увещевания вас не остановят, поэтому продолжайте.
