В магазине Семена горел свет. Дима почему-то именно сейчас, в шаге от повышения собственной самооценки, очень испугался. Что им может помешать убить его, как Веру или как Сашку Аверченко (он был уверен, что и его убили)? В том-то и дело, что ничего. Тем более он сам напрашивается. Серьезные люди могут быть настроены серьезней, чем он думает. Серьезные люди. Упыри обезбашенные, чувствующие свою безнаказанность. Дима все-таки набрался храбрости и вошел в магазин. Звон колокольчиков заставил его вздрогнуть.
У прилавка никого не было. Дима кашлянул, чтобы привлечь внимание. Тишина.
– Эй, Семен Макарович! – позвал Сысоев.
Дима потоптался у двери и пошел к прилавку. Никакого шороха коробок или звона бутылок, будто в магазине, кроме него, никого не было. Складывалось такое впечатление, что хозяин ушел, забыв запереть дверь. В это верилось с трудом, но другого предположения у него не было. За ночь в этой деревне не могли появиться более серьезные люди. С каждым шагом к подсобке Дима все отчетливее представлял себе скрюченный труп Семена.
Дима заглянул в подсобку. Слава богу, Семен сидел за столом спиной к двери. И определенно был жив. Он что-то читал или смотрел, а потом перелистывал страницы.
– Семен?!
Диме даже стало жалко краснолицего. Он подскочил, будто по тревоге. Захлопнул альбом (теперь Дима видел, что это фотоальбом) и повернулся к возмутителю спокойствия. Взгляд, переполненный ненавистью, тут же померк и налился теплом. Диму это поразило не меньше, чем вся эта история, в которую ему посчастливилось вляпаться. Семен улыбнулся и снова сел.
– А, Димочка, заходи. Присаживайся. – Он указал на стул напротив.
Дима прошел мимо него, заметил снимок, выпавший из альбома, но поднимать не стал. Он хотел поднять его потом. Сел и посмотрел на хозяина.
– Ну, спрашивай. Ты же пришел сюда получить ответы на свои вопросы?
– Давайте поступим немного по-другому, – предложил Дмитрий. Он поразился своей наглости. Сысоев ни разу не отвел глаз.
– Ты учишься говорить, мой мальчик, – усмехнулся Семен. – Говори, интересно будет…
– Итак, – перебил его Дима. – В ту ночь… Кстати, наличие любовника не столь обязательно. Как бы там оно ни было, виноват Аверченко Саша. Он просто убил Веру. Сдуру ли, из-за ревности ли, следствие разберется. Он изнасиловал ее и забил… – Дима задумался. Он вспомнил сны, когда он бегал по комнатам с кочергой. – И забил ее насмерть кочергой. Потом он вам… Да, а кому ему еще звонить? Вы же воспитывали его как своего. Вы бросаете все свои дела и бежите за своей правой рукой в милицейской фуражке. Стасыч… Да, я думаю, этот мозг в погонах и придумывает, как все состряпать. Единственное, что меня смущает, так это куда смотрели судмедэксперты. Хотя… У вас наверняка и там есть руки, ноги или щупальца. Спрут, мать вашу.
Запал Димы начал угасать. Его нервировал безразличный вид Семена и улыбка, с которой тот просидел от начала обвинительного монолога и до конца.
– Дима, ты ведешь себя как распоясавшаяся шпана. На «стрелке» с серьезными людьми тебя бы на деньги поставили за необоснованные обвинения. Я не знаю, что ты там себе напридумывал и каких призраков видишь. Впрочем, мне наплевать. Даже если бы ты видел Иисуса у реки, я бы тебя не посчитал более сумасшедшим, чем сейчас. А по поводу Сашки… Тут ты прав, я за него глотку перегрызу. Он мой крестник. И если я узнаю, что к его пропаже каким-то образом причастен ты, я не посмотрю на твою известность, писака. А теперь уходи.
Дима встал.
– Да, кстати, долг можешь не отдавать. Только чтоб я тебя больше не видел в своем магазине.
– Вы будете гореть в аду, – прошипел Дима, уронил ключи и выпрямился уже со снимком в руке.
– Не раньше, чем умру, – оскалился Семен Макарович. В глазах была только ненависть.
* * *
Дима сел за стол и еще раз взглянул на фото. Он уже понял, кто на нем. Семен и Вера. Семен был лет на тридцать моложе, а Вера, тетя Вера, была все в тех же лосинах и блузке с подплечниками. Семен держал в руках младенца. В кульке мог быть кто угодно. Да хоть Толик – алкоголик. Но Дима знал, кто это. Он каким-то особым зрением видел, что это Сашка. Крестник Семена Макаровича вполне мог быть сыном Веры-старшей. Тогда какой-то странный брак получался у Сашки и Веры. Они же друг другу приходились… Как он ни прикидывал и ни вычислял, у него выходило, что они приходились друг другу троюродными братом и сестрой. По сути, подобное родство не могло им помешать… Он долго пытался подобрать приличное слово, но так и не смог. Оно им не мешало трахаться в первую очередь.
Дима еще раз посмотрел на кулек в руках дона Цапка. Потом на самого Крестного отца. Не может быть. Нет. Он отложил фото, потом снова взял. Тут без анализа ДНК не обойтись. А что, если у Семена и Веры-старшей тоже была связь? И результатом этой связи мог вполне стать Сашка.
– Вот так сын! Вот так крестник! Вот почему ты за него готов перегрызть всем глотки.
И тут к нему пришло еще одно понимание. Вера-старшая погибла от чьих-то рук. А что, если эта задача с одним неизвестным решается проще? Если подставить вместо иксов Семена, задача решается в пять секунд. Он очень даже мог убить Веру-старшую, а сына забрать себе. Дима был уверен в этом. Ему даже не нужно было признание, все и так сходилось. Санта-Барбара, бляха. Безнаказанность порождает новые преступления.
Для Димы было все ясно, а вот для следствия нужны улики. Но он думал не о них, он думал о том, как скорее смыться отсюда. Как только здесь появится Андрей, Дима упросит увезти его из этого Содома.
Рев двигателя привлек его внимание. Дима встал, выглянул в окно. Машина определенно стояла за воротами, но ее не было видно. Сысоев напрягся, но потом улыбнулся. Это мог быть Куликов. Он любил делать сюрпризы, как он сам говорил. А на самом деле Дима знал, что Андрей забывал предупредить людей.
Сысоев вышел на крыльцо. Машина стояла за забором с включенными фарами. Дима спустился на дорожку. Андрей, конечно, тот еще шутник, но почему он до сих пор сидит в машине, Дима не мог понять. Он подошел к воротам и открыл их. Шутник включил дальний свет, и Дима закрыл глаза рукой. Свет тут же потух.
Из машины никто не выходил. Дима всмотрелся в салон автомобиля, но так ничего и не увидел. Он подошел к водительской дверце, трижды выругал себя за то, что вообще вышел сюда. Это может быть одним из щупалец деревенского Спрута Семена, и его сейчас убьют. Но его уже убили. На водительском кресле сидел он – Дмитрий Сысоев. Он либо умер, либо потерял сознание. На том, который сидел в машине, даже была та же рубаха, что и на реальном Дмитрии.
Дима протянул руку к дверце и тут же отдернул. Его двойник открыл глаза, посмотрел по сторонам, что-то увидел на заднем сиденье и вскрикнул. Начал биться в дверцу искореженного автомобиля. Через несколько секунд двойник выпал к ногам открывшего рот Сысоева. Кровь залила лицо псевдо-Димы, но ему было наплевать на раны и кровь, он шарил по карманам. Наконец он нашел, что искал, и вытащил из кармана мобильник. Набрал номер и приложил трубку к уху. После недолгой паузы двойник произнес:
