С тяжелым сердцем решился он оставить свои книги. Их у него была целая высокая стопка, но в карман своего красного кафтана он сунул лишь трактат Сенеки «De tranquillitate vitae», то есть «О спокойствии жизни», который хотел иметь при себе в столь опасном пути.
– Такое дело, как наше, – заметил Броуза, – не совершается без усилий и опасностей. Но у вас есть преимущество – я в жизни еще не помогал бежать ни одному человеку.
– Разве это преимущество? – удивился алхимик.
– Конечно! – пояснил Броуза, на мгновение впадая в свое привычное дурачество. – Потому что, как говорят, поп никогда не служит так хорошо, как свою первую мессу. Приободритесь. Увидите, здесь, как на молитве по четкам, вам споют в конце «Gloria»[30].
Когда пробило час ночи, Броуза закрепил шелковую лестницу на двух железных крючьях, которые перед тем вбил меж кирпичей под окном эркера и закрепил деревянными клиньями. Потом он показал дрожавшему от волнения ван Делле, как следует ею пользоваться. Он перебрался через подоконник и спустился вниз, а затем вернулся в окно, взял узелок с вещами алхимика и свой ранец и сказал:
– Это нетрудно, и никакой опасности нет. Только смотрите вверх, а не вниз. Спускайтесь шаг за шагом, не спешите. Если будут слышны шаги или голоса – замрите и не двигайтесь. Когда я буду на земле, я вам свистну.
Когда ван Делле встал на лестницу, внизу начал рычать лев, сидевший в клетке посреди парка, а следом ночную тишину прорезал меланхолический крик орла, прикованного цепью к железной штанге. Но эти звуки не смутили ван Делле. Голоса львов и орлов были не опасны ему. Но когда у самых его глаз пронеслась летучая мышь, он не удержался от легкого вскрика.
Пока он спускался по веревочным ступенькам, страх его проходил. Спускаться было легко, и опасности не предвиделось. Внизу громко шелестели деревья. Потревоженные во сне птицы вскрикивали и хлопали крыльями. Над головой сияли дружественные созвездия: Возничий, Большая Медведица, Ворон, Голова Быка, Венец Ариадны и Пояс Ориона.
Уже почти достигнув земли, он так заспешил, что дело кончилось падением. Высота была небольшая, но, приземляясь, алхимик споткнулся и упал.
Броуза наклонился над ним.
– Вставайте, пане, скорей! Все идет хорошо, но нам нельзя терять ни минуты!
Ван Делле попробовал встать, цепляясь за Броузу, но ничего не вышло. Со стоном он опустился на землю. Нога была явно повреждена.
О дальнейшем передвижении нельзя было и думать, но Броуза не потерял головы. Он нес, толкал и волок алхимика до маленькой хижины, косо прислонившейся к наружной стене в отдаленной части парка «Олений ров», словно пьяный к дверному косяку. Там он уложил стонущего ван Делле на перину, высек огонь и засветил масляную лампу. Потом заботливо снял с алхимика башмаки и подал ему пару мягких турецких туфель, сильно поношенных, но сделанных из прекрасной газельей кожи.
– Где мы? – спросил алхимик.
– В моем домике, – объяснил Броуза, – и все здесь – в вашем распоряжении. Здесь вас искать не станут, будьте уверены. Пусть они шарят по всем сельским дорогам вокруг Праги! Этот домик, две яблони и огородик, где я выращиваю зелень, мне подарил покойный государь.
Он смахнул с глаз слезу.
– Видишь, – глухо проговорил алхимик, – каким опасностям подвержена наша бедная жизнь и как счастье опять выказывает мне свою неверность.
– Вы слишком положились на содействие Бога, – предположил Броуза, – когда прыгнули с лестницы. Могло быть куда хуже…
Алхимик показал на висящий на гвозде кнут с короткой ручкой и длинным кожаным плетивом.
– А это зачем? Ты держишь собаку?
– Нет, – отвечал Броуза, – этой штукой покойный государь порол меня, когда я ему не угождал словами. Это называется реликвией. У меня есть и еще реликвии из его рук. Он мне пожаловал два сундука, медный таз для стирки, чулки, рубашки, шейные платки, молитвенник, кольцо с голубым камнем, кровососную банку и еще много чего. И туфли, что на вас, тоже от него. Только подумайте, пане, у вас на ногах – священная реликвия. Да, не будет больше в мире такого доброго господина, как мой император.
Казалось, он был готов опять залиться слезами при воспоминании о покойном императоре. Но время не терпело. Он сказал, что сейчас же побежит уничтожить веревочную лестницу и поискать где-нибудь в пригороде хирурга или фельдшера, который не страдал бы излишним любопытством. Потом достал ключ от калитки в стене парка. Уходя, он рекомендовал ван Делле не поддаваться боязни, а терпеливо ждать и зря не беспокоить ногу.
Через час он привел сельского коновала, который одновременно был костоправом и хвалился, что знает и умеет вправлять шестьдесят два вида переломов костей, а также лечить ожоги. Этот коновал нашелся на постоялом дворе в деревушке Либен – достаточно далеко от замка, чтобы туда не доходили дворцовые слухи.
Лекарь, от которого слегка попахивало винцом, ощупал ногу и сказал, что дело не очень плохо, только господину придется немного потерпеть боль.
– Чтобы выздороветь, – сказал алхимик, – нужно пройти через море боли, как саламандре сквозь огонь!
Однако в следующий момент он заорал так пронзительно, что Броузе даже пришлось закрыть ему рот рукой. Резким рывком лекарь выпрямил и соединил ему кость. Дальше дела было немного. Лекарь потребовал две дощечки, чтобы наложить шины. С зашинированной ногой, объяснил он, господину надо будет полежать дней десять-двенадцать, а потом осторожно вставать, и только после этого можно пробовать ходить. Он назначил холодные компрессы, а потом спросил у ван Делле, как с ним приключилось несчастье.
Алхимик высокопарно объяснил, что в несчастье виноват не он сам, а особая квадратура высочайших планет.
– Ну, пане! – вскричал лекарь. – Не хотите ли вы меня убедить в том, что это планеты устроили так, чтобы вы вывернули себе голеностопный сустав?
– Да, ибо они приносят нам и добро, и зло, – поучал его алхимик. – И мы больше зависим от их взаимных положений, чем вы можете себе представить. Но если вы с этим не согласны, – добавил он, – то я и не буду распространяться об этом далее.
Лекарь был согласен. Опыт научил его, что не стоит раздражать противоречием людей, когда они лежат в жару или мучаются от боли; но, конечно, он остался при своем мнении. Между тем Броуза извлек из одного из священных сундуков оловянную фляжку водки и подал ее лекарю – за труды и на дорожку. Лекарь отведал водки. Его лицо ненадолго прояснилось, но тут же на нем появилась озабоченность.
– Большое спасибо, – сказал он. – Я к вашим услугам, если только понадоблюсь. Не забывайте, если у кого случится ожог! Но вот как бы мне сделать, чтобы хитрый черт не воровал у меня водку?
